Ярлыки - Гарольд Карлтон

Здесь они оказались в гуще другой толпы болтающих, надушенных, вытягивающих шею, чтобы получше разглядеть окружение, людей. Колин вел Корал мимо них за кулисы. Кто-то приветственно хлопал его по спине, он поцеловал несколько моделей, и несколько моделей поцеловали его. Корал казалась спокойной и собранной, она улыбалась окружающим, большинство из которых прекрасно знала.

Их, кому предстояло участвовать во вручении награды, провели к особому угловому столику, где стали пичкать выпивкой и советами. Здесь уже находился Уэйленд, он приветствовал их обоих, поцеловал Корал, придвинул ей стул.

— Не позволяй ей пить слишком много, — шепнул он на ухо Колину, — и не отпускай без сопровождения даже в дамскую комнату. Если она захочет пи-пи, сторожи ее снаружи.

— Где Майя? — спросила Корал, оглядывая комнату, заполненную людьми.

— Она пошла занять место в зале, в последнем ряду, — сказал ей Уэйленд. — Мы вручаем призы точно так, как «Оскары» в Голливуде — победители встают со своих мест и идут на сцену, чтобы получить свою награду. О Господи, я надеюсь, что все пройдет хорошо.

А за дверью, в зале, болтающее, целующееся, благоухающее, кричащее сборище людей постепенно занимало места. Они крутили шеями, высматривая знаменитостей, махали руками друг другу, пытались вести себя естественно, когда фотографы в трех шагах наводили на них свои камеры.

Все ведущие дизайнеры шестидесятых годов — Бетси Джонсон, Джоэль Шумахер, Мэри Куант, Зандра Родес, Жан Мур — сидели в первом ряду. Модели, знакомые лица которых примелькались на сотнях глянцевых обложек и страниц журналов, сияли словно звезды. Двадцать пять моделей, которых наняли для показа платьев победителей, были приглашены для участия в специальном хореографическом шоу. Петь должна была Дионна Уорвик, и маленький оркестр уже расположился с одной стороны сцены. Обходительный распорядитель должен был как бы дирижировать всей процедурой.

Майя с Дэвидом сидели на противоположной от Маккензи стороне зала и только жмурились от вспышек блицев направленных на них фотоаппаратов. На Дэвиде был великолепно скроенный французский вечерний костюм и черный галстук, он выглядел элегантным и обеспокоенным. Маккензи окружил целый рой поклонников, она пожимала руки и целовалась с десятками людей. Эд сидел рядом с ней, облаченный в токсидо, нервный и напыщенный.

В восемь тридцать оркестр исполнил попурри на темы мелодий, под которые предстояло демонстрировать платья. Когда он смолк, на сцену вышел Уэйленд Гэррити.

И пошли бесконечные речи. Публика нетерпеливо выслушала сначала Уэйленда, потом Ллойда Брукса, потом их приветствовала Донна Брукс, она благодарила всех, уважительно перечисляла магазины и журналы, просила присоединяться к оценкам и аплодировать многим наградам, которые будут объявлены в этот вечер, особенно важной — дизайнеру года.

Затем началось шоу, в котором было показано по одному экземпляру из коллекции каждого дизайнера, а в финале продемонстрирована полная коллекция осенней одежды Анаис Дю Паскье. Пальто и платье Майи выглядели великолепно скроенными и сшитыми, потрясающе модными и прекрасно смотрелись в лучах софитов на белой сцене.

Шоу завершилось под гром аплодисментов тысяч собравшихся, затем сцена была освобождена, и грохот барабанов сообщил о начале вручения наград.

Майя так вцепилась в руку Дэвида, что он даже вздрогнул. Она почти теряла сознание. Она думала о своем чемодане, оставленном за кулисами, и о том, какие лица будут у организаторов, когда они увидят, что она уходит перед началом большого приема, который последует за шоу.

Майя сравнила свое состояние с состоянием медленно тонущего, перед глазами которого проносится вся жизнь. «Филипп, — про себя взывала она, — я очень скоро буду с тобой, мой дорогой. Очень скоро…»

Корал за кулисами не ощущала никаких тревог. Она тайком проглотила, уже придя в «Хедквотерз», две таблетки транквилизатора, запив их двумя бокалами шампанского. Она было потянулась за третьим, но Колин тактично дал сигнал официанту отойти.

— Сейчас больше не надо, дорогая, скоро твоя очередь…

Он чувствовал, как дрожит под его ладонью ее рука. Она накинула на вызывающие жалость исхудалые плечи и руки черную сетчатую шаль.

Уэйленд с края сцены дал им сигнал. Колин протянул Корал руку, вежливо помогая ей подняться, и повел сквозь толпу собравшихся в комнате отдыха людей.

Они стояли у выхода на сцену вместе, глядя на нее и в зал. В этот момент дизайнер, получивший награду в категории спортивной одежды, благодарил своих родителей за все, что они для него сделали. Наконец комментатор произнес:

— А теперь заключительная награда вечера — дизайнеру года! Вручит ее миссис Корал Стэнтон…

В зале послышались «ахи» и приветствия. Глаза вглядывались, головы покачивались, губы шептали комментарии, когда Уэйленд легким толчком выставил Корал на сцену. Свет юпитеров ослепил ее. Ей казалось, что на ней сфокусировали свои лучи сотни ламп. Она снова была в центре внимания того мира, к которому принадлежала.

Аплодисменты людей из индустрии моды, которые мало что знали о борьбе за власть в «Дивайн», согрели ее сердце. Корал с поднятой головой гордо прошла вперед, словно королева моды, которой она когда-то была.

Майя, сидя на краешке кресла, схватила Дэвида за руку.

— Господи! Она выглядит ужасно!

Блестящий макияж, так искусно нанесенный Элизабет Арден, со сцены смотрелся как раскрашенная маска на напряженном, натянутом лице, знаменитая ослепительная улыбка казалась гримасой. Было заметно, что Корал пришлось сконцентрировать все силы, чтобы одолеть бесконечное расстояние по подиуму до середины сцены.

Публика умолкла, когда она подошла к микрофону. Ее тонкая, в черном с блестками платье фигурка выглядела на огромном белом пространстве восклицательным знаком. Речь, которую она должна была прочитать, как ее наставляли, оказалась забытой в сумочке, оставленной ею Колину. Корал действительно должна была импровизировать.

— Я так счастлива быть этим вечером здесь, — сказала она. — Я отсутствовала несколько недель и соскучилась по всем вам…

Послышались жидкие аплодисменты нескольких человек. За кулисами Колин и Уэйленд от напряжения почти вцепились друг в друга. Майя, сидя на краешке своего кресла, так впилась ногтями в ладонь Дэвида, что он поморщился от боли.

— Мода — это… — начала Корал и запнулась, в глазах у нее все расплывалось. Несколько человек фыркнули. Кто-то засмеялся. — Мода это… — повторила Корал. Неожиданно она собралась и начала с начала: — Ладно… это вся моя жизнь! Это и в самом деле единственное, что имеет для меня значение. — Она просияла. — Вот почему я так горжусь, что вручаю награду «Дивайн»… великому таланту, который прячется под псевдонимом Анаис Дю Паскье… и еще больше я горжусь тем, что, оказывается, это моя дочь, Майя Стэнтон!