Толковая Библия. Том 9 - Александр Лопухин

33. И, слыша, народ дивился учению Его.

(Мк. 12:27; Лк. 20:39, 40). У Марка только добавлено: "итак, вы весьма заблуждаетесь;" но слов, приведенных у Матфея, нет; их нет и у Луки, но у него сделана следующая прибавка: "на это некоторые из книжников сказали: Учитель! Ты хорошо сказал. И уже не смели спрашивать Его ни о чем". Впечатление, произведенное на народ, Матфей здесь обозначает словом έξεπήσσοντο (ср. 7:28; 13:54; 19:25; Мк. 1:22; 6:2; 7:37; 10:26; 11:18; Лк. 2:48; 4:32; 9:43; Деян. 13:12).

34. Вопросы законника о главной заповеди

34. А фарисеи, услышав, что Он привел саддукеев в молчание, собрались вместе.

Поражение саддукеев доставило, по-видимому, по крайней мере книжникам, некоторое, может быть, только временное, удовольствие (Лк. 20:39). Но это не помешало фарисеям составлять против Спасителя все новые и новые заговоры и козни. Очень любопытно, что Лука, закончив свою речь словами: "уже не смели спрашивать Его" (20:40), дальше действительно никаких вопросов Христу со стороны врагов Его не приводит, а вопрос законника (10:25-28) относит к другому времени и поставляет его в другой связи. Но Матфей и Марк слов Луки здесь не повторяют, и потому вопрос законника не служит здесь противоречием, сказанному ими прежде.

35. И один из них, законник, искушая Его, спросил, говоря: 36. Учитель! какая наибольшая заповедь в законе?

(Мк. 12:28; Лк. 10:25). Νομικός (законник) встречается здесь только у Матфея, ни разу у Марка, но шесть раз у Луки (7:30; 10:25; 11:45, 46, 52; 14:3), и один раз в Тит. 3:13. В Тит. 3:9 то же слово употреблено как прилагательное. Существенное различие между νομικοί и γραμματείς провести трудно. Может быть, следует сказать только, что νομικός есть более специальное название книжника; в отличие от "мудрого", каким считали книжника, νομικός значит специально юриста или юрисконсульта. У Марка вовсе нет заметки, что "законник" подошел ко Христу, искушая Его; вообще разговор представляется у Марка только приятным и симпатичным, законник высказывает в конце похвалу Христу и Он — ему. Рассказ Марка бросает некоторый свет и на рассказ Матфея. Не все в окружавшей Христа толпе были Его заклятыми и непримиримыми врагами. Находились и исключения. Даже и из среды врагов Его, — это, по-видимому, и хочет сказать Матфей, вводя слово "искушая", — некоторые, приходившие, если не вполне, то почти с враждебными намерениями, уходили от Него, довольные Его учением и разъяснением недоумений. Но этим только еще более усиливался мрак той вражды ко Христу, которою вызваны были Его обличения в 23 главе. Эту мысль хорошо выражает Евфимий Зигабен: "у Матфея законник искушает, а у Марка — больше восхваляет. Почему? Потому, что сначала искушал, будучи послан фарисеями. Но выслушав ответ, принял его и, переменив образ мыслей, согласился".

37. Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: 38. сия есть первая и наибольшая заповедь;

(Мк. 12:29, 30; Лк. 10:26, 27). Слова Марка, пропущенные Матфеем и у Луки 10: 27: "слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый", могут указывать, что Спаситель разъяснил здесь только то, что спрашивавшему Его законнику было хорошо известно из так называемой еврейский "шемы" (см. Переф. т. 1, с. 40-44), состоявшей из трех отделов Втор. 6:4-9; 11:13-21 и Чис. 15:37-41, с различными славословиями, сопровождающими "шема". В трактате Берахот (Переф. т. 1, ст. 1-39) содержатся различные постановления относительно чтения шема утром и вечером и вообще при различных обстоятельствах.

39. вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя;

(Мк. 12:31; Лк. 10:27). Цитата взята из Лев. 19:18 совершенно сходна у Матфея и Марка, а у Лк. 10:27 слово "возлюби" заменено союзом καί (и). Отступления от еврейского и LXX незначительны. Эта вторая заповедь не ниже первой, но подобна ей. Евфимий Зигабен: "сказал, что по величию подобна первой заповеди вторая; ибо и эта велика, — взаимно связаны, и взаимно поддерживают себя эти заповеди". Но Иоанн Златоуст легким выражением ставит вторую заповедь несколько ниже первой: "будучи спрошен о первой заповеди, приводит и вторую, почти столько же важную, как и первая" (ου σφόδρα εκείνης άποδέουσαν). Из Евангелий же можно вывести, что вторая заповедь не меньше первой: Мф. 25:40, 45; Мк. 12:31; Ин. 13:34; 15:12, 13; 1 Ин. 4:16, 20, 21.

40. на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки.

(Мк. 12:31-34; Лк. 10:28). Глагол κρέμαται не значит, как переведено в русском, "утверждается", но "висит" (слав. "висят" — в некоторых текстах един. число, а не множ.; Вудьгат. pendet, нем. Лютера и у новых немецких переводчиков hanget и hangt, англ. hang). Глагол поставлен в настоящем времени общего залога (с значением прош. сов.) от κρεμάννυμι, значит вешать, быть повешену, висеть, зависеть. В Новом Завете глагол употребляется везде в этом смысле (Мф. 18:6; Лк. 23:39; Деян. 5:30; 10:39; 28:4; Гал. 3: 13). Закон и пророки не утверждаются, а зависят от двух главных заповедей, суть вывод из них. Если бы не было этих заповедей, то не существовало бы ни закона, ни пророков. В смысле, заключающемся в русском, нет, впрочем, большой разницы сравнительно с подлинником по существу. Глагол поставлен в единственном числе и согласован с δ νόμος. Такая конструкция встречается в Новом Завете (ср., например, Ин. 2:2; 18:25 и др.).

41. Христос — Сын Давидов

41. Когда же собрались фарисеи, Иисус спросил их:

У Мк. 12:35 этот стих имеет очевидное отношение к 34. Значит, вопрос законника был дан в то время, когда (по Мф.) фарисеи собрались для совещаний. У Матфея эта связь выражена довольно ясно, но не так ясно у Луки. Собственно, этот вопрос и служит у Матфея началом дальнейших обличений (гл. 23).

42. что вы думаете о Христе? чей Он сын? Говорят Ему: Давидов.

(Мк. 12:35; Лк. 20:41). Христос спрашивает не о том, за кого считают Его люди и считают ли Его за Сына Давидова, а предлагает общий вопрос о происхождении Мессии. "Сын Давидов" было обычным названием Мессии (см. Шюрер 2:615).

43. Говорит им: как же Давид, по вдохновению, называет Его Господом, когда говорит: 44. сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих?

(Мк. 12:36; Лк. 20:42). Ссылка на Пс. 109:1. В иудейских писаниях этот псалом весь прилагался к Мессии и считался мессианским. Христос не опровергает правильного (в ст. 42) ответа фарисеев, которые назвали Христа Сыном Давидовым, и не считает ответа недостаточным, а напротив, подтверждает его, задавая Свой вопрос в видах его истолкования. Толкование псалма в том смысле, что он во время Христа будто бы был сравнительно недавним произведением, было совершенно неизвестно ни саддукеям, ни фарисеям (Эдершейм). В еврейской Библии псалом надписывается: "ледавид мизмор" (псалом Давида), в греческом LXX так же (ψαλμός τω Δαβίδ).

45. Итак, если Давид называет Его Господом, как же Он сын ему?

(Мк. 12:37; Лк. 20:44). Некоторые думали, что Христос опровергает здесь мнение фарисеев, утверждавших, что Мессия есть Сын Давидов. Но весь контекст против такого толкования. Вероятнее предполагать, что вопрос Христа был вызван распространяемыми со стороны Его врагов слухами о том, что Он не Сын Давидов и, следовательно, не Мессия, каким признавали Его ученики и народ. Если так, то вопрос Христа становится понятен. Если Он не Сын Давидов и не Мессия, то о ком же говорит Давид, называя сына своего Господом? "Истинный ответ не приходил им на ум. Он мог бы состоять в следующем. Мессия есть Сын Давидов по своему человеческому происхождению; но как Сын Божий, происходящий предвечно от Отца, Он возвышен и над Давидом, и над всем человечеством, и потому Давид называл Его своим Господом правильно. Но такое двоякое отношение Мессии к великому еврейскому царю и вместе с тем истинная оценка достоинства и служения Мессии не были известны в богословии раввинов".

46. И никто не мог отвечать Ему ни слова; и с того дня никто уже не смел спрашивать Его.

(Мк. 12:34; Лк. 20:40). Указывается вообще на силу ответов Христа. В дальнейшей истории мы действительно видим, что враги Его не предлагают Ему никаких вопросов с целью искусить Его.

Глава 23

1. Обличительная речь против книжников и фарисеев

1. Тогда Иисус начал говорить народу и ученикам Своим

(Мк. 12:38; Лк. 20:45). Можно предполагать и даже говорить с уверенностью, что обличительная речь Спасителя против книжников и фарисеев была произнесена непосредственно после предложенного Им вопроса о Христе (Мф. 22:42). Все три евангелиста связывают ее с этим вопросом. У Матфея обличения Христа излагаются полнее, чем у других синоптиков, причем у последних некоторые части речи излагаются в другой связи, как сказанные при других обстоятельствах. Это заставляет некоторых считать всю 23 главу Матфея "искусственной композицией" самого евангелиста, который объединил здесь речи, произнесенные Христом в разное время, подобно нагорной проповеди. Как было на самом деле, трудно сказать. Ничто не препятствует думать, что Христос иногда повторял Свои речи. Взгляд на речь Христа, как на "искусственную композицию", нисколько не препятствует наиболее рассудительным даже отрицательным критикам вполне признавать слова Христа подлинными, вышедшими, действительно, из уст Самого Мессии. Это видно уже и из того, что, несмотря на всю свою простоту и безыскусственность, речь Его, по своему содержанию и мыслям, выше не только понятий того времени, но и всякого времени. Если не теоретическое, то по крайней мере практическое понимание ее не всегда бывает свойственно даже христианам, живущим в настоящее время. И теперь можно слышать, что обличаемое в ней "лицемерие" иногда бывает не только не излишне, но даже и необходимо. Если, например, по своему внутреннему содержанию человек представляет из себя не что иное, как только "повапленный гроб", то он, по крайней мере, по внешности не должен казаться таковым из простого опасения, как бы не произвести в других соблазна. Отсюда — многочисленные и разнообразные подделки, которые дают возможность людям казаться набожными и религиозными и тогда, когда они чужды всякой набожности и религиозности, начиная от католических и иезуитских "благочестивых упражнений" и формальностей и кончая выходками мелкого, низкого, пошлого, суеверного и невежественного ханжи, который постоянно ставит всякого рода внешний обрядовый и религиозный decorum выше внутренних душевных качеств человека, выше "суда, милости и веры" (Мф. 23:23).