История Лизи - Стивен Кинг

Лизи осознаёт, что только что подумала о муже в прошедшем времени, и от волны холода волосы на затылке встают дыбом, а по коже бегут мурашки. Следом приходит какая-то лёгкость, чудесная и ужасная. В любой момент она может улететь, словно воздушный шарик с перерезанной ниткой. Улететь в (помолчи, маленькая Лизи, об этом помолчи) какое-то другое место. Может, на Луну. Лизи приходится вонзить ногти в ладони, чтобы удержаться на ногах.

Тем временем Джантзен что-то шепчет «мультяшной» медсестре. Она слушает и кивает.

— Вы не забудете оставить письменное распоряжение, да?

— До того, как часовая стрелка минует цифру два, — заверяет её Джантзен.

— Вы уверены, что хотите именно этого? — настаивает медсестра. Лизи видит, она не спорит, просто хочет окончательно убедиться, что всё поняла правильно.

— Уверен, — кивает врач, поворачивается к Лизи и спрашивает, готова ли она идти в «Изолятор Олтона». Там, говорит он, лежит её муж. Лизи, конечно же, готова.

— Хорошо. — Улыбка Джантзена усталая и не очень-то искренняя. — Надеюсь, вы надели походные ботинки. Изолятор на пятом этаже.

Они идут обратно к лестнице, мимо палат ЯНЕСА-ТОМАСА и ВАНДЕРВУ-ЭЛИЗАБЕТ, а «мультяшная» медсестра говорит с кем-то по телефону. Только потом Лизи понимает, что Джантзен попросил медсестру позвонить наверх и отключить принудительную вентиляцию лёгких Скотта, чтобы тот смог в достаточной мере прийти в себя. Узнать жену и услышать слова прощания. Возможно, даже самому сказать слово-другое, если Бог смилуется и позволит толике воздуха пройти через голосовые связки. Позднее она поймёт, что отключение принудительного вентилирования сократило остаток жизни Скотта с часов до минут, но Джантзен подумал, что это честная сделка, раз уж часы не оставляли Скотту надежды на выздоровление. Позднее Лизи также поймёт, что они поместили Скотта в единственный в маленькой городской больнице инфекционный изолятор. Позднее.

По ходу медленного подъёма на пятый этаж она узнаёт, сколь мало Джантзен может сказать ей о болезни Скотта… сколь чудовищно мало он знает. Торакотомия, говорит он, это не лечение, она служит лишь для того, чтобы откачать накопившуюся жидкость. Второй шаг состоял в том, чтобы удалить застоявшийся воздух из плевральных полостей Скотта.

— О каком лёгком мы говорим, доктор Джантзен? — спрашивает она его, и он ужасает её своим ответом:

— Об обоих.

5

Именно тогда он спрашивает, как давно болеет Скотт и побывал ли он у врача перед тем, как его «текущее состояние обострилось». Лизи отвечает, что ничего у Скотта не обострялось. Он и не болел. Последние десять дней у него текло из носа, он кашлял и чихал, но ничего больше. Он даже не принимал оллрест, хотя думал, что и насморк, и кашель, и чихание вызваны аллергией, и она так думает. С ней ежегодно происходит нечто похожее в конце весны и в начале лета.

— Никакого глубокого кашля? — спрашивает он, когда они приближаются к лестничной площадке пятого этажа. — Никакого глубокого влажного кашля вроде утреннего кашля курильщика? Уж извините, что лифты не работают.

— Всё нормально. — Дышит она тяжело, слова даются с трудом. — Он кашлял, как я вам и сказала, скорее даже подкашливал. Раньше он курил, но уже много лет как бросил. — Она задумывается. — Пожалуй, в последние два дня кашель чуть усилился, и однажды ночью он меня даже разбудил…

— Прошлой ночью?

— Да, но он выпил глоток воды, и кашель прекратился. — Джантзен открывает дверь в ещё один тихий коридор, но Лизи останавливает доктора, коснувшись его руки. — Послушайте… это вчерашнее выступление. В своё время Скотт мог выходить на сцену с сорокаградусной температурой, и ничего. Черпал энергию в аплодисментах и доводил дело до конца. Но всё это закончилось пять, может, семь лет назад. Если бы он действительно чувствовал себя плохо, то, я уверена, позвонил бы профессору Миду, заведующему кафедрой английского языка и литературы, и отменил бы это долба… это чёртово выступление.

— Миссис Лэндон, когда мы привезли его в больницу, температура зашкалила за сорок градусов.

Теперь она может только смотреть на доктора Джантзена, на его не внушающее доверия молодое лицо. В её глазах стоит ужас, но это не означает, что она ему не верит. Приведённые доказательства вкупе с некими воспоминаниями, которые ей не удаётся похоронить навсегда, позволяют воссоздать полную картину.

Чартерным рейсом Скотт улетел из Портленда в Бостон, а оттуда самолётом «Юнайтед эйрлайнс» в Кентукки. Стюардесса самолёта «Юнайтед», которая взяла у него автограф, потом рассказала репортёру, что мистер Лэндон кашлял «почти без перерыва», и лицо у него горело. «Когда я спросила, не заболел ли он, — сообщила она в интервью, — он ответил, что это всего лишь летняя простуда, он примет пару таблеток аспирина и тут же поправится».

Фредерик Борент, аспирант кафедры английского языка и литературы, который встречал самолёт Скотта, также упоминал о кашле и сказал, что Скотт попросил его остановиться у аптеки и купил пузырёк найкуила[116]. «Наверное, у меня грипп», — сказал он Боренту. Аспирант очень хотел услышать, как Скотт читает свой новый роман, и спросил, удастся ли тому выйти на сцену. «Я вас удивлю», — ответил Скотт.

Борент точно удивился. И получил огромное удовольствие. Как и большая часть слушателей Скотта. Согласно заметке в «Боулинг-Грин дейли ньюс», Скотт своим чтением «почти что зачаровал» аудиторию, лишь несколько раз останавливаясь, чтобы чуть откашляться, словно у него першило в горле. Но это покашливание сводилось на нет маленьким глотком воды из стакана, который стоял у него под рукой. Говоря с Лизи несколькими часами позже, Джантзен по-прежнему пребывал под впечатлением жизненной энергии, которая так и бурлила в Скотте. И вот это его изумление в сочетании со словами мужа, переданными ей заведующим кафедрой английского языка и литературы во время их телефонного разговора, проделали дыру в тщательно оберегаемом занавесе, которым Лизи отгораживалась от воспоминаний, во всяком случае, на время. После выступления, перед самым началом приёма, Скотт сказал профессору Миду следующее: «Позвоните моей жене, хорошо? Скажите, что ей, возможно, придётся прилететь сюда. Скажите, что я, похоже, съел что-то не то после захода солнца. Это у нас такая шутка».

6

Лизи делится с молодым доктором Джантзеном своим самым жутким страхом, даже не подумав, а стоит ли:

— Скотт от этого умрёт, не так ли? — Джантзен медлит с ответом, но наконец-то она видит — он молод, но не мальчик.