Пляска смерти - Лорел Гамильтон

— Вообще-то, ma petite, я думаю, мы хотим определить, как ты реагируешь в окружении любых своих зверей, но сейчас — львы.

— Тогда, похоже, я вовремя пришел, — сказал Джейсон.

— Ты не единственный тут волк, — угрюмо буркнул Грэхем.

Джейсон поглядел на него — не так чтобы совсем дружелюбно. У него такой взгляд бывает нечасто.

— Думаю, что нет.

И тон его тоже был мрачен, почти сердит. Интересно, что должно было произойти между этими двумя, чтобы Джейсон стал так враждебен. Таких легких и покладистых, как он, я вообще не встречала.

— Что касается меня, — сказала я, — Джейсон здесь единственный волк.

— А почему он единственный волк, кроме Ричарда, с которым ты трахаешься? — спросил Грэхем.

Вот теперь я поняла, почему Грэхем злится. Он пытался запугать Джейсона силой и массой? Может быть. У Грэхема была эта отсталая мысль, что размер и сила куда важнее всего прочего.

— Этого я не знаю, но такие комментарии не помогут тебе попасть в список.

— Отойди, — сказала ему Клодия.

Он посмотрел на нее мрачно, сложив на груди мускулистые руки.

Она чуть подалась к нему:

— Это ты бросаешь мне вызов?

Голос ее был ровен и пуст, и оттого угроза прозвучала более зловеще.

Грэхем мотнул головой и попятился до самой стены. Неохотно, но он сделал так, как она сказала. Хоть бы он себе поскорее подружку нашел — его выходки начинали уже меня доставать.

Как будто эта мысль колдовским образом вызвала ее из мрака, в конце коридора появилась Менг Дье. Это я впервые ее увидела после того, как она исполосовала Реквиема. Не надо бы, чтобы она здесь была, пока я испытываю своих зверей.

Она была из тех немногих женщин, что вызывали у меня в уме слово «хрупкая». Еще миниатюрнее меня, такая тоненькая на вид. Может быть, поэтому она всегда носила черное и кожаное — как госпожа в садомазо. Но эта одежда ей шла — облегающая, она придавала Менг Дье пугающий и грациозно-кошачий вид, пугающий и одновременно сексуальный. Да, пугающая и сексуальная — это точно описывало ее.

В черных сапогах на каблуках она подошла к Грэхему беззвучной походкой. Клодия будто уже видела такое представление раньше, потому что сказала:

— Менг Дье, он на работе.

Менг Дье надула губки на точеном треугольном личике, хоть до раскосых глаз гримаса не дошла, и сменила направление, не бросив на Грэхема даже разочарованного взгляда. И вот, вот почему Грэхем не был ей предан. Именно этим она почти разбила сердце Клея. Сейчас она хотела Грэхема, но раз нельзя, то и не надо. Ни одному мужчине не нравится, если женщине явно все равно, он в ее объятиях или другой. Ну, кстати, женщины тоже не любят, если мужчины к ним так относятся. Вообще никому не нравится знать, что он полностью заменимый. Все мы хотим быть на особом положении.

Менг Дье двинулась той же походкой к Реквиему, он попятился.

— Ты его больше никогда не тронешь, Менг Дье, — сказал Жан-Клод.

— Никогда? — спросила она, поглядев на Жан-Клода.

— Только если он того пожелает.

Она обратила прекрасное лицо к Реквиему.

— Ты воистину желаешь никогда больше не касаться моего тела?

И она обвела выпуклости этого тела руками.

Некоторые из мужчин в коридоре проводили ее руки взглядом. Огги с его людьми проводили. Реквием — нет. И Жан-Клод нет. И никто из леопардов. А Джейсон — да. Очень был неплохой вид, если не знать, какой к нему придается ум в нагрузку.

Менг Дье прошла мимо меня, мимо леопардов, мимо львов, будто нас тут и не было. Она шла к Джейсону. Он на нее смотрел и в списке запретных не состоял.

Она оплела его руками, прильнула головой на плечо. Даже на каблуках она была ниже ростом.

— Пойдем поиграем, Джейсон.

Он засмеялся и покачал головой.

— Мне надо доложить.

О каком докладе он говорит — я понятия не имела.

— А потом? — спросила она.

Он улыбнулся, но ответил:

— Нет. Спасибо, но нет.

Она провела рукой по его джинсам спереди — явно не собиралась сегодня демонстрировать утонченность.

Он перехватил ее руку и повторил:

— Нет.

Она выдернула руку:

— А почему нет? Потому что здесь она?

Она ткнула пальцем в мою сторону.

Я и не знала, что у Джейсона с Менг Дье был секс. Наверное, это выразилось у меня на лице, потому что она спросила:

— Ты не знала?

Я покачала головой.

— Мы отлично веселились, пока ты его не трахнула. Не напитала на нем ardeur.

Я встала, Мика и Натэниел — со мной.

— Я не знала, что он твой бойфренд.

— У Менг Дье нет бойфрендов, — сказал Джейсон. — Есть мужики, которых она употребляет.

— И что тут плохого? — спросила она.

— Ничего плохого, просто не мое.

— А тебе нравилось, Джейсон, я знаю.

— Ты отлично трахаешься, — ответил он.

— И ты тоже, — сказала она и мурлыкнула. Не по-кошачьи, а низким, грудным голосом, как умеют некоторые женщины. У меня никогда не получалось.

Джейсон в ответ усмехнулся:

— Но иногда я предпочитаю не трахаться, а заниматься любовью. Разницу я тебе объяснить не могу.

Она нахмурилась, соблазнительный вид несколько увял.

— Заниматься любовью — это просто приличные слова, означающие трахаться.

Я обернулась к Жан-Клоду:

— Ты не мог объяснить ей, в чем разница?

Он изящно пожал плечами.

— Для некоторых уроков бывает уже поздно. Ей слишком много пришлось испытать к тому времени, как я ее нашел.

— Нет! — заявила Менг Дье. — Моя история не для нее. Мне ничья жалость не нужна, а ее — в особенности.

Жан-Клод снова так же по-галльски пожал плечами, что могло означать да и нет, все и ничего.

— Как хочешь, — сказал он.

— И Аниту ты тоже просто трахал, — сказала она, вновь оборачиваясь к Джейсону.

Он улыбнулся, на этот раз добрее.

— С Анитой невозможно просто трахаться.

— А что это значит? — не поняла Менг Дье.

— Мы с ней были друзьями, добрыми друзьями еще до того, как у нас был секс. Человека, настолько для тебя важного, невозможно просто трахнуть. Потому что, если ты все испортишь, потеряешь не только возможность секса, потеряешь друга. Ее дружба мне важнее секса, так что мы именно занимались любовью, а не трахались.

— Не понимаю, — сказала Менг Дье.

Голос Реквиема:

— Потому что для Аниты почти никогда не бывает так, чтобы секс ничего не значил, и потому секс с Анитой не может ничего не значить.

Менг Дье покачала головой:

— Не понимаю.

— Знаю, что не понимаешь, — сказал он, — и именно этого мне жаль.

— Не смей меня жалеть! — выкрикнула она.