Орион взойдет - Пол Андерсон

Голода Фейлис закружилась.

– Нет, ты не можешь… не можешь…

Джовейн ухмыльнулся:

– Нет, могу. Пока у меня есть мои гвардейцы. В конструкции и устройстве Скайгольма нет никаких секретов. Любая группа компетентных специалистов способна разучить все обязанности за несколько дней. И они будут служить не заговорщикам в Домене, а его Капитану.

– Но Земля… ее недра, еда, посадочные поля…

– Мы распоряжаемся долиной Лу, если необходимо, прибегнем к помощи гвардии, а под нами ресурсов хватит, чтобы поддержать нас. Ни один мятежник не посмеет напасть на нас. – Джовейн отрезал кусок мяса и жадно прожевал. Неужели ты не видишь, какой груз свалится с моих плеч, какая это свобода?..

Фейлис закрыла лицо.

– О нет, о нет! Скайгольм против собственного народа!

– Ни в коей мере. – Он протянул руку через стол, чтобы погладить ее по голове. – Дорогая, не плачь. Скайгольм будет выполнять те же функции, что и всегда: оборонные, связные, метеорологические, управление безопасностью, энергоснабжения. Мы просто поставим зарвавшихся подчиненных на место и подтвердим древние права Капитанства. Раны скоро залечатся. Через год или два Домен сделается более единым и счастливым, чем прежде.

Она подняла взгляд. Слезы мешали ей и горькой солью отзывались во рту.

– Сперва я так надеялась на это, – кашлянула она. – Но дела идут все хуже и хуже. А теперь еще иноземцы будут распоряжаться вСкайгольме.

Откуда ты знаешь, что они будут ладить друг с другом? Откуда тебе известно, что они не повернут против тебя?

Джовейн поглядел на нее и наконец медленно сказал:

– Я согласен – нас ожидает трудный период, и ты здесь одна, словно в заточении. Ты не хочешь возвратиться на Землю? В наш дом в Турневе? Я буду скучать без тебя, но сейчас не обижусь.

– Нет, никогда! Я хочу быть с тобой!

Он поднялся и сбоку подошел к ее креслу, утешая, пока рыдания не утихли. Потом они молча приступили к еде. Наконец все закончилось, и Джовейн поднялся.

– Сегодня без кофе, – заявил он. – Я хочу проснуться пораньше. Коньяк, музыка, любовная поэзия и постель.

Фейлис тоже встала.

– Я собираюсь пройтись. – сказала она, – Недолго. – Спокойствие она намеревалась отыскать в саду. Джовейн нежно обнял ее и поцеловал в губы. Борода его оставалась по-прежнему шелковистой, а руки такими же сильными.

Она спешила по коридорам и переходам, чтобы по возможности быстрей миновать эту пустоту. Голые стены и яркий свет делали их более унылыми. Пыль и тени, должно быть, укрывали призраков из безопасного прошлого, но эти ходы кипели будущим… фантомами, еще не имеющими лица. Лестницы звякали под ногой, шептали вентиляторы, Скайгольм подрагивал. Там, на подвесной дорожке, по которой она так часто ходила, у этих грубых лиан и влажного моха, среди зелени с ее ароматами она чувствовала себя как дома, словно выпросив прощение у отца. Шаги ее, дыхание и биение сердца замедлились. Озноб оставил ее.

Мышцы расслабились одна задругой, и Фейлис ощутила, как ныло тело от напряжения, но и это смягчилось.

Мостик, другой проход, ручеек, тропа среди металлических абстрактных конструкций, цветы, птицы и бабочки. Она шла к беседке, в которой они любили бывать с Джовейном – чтобы вновь увидеть Гею, освещенную Луной, и вновь обрести чувство единства. Фейлис вышла на небольшую поляну, фонтан плясал и пел, ряд бонсаев выстроились вдоль тропы, ведущей к Хозяину Зимы. Какая-то женщина внимательно разглядывала статую; Фейлис подумала, что она узнает тоненькую фигурку, обращенную к ней спиной.

«Таленс Элсабет Орман. Родственница Иерна, арктически корректная со мной. Нет, ради Бога, я не хочу встречаться с ней, по крайней мере в этот вечер…»

Вспыхнуло воспоминание. Среди кустов была устроена-будочка с надписью «Обслуживание». Фейлис никогда не обнаруживала желания заглянуть внутрь, но будка была слева… убежище, в котором можно переждать, пока Элсабет не удалится куда-нибудь. Перебежав по траве, Фейлис раздвинула ветви, открыла дверь, скользнула внутрь и заперлась.

Дыхание вновь заторопилось, сердце заспешило. В будке для нее едва хватало места. Тускло светились цветные флуоресцентные стены. Крутая лестница уводила в люк. Из него вверх поднимались теплота, влага и ароматы. Вибрировали машины… Может быть, насосы?..

Что, если переждать на нижнем ярусе? Во всяком случае интересно увидеть, как устроен этот ярус Геи, живущей в небе. Фейлис взялась за поручень и спустилась.

Сперва она смогла различить только неясное переплетение трубопроводов, емкостей, пультов прибород, опорных конструкций. Ветерок вентилятора дул в лицо, жалил кожу едкими химикатами. Она осмелилась пройтись по коридору, глянула вверх и увидела корни. Весь потолок был заткан корнями.

Были здесь длинные, толстые, кривые – словно руки, пораженные артритом, нозаканчивались они щупальцами, которые шевелил ветерок, они тянулись к ней, словно хотели схватить. Но больше было коротких, тонких, трупно-белого цвета… они извивались, извивались и извивались. Кошмар этот уходил за пределы ее зрения.

Тоненький голосок, плача, напоминал ей – это всего лишь аэропонная плантация, ничего другого не следовало ожидать. Но визг, исходийший из собственного рта, заглушил этот внутренний голос. Фейлис повернулась и побежала… так медленно-медленно; и эти щупальца ловили ее за лодыжки и цеплялись за волосы. Они хотели схватить ее, и похоронить в этой могиле навечно.

Она ввалилась в апартаменты. Джовейн отложил в сторону книги и забыл про свою музыку. Он заторопился ей навстречу.

– Дорогая, что случилось, что с тобой?

– Я не хочу здесь больше… – выкрикнула она чуть не плача. – Я должна… Завтра… Не позже. Прошу тебя, не задерживай меня.

3.

Редкне выходы наверх были недолгими. Маурайских бомбардировщиков особо не опасались, их следовало ждать в ясные дни, не частые зимой. Гости эти все свое внимание уделяли тем местам, где человек оставил следы своей работы. Пусть разрушают дома, пусть сыплют бомбы. Разворотили кратерами всю дорогу, рытвины теснились друг к другу. Один экипаж по ошибке сбросил свой груз на пусковую шахту. Сталь и бетон уцелели, маскировочный слой грунта, взлетев, осел на удерживающей его решетке.

Внизу людей приковала работа. Не один Эйгар Дренг – собственная воля подгоняла их, словно рабов. Больше никто не пользовался выходными днями, обычно от работы отрывались, чтобы только поесть и выспаться.

И все же небольшой отдых нужен был – в особенности занятым трудной умственной работой, чтобы мозги не превратились в овсянку. В один такой вечер Плик зашел к Иерну и Ронике. Он уже не выступал в «Каблуке», поскольку посетителей там почти не осталось.