Сезон туманов (сборник) - Евгений Гуляковский

– Долго они в скафандрах не продержатся.

– Я думаю, мы все тут долго не продержимся.

Доктор внимательно посмотрел на Кибернетика. На секунду подумал, не ходил ли он вслед за ним к поврежденному участку обшивки, но потом вспомнил, что они не расставались весь день.

– Видишь ли… – сказал Доктор и задумчиво пожевал губами. – Нам очень важно выиграть время, каждый лишний час.

– Интересно – зачем?

– Честно говоря, я и сам как следует не знаю. Но у меня такое ощущение, словно мы начали с планетой поединок, в котором каждый час играет решающее значение, хотя бы потому, что в течение каждого часа мы получаем и перерабатываем новую информацию, а это увеличивает наши шансы.

– Я не вижу никаких шансов. Сколько угодно новой информации и ни одного нового шанса. Вряд ли удастся использовать информацию, значение которой мы не понимаем.

– Не тебе это говорить. Любая кибернетическая система насыщается информацией до определенного предела и только потом, перейдя в другое качество, получает возможность пользоваться ею…

– Характер информации обязательно должен быть в пределах возможностей данной системы, иначе…

– Я это знаю. Но у нас есть планета, на которой есть жизнь, высокоорганизованная жизнь, это, по-моему, мы все же установили.

– Но ведь ты всегда утверждал, что любая жизнь, и тем более сложноорганизованная, способна развиваться только в комплексе.

– Возможно, здесь, на этой планете, нам придется еще не раз усомниться во многих земных аксиомах… Не станешь же ты отрицать, что вмятина на обшивке – это реальный факт и попытка установить с нами контакт, получить какую-то информацию тоже факт… Кстати, об информации. Что, если они хотели убедиться в том, что мы можем оценивать сложные ситуации не только с помощью логики, но и эмоционально? Понимаешь, по-человечески нелогично!

– А для чего им это?

– Ну, не знаю…

Доктор надолго замолчал, потом вдруг повернулся к Кибернетику, стараясь в желтом полумраке, царившем в шлюпке, рассмотреть его сухопарую, словно иссушенную внутренним недугом фигуру. Доктор, как никто другой, знал, что в этом жилистом теле нет никаких болезней. За весь рейс Кибернетик, единственный, ни разу не посетил его кабинет. Казалось, болезни не могли выдержать мрачноватого лихорадочного огня, горящего в нем.

– Давно я хотел спросить тебя, Миша… – нерешительно начал Доктор. Кибернетик лишь вопросительно замычал в ответ, и он продолжил: – Отчего тебе не сиделось на Земле?

Кибернетик задумчиво пожевал губами и, когда Доктор уже не надеялся на ответ, пробормотал:

– Все мы от чего-то бежали, может быть, от самих себя.

– Ну не все… Я, например, надеялся найти нечто другое. Пусть не лучшее, но другое. Какой-то иной мир.

– Теперь ты его нашел, можешь радоваться.

– Зря ты все воспринимаешь негативно. Неизвестно, что мы тут нашли. Совсем еще неизвестно.

Кибернетик иронически хмыкнул:

– Тебе мало крысиного лабиринта?

– Там был не только лабиринт. Кстати, не мешало бы посмотреть, что за это время изменилось в пещере. Далеко ходить необязательно, можно глянуть у самого входа.

– Будь она неладна, твоя пещера! И вся эта дьявольская планета с ее проклятыми штучками!

Продолжая ругаться, Кибернетик тем не менее встал и начал готовиться к выходу.

– До темноты еще больше часа, можно не торопиться, – миролюбиво начал Доктор, но Кибернетик его оборвал:

– Хватит трепаться! Предложил посмотреть, так собирайся!

Они легко нашли овальный вход, совсем не похожий на естественную трещину в скале. Зато внутри пещера ничем не напоминала ночной лабиринт. В том месте, где ночью образовался коридор, теперь была глухая стена. Доктор провел по ней перчаткой скафандра. Пыли не было. В остальном же это был ничем не примечательный базальт. Бластер лежал на том самом месте, где его оставил Доктор. Они все время инстинктивно ждали каких-то новых событий, но ничего не произошло. И напряжение постепенно спадало. Поиски второго входа, через который их выпустили, ни к чему не привели – его попросту не было. Несколько разочарованные, вернулись к шлюпке.

– Странно, что они так… Словно потеряли к нам всякий интерес. Я все время жду чего-то, но, кажется, напрасно.

– Будем рассчитывать на себя, так вернее.

Они работали до глубокой ночи. Привели в порядок остатки планетарного комплекса, составили опись всех имевшихся в их распоряжении механизмов и инструментов. На следующее утро отправились на поиски товарищей, но не нашли ничего. Даже следов. Планета казалась совершенно пустынной.

Со странным упорством Доктор разглядывал левый задний угол обшивки шлюпки, закрытый изнутри обивкой и потому невидимый. Именно здесь, снаружи, продолжало расползаться белое пятно, словно неведомая кислота медленно точила несокрушимый синтрилоновый панцирь… Никаких следов органики, ни малейших признаков органической или неорганической жизни… Что же тогда разрушает прочнейшие связи между молекулами кристаллической решетки? Откуда берется колоссальная энергия на разрушение этих связей? Может быть, он не прав и пора обо всем рассказать Кибернетику? Возможно, там, где биологические методы оказались бессильными, он найдет какое-то другое решение, другой метод борьбы? Но Доктор слишком хорошо понимал, что таких методов не существует, хотя бы потому, что сначала нужно было понять. Понять, кто или что? А главное – зачем? Синтрилон в качестве пищи для организмов, которые не может обнаружить даже электронный микроскоп? Это опять нелепость. Скорее всего, они лишатся шлюпки и останутся с этой непонятной враждебной планетой один на один с голыми руками… Какое значение будут тогда иметь те жалкие часы, о борьбе за которые он так агитировал Кибернетика?

– Тебе не кажется, что у нас не так уж много времени?

Доктор подозрительно посмотрел на Кибернетика.

– Что ты имеешь в виду?

– Не слишком ли долго мы прохлаждаемся? Может, продолжим работу? Что ты скажешь насчет установки датчиков системы защиты у входа в ущелье?

Доктор не стал возражать, и часа два они перетаскивали к выходу из ущелья тяжелые ящики и выполняли бессмысленную, с точки зрения Доктора, работу.

В конце концов Кибернетику удалось остаться у шлюпки одному. Еще раз проверив издали, как идет у Доктора работа по установке датчиков, он передвинул к обшивке шлюпки анализатор. Пятно белого налета за это время значительно расширилось и углубилось. Самое неприятное состояло в том, что неизвестное излучение, поразившее материал обшивки, захватило сразу всю левую половину шлюпки. Наиболее четко разрушение проступило в центре, там, куда, по его первоначальному предположению, ударил заряд бластера. Теперь он понял, что тут был совсем не бластер, во всяком случае не только бластер. Не удавалось даже замедлить разрушение обшивки. Он перепробовал все доступные методы, но так и не смог установить характер поражения. Материал обшивки еще держался, но разрушение прогрессировало в глубину. Часа через два в шлюпку начнет поступать наружный воздух, а еще через несколько часов от шлюпки останется один остов… То, что это не биологическая атака, он установил сразу. И все же придется сказать Доктору, надо спасать хотя бы снаряжение, если это еще имеет какой-то смысл… Сколько суток смогут они выдержать, не снимая скафандров?

– А знаешь, Миша, – вдруг раздался в наушниках его скафандра голос Доктора, – наша пещера может нам еще пригодиться. Если попытаться расширить и загерметизировать вход.

Резко обернувшись, Кибернетик увидел Доктора у себя за спиной.

– Значит, ты знаешь?

Доктор пожал плечами:

– Я, собственно, тебя не хотел беспокоить… Одного не могу понять: зачем им это понадобилось?

– Кому – им? И вообще, разве вопрос «зачем» в этой ситуации имеет какой-то смысл?

– С некоторых пор мне кажется, что все, что произошло с нами на этой планете, и все, что еще произойдет, имеет вполне определенный и кому-то понятный смысл.

– Неплохо было бы и нам в нем разобраться, – проворчал Кибернетик. – Ну что же, пошли еще раз смотреть пещеру.

Но они не успели отойти от шлюпки. Один из датчиков, установленных Доктором, включил сирену, и, обернувшись на ее рев, оба увидели у входа в ущелье знакомую фигуру Физика.

Глава 6

Практикант очнулся на рассвете, когда холодная роса собирается в тугие, упругие капли. Он нащупал обломок мокрого камня и приложил его к потрескавшимся губам. Камень напоминал леденец из далекого детства. Сознание вернулось к нему сразу, и он вспомнил все, что произошло, и где именно он лежит. Прямо от его щеки отвесно вверх вздымалась почерневшая от влаги поверхность камня. Он попробовал встать, но не смог. «Это пройдет, обязательно пройдет, – сказал он себе, – главное – не распускаться. Наверное, это электрический разряд, обыкновенный поток электронов. Четыреста – пятьсот вольт. Некоторые выдерживали больше. Подумаешь, пятьсот вольт! Даже руки не обожжены. Ловко они меня… Теперь вот валяюсь, а они смотрят…» Эта мысль заставила его рывком приподняться и сесть, привалившись спиной к камню. Бешено заколотилось сердце. Голова оставалась ясной, вот только тело плохо слушалось.