Русско-турецкая война 1686–1700 годов - Андрей Геннадьевич Гуськов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слухи о тяжелом положении дел в Сергиеве широко распространились. В середине февраля из Варшавы даже писали о том, что его укрепления взяты войском в 10 тыс. янычар и 30 тыс. татар. И будто бы когда «гетман казацкий ведомость тое получил, головою об стену ударился»[1429].
Судя по грамоте Ржевского от 9 февраля (получена в Москве 24 февраля), к середине зимы положение дел в городе стало катастрофическим. Воевода писал, что 8 февраля из Азова вышел серб Салеко (Салейко) Николаев сын, который рассказал о приходе к туркам многих ратных людей, собиравшихся напасть на Сергиев. Казаки смогли помочь гарнизону лишь малыми силами (150 человек), поскольку многие из донцов «поехали конницей» в степь. Азовцы, пользуясь сложившейся ситуацией, стали разбирать и возить к себе спрятанные в камышах под Сергиевым струги. Используя струговый лес, османы соорудили (с 3 февраля) новые земляные валы и раскаты. Защищать спрятанные лодки Ржевский не мог из-за малолюдства. Между тем азовцы ожидали через неделю, с началом разлива Дона, новых судов с ратными людьми. Оборонять же Сергиев стало некому, поскольку те служилые люди, которые еще оставались здоровы, обессилили — караульным приходилось стоять по 7–8 суток без перемены. «И от безпокойства де такова многие помирают в день человек по трицати»[1430].
Это было последнее послание воеводы в Москву. 24 февраля 1696 г. он умер. Руководство перешло к полковникам Ф. С. Толбухину, Ю. И. Бушу и подполковнику Д. А. Лежневу[1431]. 25 февраля они отправили сообщение, полученное в столице 8 марта. Сергиевские военачальники, опираясь на сведения вышедшего из Азова итальянца Андрея Васильева, писали, что скоро можно ожидать штурма Сергиева. В послании сергиевские командиры перечисляли части, которые так и не пришли на подмогу крепости. Помимо указанных ранее отрядов, упоминались и солдаты московского выборного полка П. И. Гордона. Дополнительную помощь (600 человек) прислали только донские казаки[1432]. Таким образом, если опираться на отписки командования донского городка, складывается впечатление, что его гарнизон при сколько-нибудь серьезном натиске не смог бы оказать серьезного сопротивления. Однако, несмотря на тревожные вести, штурм Сергиева не состоялся, так как азовцы оказались слишком заняты укреплением обороны города. Тем не менее само по себе «сергиевское сидение», сопровождавшееся многочисленными тяготами и лишениями, безусловно, является одной из славных страниц отечественной военной истории.
В Москве подготовка к новому походу под Азов началась практически сразу же после возвращения войск из предыдущего. Большое внимание уделялось строительству судов. Стоит согласиться с мнением П. А. Авакова, который убедительно показал, что идея создания морского флота на Азовском море появилась у царя в период первой осады турецкой крепости[1433]. В Преображенском к февралю 1696 г. было построено 22 галеры и 4 брандера. В верховьях Дона — на его притоке р. Воронеж — в городах Воронеже, Козлове, Добром и Сокольске велось строительство 1300 стругов. Здесь же были сооружены два 36-пушечных корабля[1434].
По сравнению с 1695 г. была существенно увеличена численность войск, отправляемых под Азов. В иностранной прессе появлялась фантастическая цифра — 180 тыс. человек[1435]. Впрочем, в сообщениях из Вены со ссылкой на известие от московского посланника К. Нефимонова видим и более близкое к реальности (хотя, возможно, завышенное) число в 80 тыс.[1436] Кто-то из захваченных татарами в плен людей Лефорта рассказал им, что на Азов пришло «немец сорок тысеч, московских шестьдесят тысеч, на московских морских кораблях дватцать тысяч, да конницы дватцать ж тысеч»[1437].
М. М. Богословский определяет общее количество служилых людей во втором Азовском походе в 70 тыс. человек[1438]. В 1773 г. В. Г. Рубан опубликовал документ, содержавший роспись войск и журнал второго похода под Азов. В нем содержатся подсчеты, указывающие, что под Азовом было сосредоточено «великороссийских и малороссийских и с калмыки ратных людей конных и пеших 64 735» человек, кроме которых в осаде участвовали живущие на Дону казаки и калмыки[1439]. Складывается впечатление, что Богословский взял цифру Рубана, прибавил к ней число донских казаков и калмыков, участвовавших в походе 1695 г., а потом округлил получившуюся цифру до десятков тысяч. Такой подход, безусловно, дает общий порядок цифр, однако следует учитывать, что они весьма приблизительны. Так, численность полков, присланных с Гетманщины, определена в документе Рубана в 15 тыс. человек[1440], между тем как Гордон отмечает, что «черкасское войско» составило около 20 тыс. человек[1441]. Обычно оценки Гордона довольно точны. Вряд ли он мог ошибиться столь серьезно.
Кроме того, опубликованная Рубаном роспись не дает представления о числе войск на каждый конкретный момент осады. К примеру, войска Мазепы под командованием наказного гетмана, черниговского полковника Я. К. Лизогуба подошли под Азов 17 июня, то есть почти через месяц после начала боев[1442]. Низовая конница (500 человек) появилась лишь 30 июня, фактически ближе к концу осады[1443]. А 3 тыс. калмыков Аюки оказались у Азова лишь после сдачи города[1444]. Между тем в списке Рубана все они учтены среди российских войск наравне с другими частями. Таким образом, более точную чем у Богословского оценку численности войск на данном этапе исследования дать невозможно.
О численности противника мы имеем лишь приблизительные данные. К сожалению, точное число защитников города определить затруднительно, поскольку мы не знаем, все ли данные о приходе пополнений зафиксированы источниками и насколько точны имеющиеся цифры. Вследствие этого большое значение имеют оценочные данные общей численности гарнизона. Выше уже отмечалось, что первую осаду Азова смогли пережить около 2 тыс. воинских людей. Однако ближе к концу весны их оставалось не более тысячи, причем многие из них раненые и больные[1445]. По сообщениям перебежчика, из оставшихся к осени 1695 г. 4 тыс. к следующей весне от ран и болезней умерла половина. Остальные
