Полное собрание стихотворений - Константин Бальмонт

У майских развалин

Еще не погасла Луна,Но светит румянцем рассвет.И ярко Венера видна,Царица блестящих планет.

Созданья великих веков,Застыли руины Уксмаль.Воздушны края облаков,Безбрежна пустынная даль.

Здесь жили когда-то цари,Здесь были жрецы пирамид.Смотри, о, мечтанье, смотри,Здесь жемчуг легенды горит.

Здесь чудится памятный стихО сне, что в столетьях исчез.Пропел, и, изваян, затих,Под тройственным светом Небес.

В безгласьи седеющих плитУзорные думы молчат.И только немолчно звучитСтоустое пенье цикад.

Изумрудная птица

В Паленке, меж руин, где Майская царицаВелела изваять бессмертные слова,Я грезил в яркий зной, и мне приснилась птицаТех дней, но и теперь она была жива.

Вся изумрудная, с хвостом нарядно-длинным,Как грезы крылышки, ее зовут Кветцаль.Она живет как сон, в горах, в лесу пустынном,Чуть взглянешь на нее – в душе поет печаль.

Красива птица та, в ней вешний цвет наряда,В ней тонко-нежно все, в ней сказочен весь вид.Но как колодец – грусть ее немого взгляда,И чуть ей скажешь что – сейчас же улетит.

Я грезил. Сколько лет, веков, тысячелетии,Сказать бы я не мог – и для чего считать?Мне мнилось, меж могил, резвясь, играют дети,И изумруд Кветналь не устает блистать.

Гигантской пеленой переходило МореИз края в край Земли, волной росла трава.Вдруг дрогнул изумруд, и на стенном узореПрочел я скрытые в ваянии слова: —

«О, ты грядущих дней! Коль ум твой разумеет,Ты спросишь: Кто мы? – Кто? Спроси зарю, поля,Волну, раскаты бурь, и шум ветров, что веет,Леса! Спроси любовь! Кто мы? А! Мы – Земля!»

Орхидея

Я был в тропических лесах,Я ждал увидеть орхидеи.О, эти стебли точно змеи,Печать греха на лепестках.

Того, что здесь грехом зовется,Во мгле мещанствующих дней.О, гроздья жадных орхидей,Я видел, как ваш стебель вьется.

В переплетенности стволовДруг друга душащих растений,Среди пьянящих испарений,Я рвал любовный цвет грехов.

Склонись над чашей поцелуйной,В раскатном рокоте цикад,Вдыхал я тонкий сладкий яд,Лелейпо-зыбкий, многоструйный.

Как будто чей-то нежный рот,Нежней, чем бред влюбленной феи,Вот этот запах орхидеиПьянит, пьянит, и волю пьет.

Зеркало

Я зеркало ликов земныхИ собственной жизни бездонной.Я все вовлекаю в свой стих,Что взглянет в затон углубленный.

Я властно маню в глубину,Где каждый воздушно-удвоен,Где вес причащаются сну,Где даже уродливый строен.

Тяжелая поступь живых,Пред глубью меняясь, слабеет,Радение сил неземныхНезримо, но явственно реет.

Душа ощущает: «Тону»,Глаза удивляются взору.И я предаю тишинуЗапевшему в вечности хору.

Змеиное отродье

У Тифона на плечахСто голов дракона.Много блесков в их очах,Дышит рев, и дышит страх,На плечах Тифона.

Чу, мычания быка,Свист стрелы летящей,Глотка львиная громка,Пес рычит изподтишка,Вот завыл, грозящий.

С оживленных этих плечВсе Тифону видно,Столкновенье вражьих встреч,Он ведет с женою речь,Слушает Ехидна.

Горго-сын к нему склонен,Соучастник в хоре,И шуршит семья Горгон,Двестиглазый лик Дракон,Свисты змей на море.

На пирамиде Уксмаль

Свободна воля человека,Разгульно бешенство страстей.Спроси безумного Ацтека,Спроси о цвете орхидей.

О том, как много вспышек жадныхСреди тропических лесов.О жатвах мира, странных, страдных,Под гром небесных голосов,

Непостижимые изломыВ сердцах жрецов и палачей,Разрывы, молнии, и громы,И кровь, хмельная от лучей.

И кровь, и кровь, своя, чужая,На высях стройных пирамид.Где, светоч бездн, доныне, злаяАгава, хищный цвет, горит.

Под тенью крыльев

Весьма давно, Отцы людейВ Стране Зеленых Елей были,Весьма давно, на утре дней,Смуглились лица всех от пыли.

Вапанэлева был вождем,Людей сплотил он в диком крае,Он Белым-Белым был Орлом,Он был владыкой целой стаи.

Они пришли на Остров Змей,И отдохнули там на склонах,Весьма давно, на утре дней,Пришли на Остров Змей Зеленых.

И каждый был бесстрашный муж,И зорок был, и чуток каждый,То было Братство Дружных Душ,Проворных душ, томимых жаждой.

Вапанэлева первым был,Но в Небе скрылся Белокрылый,За ним царем был Колливил,Красиволикий, мощь над силой.

И Змеи с жалами пришлиНагроможденьем изумруда,Но растоптал их всех в пыли,Свершил Красиволикий чудо.

Но так как Небо – красота,Красиволикий скрылся в тучах.И сонмы к нам иных МогучихСпустились с горного хребта.

Янотови, Свершитель правый,И Птица Снежная, Чилиль,И много их, венчанных славой,И много их, чье имя – быль.

Когда владыки отходили,Царя сменял достойный царь,Черед давала сила силе,И было вновь, как было встарь.

Восточный край был Краем Рыбы,Закатный край был Край Озер,И все мельчайшие изгибыВ горах и в Море видел взор.

Малейший звук был жив для слуха,Считались дальние шаги,К родной земле прижавши ухо,Мы точно знали, где враги.

Под тенью крыльев мы ходили,Средь говоривших нам стеблей.Тот сон горел в великой были,Весьма давно, в потоке дней.

Колдун

Тяжел он не был, но высок,Был полон дум он безответных,И звался между Красноцветных,Колдун, глядящий на Восток.

Он не писал узорных строк,Он не чертил иероглифов,Но много он оставил мифов,Колдун, глядевший на Восток.

И он теперь от нас далек,Но, если возникает тайна,Мы знаем, был он не случайно,Колдун, глядевший на Восток.

И если молвишь ты намек,В котором сердце сердца дышит,Он здесь, мы знаем, нас он слышит,Колдун, глядящий на Восток.

Вожди красноцветных

Один звался – Любимый,Он строил города,Другой был – Скрытый в дымы,А третий был – Звезда.

Глядящий прозорливо,Могучий Волк племен,При нем взрастала нива,Хотя был хищник он.

Немая Память, Цельный,Ныряющий до дна,Зеленоглаз Свирельный,Знамена-имена.

Лазоревая Птица,Захватистая Рысь,Весельщик вод, Зарница,Как Боги вы сошлись.

Ступающий безгласно,Поющая Змея,Вы, мыслившие страстно,Вы, ласка бытия.

Перистый перстень

Колибри, малая Жар-Птица,Рожденье Воздуха и грез,Крылато-быстрая зарница,Цветная лакомка мимоз.

Ты нежный перстень, ожерелье,Перистый венчик, золотой,На свадьбе вольного весельяС воздушно-пряною мечтой.

Колибри, малая Жар-Птица,Ты фея в царстве орхидей,Ты Мексиканская царица,И ты сильнее всех царей.

Промчались битвенные шумы,И рой царей исчерпан весь,И нет Ацтекам Монтезумы,А ты, Колибри, здесь как здесь.

Мексиканский вечер

Заснул Чапультепек, роскошный паркАцтеков,Растоптанных в борьбе за красные цветы.Затих напрасный шум повторныхчеловеков.Созвездья дружные сияют с высоты.

О чем ты думаешь, печальница немая,Ты, переплывшая Атлантику со мной,Ты, встретившая дни единственного Мая,Как Море луч Луны – ласкающей волной.

Мы здесь с тобой одни, нам ближе тень Кортеса,Чем призраки друзей в туманностях Земли.К нам зовы не дойдут из Северного леса,Все, нам привычное, растаяло вдали.

Воспоминания, что призрачно-угрюмы,Да не восстанут вновь из-за громады вод.Здесь агуэгуэтль, любимец Монтезумы,Своей седой листвой сложился в мирный свод.

Воздушный ветерок в ветвях шуршит напевно,Уйдем от наших дум, всецело, в наши сны.Вечерней Мексики лучистая царевна,Венера манит нас с прозрачной вышины.

Богиня с прядями волос лучисто-длинных,Венера влюблена по-прежнему в любовь,И шлет нам светлый зов из тучек паутинных: —Горите, вы вдвоем, любите вновь и вновь.

А Ицтаксигуатль, венчанная снегами,И Попокатепетль, в уборе из снегов,Свой горный и земной возносят лик пред нами: —Любите, вы вдвоем, доверьтесь власти снов.

Довременная

1