Сезон туманов (сборник) - Евгений Гуляковский

Так вот оно что, вот он каким был, этот первый контакт… Вот для чего был нужен тот экзамен, который он, кажется, выдержал…

Он не мог бы словами описать изменившуюся остроту ощущений, словно между ним и окружающим миром протянулись вибрирующие струны. Эти невидимые связи казались сложнее и в то же время проще привычного закона причин и следствий. Результатом этих новых, непонятных пока связей с окружающим и была сила, которую он только что ощутил, сила осуществленного желания.

Способность творить чудеса? Но чудо – это то, что противоречит законам природы; однако гораздо чаще чудом называют лишь то, что только кажется противоречащим этим законам.

Наверное, то, что произошло с ним, опирается на какие-то новые, еще неизвестные людям законы…

Он успокоился после этой мысли. Попытка анализа помогла справиться с ненужным, отвлекающим от главного волнением.

Он вспомнил институтскую лабораторию, опыты по курсовой работе… «Перемещение масс под воздействием силовых полей». Так она называлась, его работа. Здесь почти то же самое. Правда, поля должно что-то вызывать и поддерживать, какое-то устройство… Но может быть, это не обязательно?

Материя и человеческий мозг находятся в прямой взаимной и постоянной связи. Что, если эту связь усилить и уточнить настройку? Что, если это возможно? Что, если возможно управление материей путем непосредственного воздействия мысли, мозговой энергии на ее поля, без всяких промежуточных устройств? Так, как он сделал тогда с разъезжавшимися стенами экзаменационного зала, одним усилием воли?

Может быть, эффект резонанса? Если мост можно разрушить звуком шагов, то кто знает, на что способен резонанс энергетических полей человеческой мысли с полями окружающей материи…

Вот камень… Его образ запечатлелся в сознании… А что это значит? Какие атомы пришли в движение, какие нейтринные поля сместились, для того чтобы возникло это внутреннее представление, мысленный отпечаток предмета? Как мало мы, в сущности, знаем об этом! И что случится, если теперь в его мозгу, только в его представлении, камень сдвинется в сторону, пусть немного, пусть на самую малость! Должно же это движение как-то отразиться в материальных формах! В конце концов, ничто в мире не существует вне этих форм. На эту мысленную работу он должен был затратить определенную энергию, пусть даже совсем незначительную. Понятие величины всегда относительно, а раз так, значит в принципе возможно эту энергию уловить и усилить ее непосредственное воздействие на материю… Тогда она сыграет роль своеобразного выключателя и сможет привести в действие колоссальные энергетические ресурсы, скрытые в самой материи…

Практикант почувствовал себя совершенно оглушенным, придавленным этим водопадом мыслей. Ему казалось, что он нащупал самое важное в происшедшем.

Вон та скала, например, она очень далеко, несколько километров до ее вершины, но стоит представить стоящим себя на ней, стоит только очень сильно захотеть…

Мир раскололся. В ушах свистнул ветер. Самого перемещения в пространстве он даже не успел заметить. Окружающие предметы вдруг размазались, исчезли, и в ту же секунду проступил, словно на фотоснимке, новый пейзаж.

Далеко внизу, у самого горизонта, ниже ребристого горного хребта, распластавшегося у него под ногами, стелилась тоненькая струйка живого дыма…

Глава 7

Костер медленно догорал. На него пошли последние силикетовые доски от упаковки планетарного комплекса. Сам комплекс, аккуратно разобранный и разложенный по полкам, лежал теперь в пещере, переоборудованной и загерметизированной Доктором и Кибернетиком. После возвращения Физика надобность в герметизации отпала, и они могли себе позволить сидеть у костра без скафандров. Доктор варил какую-то особенную похлебку из хлореллы, приправленную тушенкой из неприкосновенного запаса. Это был их первый маленький праздник со времени приземления на планету. Практикант сидел в дальнем углу, натянув до самых ушей свою старую куртку, и смотрел, как по потолку пещеры стелется дым костра. Его слегка знобило, скорее всего, от волнения, которое, несмотря на все старания, он не мог в себе подавить.

В первые часы возвращения в лагерь, заполненные шумными приветствиями, потоком новостей, неожиданной встречей с Физиком, молчание о самом главном было почти естественным, но с каждым часом оно становилось для него все тяжелее, словно он все еще стоял на вершине водораздела. Перед ним раскинулась новая, незнакомая страна. Стоит сделать только шаг, и он попадет в эту страну, словно перейдет в другое измерение. Вот сейчас он молчит, слушает, как Доктор ворчит на Кибернетика за то, что тот отказался варить похлебку в свое дежурство, видит улыбку Физика, словно запутавшуюся в его густой рыжей бороде… Сейчас он с ними, один из них… Но как только они узнают все, каждый невольно задаст себе вопрос: «Кто он теперь, практикант Райков? Носитель странного могущественного дара иной цивилизации? Или, может быть, ее представитель?» Волей-неволей он должен будет заговорить от имени хозяев планеты… Таким уж он был, этот первый контакт, не похожий на инструкции и учебники по контактам, не похожий вообще ни на что, знакомое человечеству…

Информация, заложенная непосредственно в его память во время контакта, содержала ответы на многие вопросы, которые они хотели задать хозяевам планеты. Практикант не сразу узнал об этом. Очевидно, объем информации был слишком велик для человеческого мозга, сработали какие-то защитные механизмы, и в первые часы после возвращения сознания он еще не знал о том, что должен будет им сообщить сейчас… Слишком дорогая цена за этот дар… Чего-то они не учли, разумные и холодные создатели приютившей их планеты.

В который раз он мысленно проигрывал в уме условия странной и жестокой игры, предложенной им. Игры, в которой одной из ставок становилась их жизнь, и не находил положительного решения. Возможно, именно поэтому было так трудно решиться рассказать все товарищам. Рассказать придется. Условия игры уже вступили в действие независимо от их желания, независимо от того, знают ли все ее участники о предложенной задаче… Что ж, пусть теперь думают остальные, он устал один тащить груз, пусть они решают, придумывают какие-то ответные ходы. Вот сейчас он начнет, еще минуту… Пусть сначала догорит костер…

Понимая, насколько усложнятся их отношения после того, как он начнет говорить, и словно прощаясь с прежним, Райков еще раз внимательно всмотрелся в каждого из троих своих спутников. Общая беда не успела сплотить их в единое целое. Связать настоящей дружбой. Они лишь подчинялись остаткам былых привычек, былой дисциплины… «Сейчас мы, скорей, экипаж. Не коллектив, а экипаж, – подумал Райков. – Как-то они воспримут новую информацию, справятся ли?»

Он медленно перевел взгляд с одного на другого. Доктор. Подтянутый, добродушный человек, излучающий оптимизм и деловитость. Не показное ли это, своего рода врачебная профилактика экипажа в трудных условиях? Как бы там ни было, Доктор, скорее всего, справится. Физик. Полный, жизнелюбивый. Он умеет находить положительные стороны и маленькие радости в любых, самых сложных обстоятельствах. Волей случая он заменил Навигатора и стал руководителем их маленького коллектива. Он сумел это сделать ненавязчиво, совершенно незаметно. Ни разу не напомнил о своих правах, и тем не менее за окончательным решением любого вопроса все обращались именно к нему. Чуть ироничный, веселый, этот человек умел, когда нужно, становиться суровым, жестким. За внешней жизнелюбивой оболочкой чувствовалась стальная воля. Физик не подведет. Уж он-то наверняка окажется на высоте, каким бы невероятным ни показалось им его сообщение.

Оставался еще Кибернетик. Меньше всего он знал именно его. Кибернетик умел выстраивать между собой и окружающим невидимую, но непреодолимую стену. Первым его импульсом, первым желанием всегда было оспорить любое, пусть самое разумное, предложение или мысль, исходящую от других. Зато потом он первым раздраженно и одновременно энергично брался за дело и всегда доводил его до конца… и все же Кибернетик может не понять всего. Приходилось признать, что он слишком мало знает своих товарищей. Он подумал еще о том, что на его месте должен был бы быть Физик. Груз оказался слишком тяжелым для него. Наверняка они ошиблись в выборе кандидата для первого контакта. Вот только не скажешь им об этом и ничего уже не изменишь. Придется до конца нести свою ношу, даже если он останется один, даже если его товарищи не справятся с отчужденностью и не решат поставленную перед ними всеми общую задачу…

Физик потянулся к огню, помешал угли, внимательно посмотрел на Практиканта и тихо сказал:

– Ну что же… Пора, наверное, подвести кое-какие итоги.

Кибернетик было оживился, но, взглянув на то место, где совсем недавно возвышался стройный сферический корпус шлюпки, а теперь торчали безобразные рваные шпангоуты бортов, поморщился и хрипло произнес: