Лучшее за год. Мистика, магический реализм, фэнтези (2003) - Келли Линк

Он вернулся к своим делам, но в течение дня тревога и злость продолжали нарастать.

В субботу утром Арун сел на паром и отправился на материк, обещая вернуться тем же вечером, но сильный шторм, разыгравшийся после обеда, исключал возможность его быстрого возращения. Низкие тучи, серые и однообразные, как опорные стены из бетона, что были возведены бригадой Аруна, мчались над островом. Издали доносились раскаты грома. Раскаленный воздух был настолько удушающим, что у Кэйт пересыхало горло, а мышцы отказывались повиноваться воле. Сознание притупилось из-за головной боли, и она лежала на кровати в одном белье, слушая, как сталкиваются кронами деревья, дожидаясь, когда хлынет ливень и спадет жара.

Джош бродил по главному корпусу с фотокамерой в руке, делая пробные кадры — снимая крупным планом бабочек, которые сушили свои крылья размером с тетрадный лист. Ощущение какого-то беспокойства словно спеленало, сдавило его, не позволяя вдохнуть полной грудью. Он находится не рядом со своей женой — эта мысль тревожила его, но он знал, что Кэйт рассердится, если заподозрит, что он сторожит ее.

И вдруг он все понял. С самого утра он не видел и не слышал макак. Он находился в тот момент на самом краю комплекса. До виллы отсюда было не меньше двадцати минут ходу. Он открыл несгораемый шкаф, где Арун держал ключи от джипа, который был единственным механическим средством передвижения по острову.

Приземистая зеленая машина стояла перед гостиницей на площадке, которую еще только начали засыпать гравием. Джош сел за руль, повернул ключ, но двигатель не заводился. Сдвинувшись вбок на сиденье, он перегнулся через борт джипа, проследил взглядом за струйкой бензина, которая тянулась от топливного бака. Даже на расстоянии было видно, что металлический корпус бака пробит. Он подошел, склонился, дотронулся до отверстий, оставленных парой широко расставленных клыков. Содержимое бака вылилось без остатка на землю, распространяя едкий запах. Неужели макака способна на такое, пусть даже крупная, как Синно? Разве возможно, чтобы интеллект каким-то образом развивался у него быстрее, чем у его сородичей? Джош снова пригляделся к отметинам на металле, и его замутило от страха.

Арун хранил в своем шкафу заряженное помповое ружье двенадцатого калибра. Он сообщил Джошу о ружье еще в первую неделю, как они приехали сюда, даже показал, как перезаряжать и стрелять из этой чертовой штуки, если возникнет крайняя необходимость. Джош кинулся к несгораемому шкафу, вытащил ружье и побежал в лес, на ходу поудобнее перехватывая оружие. Дождь хлынул, когда вилла уже виднелась между деревьев. Джош остановился на секунду, чтобы перевести дыхание, и услышал, как молнией расщепило ствол где-то у него над головой. Дождевая вода низвергалась крупными тяжелыми каплями, барабанила со всех сторон по жестко-глянцевым листьям, в одно мгновение расквасив в жижу землю под ногами. Шум стоял невероятный. Он больше не видел виллу, словно она исчезла.

Зато он видел макак. Они подступали к веранде широким полукругом, в середине которого заметно выделялась поросшая зеленоватым мехом спина крупного примата, куда более рослого, чем любая из соседних обезьян. Джош поскользнулся на размокшем склоне, потерял опору и покатился в кусты. В руки и ноги ему впились шипы, на которых остались куски кожи с мясом, когда ему удалось восстановить вертикальное положение. Он увидел сквозь пелену дождя, как обезьяны забираются на веранду.

— А ну-ка, чертовы созданья, — крикнул он, перезарядил ружье и выстрелил в воздух, всполошив птиц, которые отозвались на выстрел диким хором.

Приклад ударил больно в плечо, но он бросился, спотыкаясь, вперед, на макак, которые кинулись врассыпную. Когда Джош приблизился к веранде, вожак мчался в сторону морского берега. На этот раз Джош остановился и прислонил ружье к дереву для устойчивости перед тем, как нажать на курок. Стая обезумевших попугаев взметнулась, расцвечивая ливень красными и голубыми пятнами, мешанина перьев и листьев взвихрилась в воздух, тогда как Джош яростно прокладывал себе дорогу через редеющие кусты к морю.

Похоже, что ему удалось ранить главного зверя: тот явно сбавил ход, так что остальные обезьяны быстро обогнали вожака. Макака волочила левую лапу. Лес сменился песком, истыканным ударами крупных капель, и галькой. Джош вышел к самому дальнему концу пляжа, где разлившийся ручей образовал опасные заводи с быстро размываемыми берегами. Дождь ослеплял, приходилось жмурить глаза, но расстояние между ним и обезьянами неумолимо сокращалось.

— Ну, чья взяла? — крикнул он, перекрывая шум дождя, нагоняя хромающую макаку.

Ему нужна была опора, чтобы как следует прицелиться, он поискал глазами подходящий валун.

Синно оказался в ловушке. Путь к дальнейшему отступлению преграждала широкая заводь, яма, которая пополнялась водой из моря, чья поверхность как будто расплющилась от дождя. Но зверь не останавливался, словно не желая признать поражение. Он доковылял до дальнего края заводи и тяжело опустился на мокрый песок. Джош огляделся, присматривая, на что бы опереть ружье.

И только теперь он увидел остальных обезьян. Они находились на угрожающе близком расстоянии и, образовав круг, быстро придвигались к нему. Он почувствовал, что песок проседает у него под ботинками, понял, что берег заводи, подмокший от дождя, сдвигается под его весом, и он соскальзывает прямо в мутную воду. Он попытался устоять на ногах, но ружье перевесило, и он снова потерял равновесие.

На другой стороне заводи рослая макака наконец остановилась и медленно повернулась — точнее, она распалась на две части, оказавшись парой молодых обезьян, одна из которых восседала на плечах у другой, как будто сросшись с ней зеленоватой клочкастой шкурой. Они прыгнули в разные стороны и заняли свое место в кругу, уставившись на него бесстрастными карими глазами.

Джош быстро погрузился в заводь. Вода здесь была какая-то странно тягучая. Его кольнуло сквозь рубашку, и этот первый удар, похожий на электрический разряд, заставил его вспомнить предостережение Аруна: не следует купаться, когда идет сильный дождь, именно в такое время из глубины поднимаются особо опасные медузы. Заводь буквально кишела ими, приливная волна наполняла ее сотнями новых особей, которые всплывали на поверхность, словно прозрачные пластиковые пакеты, в то время как дождь продолжал барабанить по морской глади. Их жалящие щупальца скользили и обволакивали его ноги, прижимались к животу, спине, груди, шее, удар за ударом поражал его безвольную нервную систему — десять, пятьдесят, сто разрядов. Он отпихивал их, но они липли к его телу, впиваясь своими иглами, словно шипами. У него свело мышцы от пульсирующей боли, от бесконечных уколов и впрыскиваний яда, он рванулся и затих, погружаясь в темную зеленую глубину на виду у молча наблюдающей стаи. Дождь шлепал по воде, обезьяны наблюдали, в их глазах не было даже намека на какой-либо душевный отклик, их сердца подчинялись только инстинктам и законам стаи. Сидя на крыше виллы, Синно чесался, дожидаясь, когда джунгли успокоятся от тревожных криков. Затем он соскользнул на веранду, заглянул в дом сквозь решетчатые ставни, в спальню, на Кэйт, которой снился тревожный сон. Тихо ступая, намного тише, чем это делал Джош, обезьяний вожак открыл дверь спальни и, протиснувшись внутрь своей крупной тушей, так же тихо затворил ее за собой. которое проводит остаток своих дней, звеня цепями и грызя Во тьме кости детей, которых никто не будет искать.