К суду истории. О Сталине и сталинизме - Рой Медведев

Кое-кто может увидеть в этой фразе Сталина доказательство его маниакальной подозрительности. Но мы думаем иначе. Сталин прекрасно знал, что Кавтарадзе никогда не собирался его убивать. Но открыто признать это он не мог, чтобы не подвергать сомнению расстрел Буду Мдивани и других прошедших по данному делу коммунистов. Гораздо проще было «простить» одного Кавтарадзе.

Известно, что незадолго до расстрела А. Сванидзе ему передали слова Сталина, что он будет «прощен», если извинится перед Сталиным. Сванидзе отказался и был расстрелян. Все эти поступки характерны для презирающего людей тирана, но не для больного и невменяемого человека.

Обычно Сталин отклонял различного рода просьбы об освобождении тех или иных людей. Но иногда ему приходилось уступать. Решительное требование академика П. Л. Капицы об освобождении молодого физика Л. Ландау было исполнено НКВД по указанию Сталина. «По нелепому доносу, – вспоминал позднее Ландау, – я был арестован. Меня обвинили в том, что я немецкий шпион... Год я провел в тюрьме, и было ясно, что даже еще на полгода меня не хватит: я просто умирал. Капица поехал в Кремль и заявил, что он требует моего освобождения, в противном случае будет вынужден оставить институт. Меня освободили» [457] .

Капица был нужен Сталину как директор института, и он пошел на уступку. Гораздо дольше тянулось дело инженера-изобретателя. К. Ощепкова, создавшего первые советские радиолокаторы. Когда уже во время войны наше правительство приняло решение о быстрейшем создании отечественных радиолокаторов, то академик А. Ф. Иоффе в специальной записке в правительство отметил большие заслуги Ощепкова и просил о его освобождении. «Я уверен, – писал Иоффе в Саратовскую тюрьму Ощепкову, – что наше правительство по достоинству оценит ваши большие заслуги и найдет виновных. Посылаю, что мог найти у себя из продуктов, – купить ничего нельзя. Если у вас цинга, попейте настой из шиповника... Скоро буду в Москве, еще раз поставлю ваш вопрос» [458] .

Хлопоты Иоффе увенчались успехом. Ощепков был освобожден и включился в работу по своей специальности.

После советско-финской войны, а также в первые месяцы Отечественной войны Сталин «разрешил» освободить из лагерей и тюрем несколько тысяч командиров Красной Армии. Многие из них выдвинулись потом на ответственные посты. Среди освобожденных был и недавний нарком вооружений Б. Ванников, который из тюрьмы попал сразу на заседание Политбюро. Сталин сказал, чтобы он принимал дела, так как сейчас надо подтянуть оборонную промышленность. Ванников отказался. Сталин обернулся к другим членам Политбюро и произнес: «А ведь он на нас обиделся». Решением Политбюро Ванников был назначен замнаркома вооружений, а через некоторое время наркомом боеприпасов. Он не хотел снова идти в тюрьму.

Но почти одновременно с этими освобождениями Сталин в октябре 1941 года и летом 1942 года приказал расстрелять большую группу находившихся в лагерях видных командиров Красной Армии, которых он считал опасными для себя в случае неблагоприятных событий на советско-германском фронте [459] . Излишне говорить, что такое поведение не характерно для невменяемого человека, страдающего манией преследования.

С версией о тяжелом психическом заболевании и мании преследования плохо согласуется тот факт, что Сталин нередко приближал к себе людей с весьма темным прошлым, таких, например, как Берия и Абакумов. Не было секретом для Сталина, что А. Я. Вышинский до 1920 года являлся членом партии меньшевиков и в августе 1917 года, занимая пост начальника милиции Арбатского района г. Москвы, выписывал ордера на арест большевиков. Сталин, однако, доверил Вышинскому пост Генерального прокурора СССР, а позднее и пост министра иностранных дел СССР.

Немало компрометирующих материалов поступало к Сталину и на его ближайших помощников. По свидетельству В. Шаламова, некоторые из видных военных включали в свои фальсифицированные показания имя К. Ворошилова. Иногда это делалось даже под давлением следователей. По свидетельству старого партийца Ф. Застенкера, только в Свердловской области было «заготовлено» несколько пудов показаний на Л. Кагановича и В. Молотова. Много показаний на Молотова было заготовлено «впрок» в Куйбышевской области. Подвергая истязаниям жену Калинина, следователи добивались от нее компрометирующих показаний на мужа. Сталин хорошо знал об этом, но до поры до времени не обращал внимания на подобные показания.

Конечно, Сталин был человеком не только грубым, злым, эгоистичным и жестоким, но и подозрительным. Еще старый русский баснописец В. Крылов писал:

В ком сердце так сотворено,

что дружбы и любви не чувствует оно...

тот всякого своим злодеем почитает.

Эти качества могли только усилиться в последние годы жизни Сталина, когда он уничтожил миллионы людей, поправ все законы юридические и законы простой человечности. Сталин имел достаточно оснований бояться окружающих, и этот страх нередко толкал его на новые преступления. «Злых властителей, – говорит восточная поговорка, – всегда преследует страх перед своими подданными». И все же основной поток репрессий 30-х годов мы должны объяснить не манией преследования и не подозрительностью Сталина. Всякий тиран и деспот подозрительны. Но было бы неправильным объяснять подозрениями и страхом и сам деспотизм.

ЛЕГЕНДА О СТАЛИНСКОЙ «ПЕРМАНЕНТНОЙ» РЕВОЛЮЦИИ

Вскоре после XX съезда партии автор данной книги услышал из уст весьма ответственного работника довольно странную версию по поводу кровавых чисток 30-х годов.

– Да, – сказал мой собеседник, – Сталин хорошо знал, что люди, которых он обрек на смерть, не шпионы и не вредители. Эти обвинения были сфабрикованы для удобства репрессий. Конечно, с точки зрения моральных или правовых норм действия Сталина были незаконными. И все же они были необходимы для дальнейшего развития революции в нашей стране. Люди, которых устранял Сталин, имели большую власть и были очень популярны. Они так же, как и Сталин, принимали участие в революции. Поэтому их нельзя было просто снять с работы или исключить из партии. Их надо было обвинить в каких-то чудовищных преступлениях, в попытке реставрации капитализма, в шпионаже, во вредительстве. А затем, обманув народные массы, уничтожить этих людей.

– Но почему, – спросил я, – революции нужно было избавиться от своих активных участников?

– Такова логика всех революций, – ответил мой собеседник. – Дело в том, что большинство бывших революционеров, которых устранил Сталин, к середине 30-х годов перестали быть революционерами, они переродились в чиновников и бюрократов. Эти люди толкали нашу партию и государство уже не по социалистическому, а по государственно-капиталистическому пути, они вели ее не вперед, а назад. Поэтому перед Сталиным и возникла задача устранить тех людей, которые мешали дальнейшему развертыванию социалистической революции, и выдвинуть молодых работников, способных вести дальше нашу революцию.

Позднее мне пришлось убедиться, что подобная версия имеет широкое хождение среди части отставных партийных деятелей, выдвинувшихся в 30 – 40-е годы. Рассуждения на этот счет высказываются, как правило, не публично, а «доверительно», особенно в беседах с молодыми партийными работниками. Не исключено, что возникновение этой легенды о сталинской «перманентной» революции восходит к временам Сталина и имеет источником высказывания самого Сталина. Сходную точку зрения высказывают и некоторые зарубежные авторы. Так, например, Исаак Дейчер в своей книге «Пророк в изгнании», рассуждая о причинах сталинских «чисток», пытается доказать, что Сталин якобы боялся, что бюрократия превратится в новый класс. Поэтому под предлогом борьбы с троцкистами и бухаринцами он выступил против собственной бюрократии. Дейчер полагает, что именно сталинский террор препятствовал превращению правящих групп в новый социальный слой.

«Это была, – пишет он, – одна из самых темных, наименее обсужденных, но очень важных сторон перманентного террора... Этот террор не только уничтожил гвардию большевиков, но держал бюрократию в состоянии текучести, постоянно обновляя ее состав. Так же как Сталин на собственный, автократический, варварский манер ликвидировал кулака, так он постоянно ликвидировал эмбрион нового класса» [460] .

Что можно сказать об этой легенде, весьма сходной с официальной версией китайской «культурной» революции 1965 – 1969 гг., с призывом ее лидеров и самого Мао Цзэдуна «открыть огонь по штабам» и свергнуть тех, «кто стоит у власти, но идет по капиталистическому пути»?

Конечно, в послереволюционный период в СССР имело место перерождение партийных и государственных кадров, и мы еще будем говорить о характере и масштабах этого перерождения. Оно затронуло не только людей, примкнувших к революции на ее поздних этапах, но и часть тех профессиональных революционеров, которых было принято называть «ленинской партийной гвардией». Но это перерождение части партийных кадров не должно было с фатальной неизбежностью вести к перерождению всей партии и государственной власти в целом. В процессе энергичной борьбы с бюрократизмом и карьеризмом, начатой еще при Ленине, в партии и комсомоле вырос в 20-е годы и в годы первой пятилетки значительный слой молодых, талантливых и энергичных работников, всецело преданных Советской власти и идеалам социализма.