Мир приключений 1974 - Николай Коротеев

— Значит, прошлой ночью не вы, а Воронов на этой машине ездил? Так я вас понял? — спросил следователь.

— Так точно! Хотите — верьте, хотите — нет, как перед богом! А утром я у него машину взял и в парк отвел.

— А кто может подтвердить, что вы дали ему машину? Свидетели у вас есть?

— Нету! Как есть никого. Вот ведь как получилось…

Страх с новой силой овладел таксистом. Вероятно, он только сейчас осознал в полной мере опасность ситуации, в какой оказался. Он опять побледнел, глаза его метались. Вдруг он воскликнул:

— Он нет, есть свидетель! Старушка у них, соседка, она мне дверь открывала. Все мельтешила тут, пока мы с ним разговаривали. Да и разговор наш небось слышала. Ведь может она быть свидетельницей, может? Как я о ней забыл?!

— Ну вот, видите! Конечно, может. Если она подтвердит ваш приход, значит, все у вас в порядке, и волноваться не надо, — подбодрил его следователь. — У вас, вероятно, есть номер телефона родильного дома? Ведь вы звонили туда?

— Конечно, есть! Каждый час звонил… Еще бы!

— Разрешите от вас позвонить? Где у вас аппарат?

— В коридоре, направо.

Митин был убежден в непричастности Астахова к ограблению, но для порядка и формальности решил все же позвонить в родильный дом. Лишняя проверка никогда не мешает. Дежурная сестра в регистратуре подтвердила, что вчера около десяти часов вечера к ним поступила гражданка Астахова в предродовом состоянии. Затем, воспользовавшись случаем, он позвонил домой и предупредил жену, что задерживается на работе и вернется не скоро.

— Так вы, говорите, соседи с Вороновым? — спросил Митин, вернувшись в комнату. — Он близко живет? Придется вам проводить нас к нему.

— Рядом живет, через дом отсюда. Я сейчас… — заторопился таксист, снимая передник. — Неужто Степан откажется? Как же он в глаза мне смотреть будет?

Пока он переодевался, следователь присел к столу и стал заполнять бланк постановления о производстве обыска у Воронова.

— Вы не смогли бы описать внешность Воронова? — обратился к Астахову Бабин. — Какого он роста, цвет глаз — словом, приметы.

— Молодой он, глаза обыкновенные, карие. Сам высокий. Ну, что еще? Худой он… Не умею я приметы описывать.

— А не замечали, на шее у него не было никакой повязки? Может, забинтована или платком завязана?

— Вроде бы нет, — стал припоминать тот. — Не смотрел я. Да нет, ничего у него не было!

Бабин остался доволен. Получалось, что он был прав, когда в кабинете Владыкина высказал свое соображение о главной примете.

Перед уходом Астахов аккуратно провел маленькой щеточкой по усам. Лицо его впервые озарилось улыбкой.

— А у меня сын родился! — сообщил он. — Три кило восемьсот граммов. Представляете? Это в моем-то возрасте!

— Поздравляю вас! — улыбнулся ему Митин.

По дороге к дому, в каком жил Воронов, он обдумывал создавшееся положение. Сейчас его уже не поражал кинематографический поворот событий. Когда жена рожает, мужу полагается торчать в родильном доме, а не мотаться по городу, развозя беспечных пассажиров. И руки к тому же трясутся… А у Воронова, видимо, давно уже бродили преступные замыслы. А тут, выручив товарища, он вдруг обнаружил, что неожиданно для него сложилась исключительно благоприятная ситуация. В самом деле, человек в отпуске, в руках чужая машина, и в ней болтливая пассажирка с пухлым чемоданом. «Кто с Магадана — у тех денег мешок!», «Сделаю дело, а там ищи-свищи…» Вероятно, так должен был рассуждать Воронов, когда вез Укладову в гостиницу. Значит, преступление заранее не было обдумано, просто он соблазнился легкой добычей и решил воспользоваться подвернувшимся случаем.

Астахов показал, они вошли во двор и остановились возле большого серого дома.

— Будь другом, Алеша, сходи за понятыми.

Бабин ушел и вскоре вернулся с двумя дворниками. Женщины для такого случая надели белые фартуки.

Глава десятая

Степан Воронов жил в коммунальной квартире. Старушка в темном, низко повязанном платке провела неожиданных гостей по коридору и показала на дверь.

— Постучите, может, откроют. Мадам, кажись, дома, — пропела она елейным голосом.

Прежде чем уйти в свою комнату, она внимательно посмотрела на Астахова. «Вероятно, она будет свидетельницей, должно быть, она открывала дверь Астахову», — подумал следователь и тут же получил подтверждение: таксист показал ему глазами на старушку и зашептал:

— Она, она меня впустила… Ее спросите, она скажет.

Митин сделал знак, чтобы он молчал. Бабин постучал и сжал в кармане рукоятку пистолета.

Дверь сразу открылась. На пороге, закрыв собой вход, встала молодая статная женщина с пышными рыжими волосами. Слегка вздернутый короткий нос, широко расставленные смелые глаза с откровенно нарисованными уголками и полные, хорошего рисунка губы делали ее грубоватое лицо привлекательным. Одной рукой она придерживала на груди вылинявший халатик, другой уперлась в косяк. Красный лак на ее ногтях наполовину облупился.

На вопрос, дома ли Степан Воронов, она сухо ответила:

— Уехал.

— Куда?

— В Крым. Путевка у него в санаторий, вот и уехал.

Она отступила назад, намереваясь закрыть дверь, но Бабин успел просунуть вперед ногу. Женщина нахмурилась, но тут же все поняла — присутствие дворников, вероятно, объяснило ей, что это за люди.

— Мы из милиции, — сказал Митин и вынул удостоверение.

Она не стала смотреть. Слегка побледнев, прижалась к стене, молча пропустила всех в комнату. В коридоре опять показалась старушка в темном платке. Женщина увидела ее и с силой захлопнула дверь.

— Извините, гражданка, но придется произвести у вас обыск, вот в присутствии понятых, — показал Митин на дворников, стоявших у двери с напряженными лицами. — Кем вы приходитесь Воронову? Жена, сестра?

Женщина вдруг закричала:

— Что еще этот уголовник натворил? Ничего я не знаю. И не жена я ему! Хоть у кого спросите. Вместе живем, ну и что с того? А не жена. II прописана в другом месте. Я хоть сейчас отсюда смотаюсь, больно надо! Вон уж и так собралась, вещи сложила! — Она показала на стопку белья на столе. — В его делах я не участница. У меня в киоске полный порядок, хоть сейчас ревизия — пожалуйста! А за него я не ответчица!

— А чего вы, гражданка, собственно, раскричались? — строго остановил ее Митин. — Вас лично никто ни в чем не подозревает. Пришли мы к Воронову. Зачем же кричать? Мы ведь не кричим. — Он помолчал. — Так, значит, не жена? А кто же вы ему будете?

Вопрос следователя будто подхлестнул женщину: она обвела всех своими диковатыми подкрашенными глазами и с вызовом сказала, обращаясь почему-то не ко всем, а только к дворникам: