Жданов - Алексей Волынец

Наш герой пытался вникнуть не только в психологию врагов, но и понять мотивы их худшей разновидности — предателей. Юрий Жданов в своих воспоминаниях приводит такую историю: «Во время Отечественной войны немцы забросили под Ленинградом диверсионную группу для разрушения дороги, связывающей осаждённый город с Ладогой. Группу задержали и среди диверсантов обнаружили русского. Он где-то в августе 1941 года под Лугой попал в плен. Его завербовали и направили к нам в тыл.

Узнав об этом, мой отец выразил желание встретиться с этим русским. Отец его спрашивал: сознаёт ли он, на что пошёл? Понимает ли положение жителей Ленинграда? Как он мог решиться на такой поступок? Диверсант бормотал лишь о том, что он не здешний, из каких-то далёких мест.

Рассказывая об этом, отец в сердцах бросил: "У него не сформировалось чувство Родины"»{459}.

Кстати, единственный сын нашего героя в сентябре 1941 года был призван в армию и направлен в 7-й отдел Главного политического управления РККА, занимавшийся пропагандой среди вражеских войск. Здесь, с одной стороны, проглядывает отцовская протекция. С другой стороны, Юрий Жданов блестяще владел немецким языком, и его использовали в армии так, как это было рациональнее для целей войны и победы. Он сотрудничал в «немецкой редакции» управления спецпропаганды — занимался анализом пропаганды противника, работал с перешедшими на нашу сторону немецкими военнопленными, постоянно выезжал на фронты в действующую армию для проведения пропагандистских спецмероприятий, направленных на войска противника.

В январе 1943 года Юрий Жданов участвовал в операции по разложению окружённого немецкого гарнизона Великих Лук. В этом городе ещё в конце ноября 1942 года были окружены более десяти тысяч немецких солдат и офицеров во главе с командиром 277-й пехотной дивизии подполковником фон Зассом. Гитлер в личном сообщении приказал ему ни при каких обстоятельствах города не сдавать, пообещав прорвать окружение — самого фон Засса фюрер наградил Рыцарским крестом, заметив, что после победы назовёт город его именем. Любопытно, что командующий окружённым гарнизоном происходил из баронского рода «остзейских» немцев Эстонии и сам считался в вермахте специалистом по агитации войск противника.

В течение января 1943 года советские пропагандисты, среди них Юрий Жданов, непрерывно давили на психику окружённых, используя громкоговорящие установки, обращения нескольких десятков военнопленных и парламентёров. «Агитштурм» расколол окружённых на сторонников и противников капитуляции. Накануне решающего штурма сдалось до трёх тысяч солдат великолукского гарнизона. Самого Эдуарда фон Засса и его штаб взяла в плен группа майора Эдуарда Лемминга из красноармейцев-эстонцев Эстонского стрелкового корпуса, среди которых было немало участников «солнечной революции» Жданова…

За Великолукскую спецоперацию Юрий Андреевич Жданов был награждён орденом Красной Звезды. Войну он закончил в звании майора в Вене.

Но вернёмся к Жданову-старшему. Широко известен факт исполнения в блокадном Ленинграде 7-й симфонии Шостаковича. Загруженный работой Жданов на ленинградской премьере симфонии 9 августа 1942 года не присутствовал. Но мало кому известно, что именно он поручил своему «личному» пилоту Василию Литвинову вместе с медикаментами и продовольствием для госпиталей доставить из Куйбышева, где жил эвакуированный Шостакович, четыре объёмистые тетради — партитуру симфонии{460}.

«Личный» пилот появился у Жданова после начала блокады — капитан Литвинов из Особой северной авиагруппы был одним из первых лётчиков воздушной трассы Ленинград — «Большая земля». Его пассажирский самолёт ПС-84 перевозил не только Жданова, но и ближайших помощников члена военного совета фронта. Когда не было заданий по транспортировке начальства, «личный» самолёт Жданова эвакуировал жителей Ленинграда и доставлял в город медикаменты и продовольствие.

Кстати, помимо знаменитой Блокадной симфонии примерно в те же дни 1942 года появилось ещё одно музыкальное произведение осаждённого Ленинграда — «Песня о Жданове»:

Взвивайся, алый стяг сражений,Могучих битв богатырейДля большевистских поколенийГрядущих лучезарных дней.Пусть имя Жданова АндреяГремит раскатом боевым,Багряным светом пламенеяНа берегах седой Невы.Твои дела, товарищ Жданов,Нам, ленинградцам, не забыть.Орде коричневых тирановТы не дал город задушить.Ты большевистскою заботойНас, ленинградцев, окружил.Ты через льды, снега, болотаДорогу в город проложил.

Несмотря на то что это был типичный для тех лет образец военной поэзии, приправленный «малым культом личности», песня не кажется вымученным официозом. Автором музыки к ней стал выпускник Ленинградской консерватории Михаил Глух, в 1941 — 1942 годах, в самые тяжёлые месяцы блокады, — младший лейтенант на Ленинградском фронте, командир пулемётного взвода. Только после тяжёлого ранения на Ораниенбаумском плацдарме он попал в полк ПВО, а затем, как композитор, в армейский ансамбль войск противовоздушной обороны Ленинграда, где и появилась эта песня.

В марте 1943 года к Жданову с письмом от наркома химической промышленности Первухина прибыли два инженера из атомной лаборатории Курчатова. Для продолжения работ над атомным проектом требовался циклотрон, ранее разрабатывавшийся Ленинградским физико-техническим институтом (ЛФТИ). Жданов поручил председателю Ленгорсовета Петру Попкову найти и эвакуировать в Москву все необходимые детали и материалы. Из кабинета Попкова в Смольном сотрудники Курчатова ежедневно связывались с московской лабораторией. Части ленинградского циклотрона обнаружили во дворе ЛФТИ, где их по распоряжению Якова Капустина, одного из ленинградских заместителей Жданова, закопали перед эвакуацией института ещё летом первого года войны. 75-тонный электромагнит пришлось вытаскивать с площадки завода «Электросила», которая находилась всего лишь в трёх километрах от линии фронта, под артобстрелом противника. Оборудование для атомного проекта отправили из Ленинграда эшелоном по только что пробитому в блокадном кольце узкому коридору{461}.

В январе 1944 года наши войска подготовили наступательную операцию «Январский гром», чтобы окончательно отбросить немцев от «второй столицы». В ходе подготовки к операции 1—3 января Жданов посетил Ставку Верховного главнокомандующего. Вернувшись из Ставки, на одном из последних перед наступлением совещаний он подчеркнул: «Хвалят нас и благодарят за то, что мы отстояли город русской славы, сумели защитить его. Теперь надо, чтобы нас также похвалил советский народ за геройство и умение в наступательных боях…»{462}