Сочинения в трех томах. Том 2 - Майн Рид

Юноши пожалели в глубине души, что не удалось им убить такого великолепного зверя, но они не высказали этого сожаления вслух, чтобы не огорчать своего друга, радость которого на этот раз была беспредельна, и он больше гордился своей счастливой выдумкой, чем удачным выстрелом.

Когда путешественники окончили свой обед, буря совершенно утихла.

Тормента отличается от темпораля тем, что первая так же быстро проходит, как и наступает, а второй, наоборот, затихает постепенно, сопровождается туманами и сыростью, наполняющей окружающую атмосферу, и длится иногда несколько дней. Но не такова тормента, или пыльный ураган. Ей не предшествуют никакие другие явления, кроме тех, например, которые заметил Гаспар на венчике цветка дерева-барометра.

Подойдя к выходу из пещеры и выглянув наружу, они увидели, что не осталось никаких следов от урагана, точно его никогда и не было.

Над противоположным берегом ручья виднелось прекрасное лазоревое небо, и солнечные лучи по-прежнему ярко сияли, как будто темные тучи ни на минуту не заволакивали солнца.

Тормента продолжалась не больше часа, и, если бы не разрушения, произведенные ею, можно было бы подумать, что это был сон. Повсюду перед их глазами виднелись ясные следы бури: деревья, то вырванные с корнем, то расшатанные и наклонившиеся к земле, груды наломанных ветвей, выдранные с корнями кусты, и среди всего этого, вместо прежнего ручейка, который не больше часа тому назад перешли вброд лошади, теперь бушевал бурно пенящийся поток.

Не будь этого препятствия, они тотчас же отправились бы в путь, но одного взгляда на ручей довольно было, чтобы отказаться от исполнения этого намерения, на некоторое время конечно.

Они очутились в положении крестьянина в известной басне, пережидавшего на берегу убыли воды в реке, с той только разницей, что перед ними была не река, а разлившийся ручей.

— Это ненадолго, детки, — сказал гаучо, видя их нетерпение и желая утешить их. — Нет, — продолжал он, с минуту посмотрев на поток, — нам придется недолго ждать. Это наводнение, произведенное торментой, так же быстро пройдет, как и началось. Теперь вода уже понизилась на полфута — видите следы ее на камнях.

И он указал пальцем на оставшиеся маленькие лужицы мутной воды.

Это был весьма утешительный признак для путешественников, которые в ожидании спадения воды вернулись в грот собрать свои вещи и оседлать лошадей, на которых тормента подействовала точно так же, как и на ягуара.

Когда все приготовления были окончены, гаучо, точно вспомнив что-то, ударил себя кулаком в грудь и воскликнул;

— Боже! Я совсем потерял голову. Не бросать же так шкуру такого прекрасного ягуара! Такая шкура стоит недешево. А как хорош был другой ягуар, самец! Никогда я не видал такого великолепного зверя. Ах, если бы…

Но он вдруг остановился. Вероятно, он хотел сказать, что, если бы их отец был здесь, он не дал бы зверю уйти из пещеры.

Гаспар был не только охотник в душе и хороший стрелок, но к тому же никогда не завидовал искусству других, а убитый Хальбергер далеко превосходил его в искусстве стрелять из ружья.

Будь он один, он и сам, пожалуй, не задумался бы вступить в борьбу с тигром; но мог ли он хоть на минуту забыть об этих детях, судьбу которых доверила ему несчастная мать. Честный гаучо хранил про себя эти мысли, не желая вызывать всю горечь воспоминаний в молодых людях упоминанием дорогих их сердцу имен.

— Карамба! — проговорил он, очнувшись от этих мыслей. — Я ведь не намерен, в самом деле, оставлять тигрицу в добычу муравьям, волкам и другим зверям, которым вздумается забрести сюда. Кто знает, может быть, нам еще придется заглянуть и в другой раз в эту пещеру. Что бы ни случилось, а я нарочно заеду сюда за этой шкурой. А теперь, кстати, пока спадет вода, я сниму шкуру со зверя. Итак, за работу!

Он возился недолго. Великолепная шкура с черными полосами быстро отделялась под его искусными пальцами, и скоро только ободранный остов зверя лежал на земле.

— Ну а что касается этого, — сказал он, показывая на дымящееся мясо тигра, — то мне нисколько не будет жаль, если оно послужит завтраком диким зверям. Бывали случаи, что и христиане не брезговали им. Я помню одно время, когда и сам бы не отказался от кусочка такой дичи. Да, молодые господа, в этом самом Чако мне пришлось раз питаться целую неделю остовом viscacha[17], не говоря уже о том, с каким трудом удалось мне его поймать.

— Когда это было, Гаспар? — спросил Людвиг, заинтересованный, несмотря на свою грусть, словами гаучо.

Вообще в этом юноше сказывались наклонности его отца: все, что касалось природы или борьбы с нею, глубоко его интересовало.

— Случилось это, юноша, немало времени тому назад. Это очень длинная история, и я не успел бы рассказать ее вам сегодня. К тому же теперь надо еще позаботиться о том, куда поместить эту шкуру так, чтобы она могла высохнуть, не смущая ничьих нескромных взоров, а затем на коней — и в путь.

Достав затем четыре бечевки и проделав небольшие отверстия на концах тигровой шкуры, он повесил ее на сталактитах, которые избавили его от необходимости вбивать гвозди.

— Здесь, — сказал гаучо, глядя на мех над своей головой, — она высохнет как следует и будет в безопасности от волков и других зверей, и, если только, кроме них, никто не сунет носа сюда, она может висеть целые недели. Подобные вещи не так легко портятся в пещерах, как на чистом воздухе. Не знаю, почему это происходит, может быть, оттого, что солнце не проникает сюда.

Людвиг, без сомнения, мог бы объяснить это явление своему другу, но было несколько поздно давать научное объяснение, да он и не пытался. Для Гаспара опыт был лучшей наукой.

Выглянув еще раз наружу, они увидели, что вода значительно убыла и им можно было проехать по берегу.

Не тратя понапрасну времени, они вывели лошадей