Ночная Земля - Уильям Хоуп Ходжсон

погубить нас с Наани. Страх оставил меня, и, доверяясь Силе Святости, я направился вперед; до Круга оставалось четыре сотни шагов, и я еще надеялся доставить Наани под его защиту. Но свет Круга сделался слабым, и меня мучил страх, что моя надежда окажется тщетной, если Земной Ток не вернет себе Силу. Однако я бежал быстро и с предельным вниманием.

В тот самый момент из земли передо мной восстали три зверочеловека, приблизившихся ко мне с рыком. Первый был уже столь близко, что, не тратя времени на замах, я ударил рукояткой Дискоса в голову мерзкой твари. А потом отпрыгнул в сторону и с предельным самоотречением и холодной яростью, не замечая Девы, как младенец покоившейся на моей левой руке, поразил обоих оставшихся зверолюдей, легко и точно орудуя великим оружием; гнев обратил мое сердце в холодный камень, и удары мои были жестокими. Я сразил их, даже не заметив того, не претерпев и малейшего ущерба. И тут послышался великий и радостный крик, ведший изнутри Круга. Там стояли ряды Мужей в серой броне, однако они не шли ко мне на помощь.

И я немедленно понял, почему Сотня Тысяч оказалась бессильной. Внемлите! Чудовищные черные волны колыхали почву вдоль Круга, покорные Загадочной и Злой Силе, уже отсюда вселявшей ужас в мою душу. Так нам явили свое могущество Силы Предельного Зла. И если бы кто-нибудь из людей вышел за пределы Круга, душа его погибла бы навсегда; так что никто не смел оставить защиту. Да и разве могли они помочь мне своей смертью, ведь мертвые в нашем мире бессильны.

И Сотня Тысяч Мужей громкими криками советовала мне торопиться. Я и без того спешил изо всех сил. Милый сердцу Круг Святости еще оставался над нами двоими, и я понял, что мы будем спасены.

Я был уже не более чем в сотне шагов от светящегося Круга. Внемлите же! До последнего мгновения Чудовища пытались погубить нас, ибо передо мной вдруг появилась орда приземистых и звероподобных людей, невесть где прятавшихся доселе. И руки их схватили меня и Деву, пытаясь вырвать ее. И они были недалеки от успеха, потому что я не мог высвободиться из этих лап и прибегнуть к помощи Дискоса. Нанеся несколько метких ударов металлическими сапогами, я вырвался на свободу, но мерзкое стадо последовало за мной.

Однако Дискос оставался в моих руках, и черная ненависть к Силам владела моим сердцем; внезапно бросившись назад в самую гущу, я принялся разить во все стороны Великим Оружием. Вращаясь, Дискос рычал, освещая таинственным светом окружавшие меня клыкастые кабаньи хари. Панцирь мой звенел и рвался под ударами острых камней. Я уже слабел от ударов и новых ран, однако никому из них не удалось ранить Деву.

Зверолюдям, казалось, не было конца. Но я приближался к светлому кругу, и Сотня Тысяч сотрясала ночь гневными криками; многие из них, как я узнал потом, хотели броситься ко мне на помощь – к счастью, друзья удержали их от бесполезной гибели.

Наконец я оказался в каких-то пятидесяти шагах от сверкающего Круга, но уже едва стоял на ногах: от ударов, ран и утомительных схваток, от невероятной усталости и от отчаяния и безумия, владевших мною, ибо, как вы знаете, наперекор всем врагам я уже несколько дней нес Деву, не зная отдыха.

Сотня Тысяч шевельнулась внутри Круга, те из них, кто был впереди, начали метать свои Дискосы в стадо клыкастых людей, пытавшихся убить меня… Конечно, это и спасло мою жизнь: орда передо мной поредела. В последнем порыве, собрав остаток сил, я бросился вперед, разя во все стороны, так что вокруг меня падали трупы. И внемлите! Я прорвался сквозь стадо с Наани на руках. Кольцо на этот раз почти не оказало мне сопротивления. И тысяча рук потянулась ко мне, чтобы помочь, но никто не посмел этого сделать, и вокруг меня расступились.

Задыхаясь, я глядел в ждущие лица и хотел было сказать, чтобы позвали врача ради жизни моей Любимой, умиравшей на моих руках. Тут ночь содрогнулась от топота бегущих Гигантов, вокруг раздались возгласы, кто-то взялся помогать мне, другие занялись Гигантами, третьи звали докторов. Кто-то сказал, что святой свет исчез надо мной, как и черные холмы возле Круга. Над землей гремел чудовищный рев, мой утомленный рассудок уже покорялся чрезмерному перенапряжению, которое столь долго переносил.

Над головой моей гудел ровный ропот – это кричали Великие миллионы, приветствуя меня со своих высот.

Потом наконец голос вернулся ко мне, и я спросил у стоявших вокруг, есть ли среди них врач. Вперед немедленно шагнул Мастер над Дискосами, как бы главнокомандующий того времени. Он отдал мне Дискосом честь и протянул руку, чтобы принять Деву, однако я снова спросил, есть ли вблизи врачи. Тут он отдал приказ, и великие тысячи, строясь в ряды, расступились перед Великими Воротами.

И Мастер над Дискосами дал знак, чтобы к нему приблизились, и назначенные им люди стали вокруг меня – чтобы поддержать, если пошатнусь. Однако они не прикасались ко мне, ибо не смели; а я задыхался от отчаяния, потому что пришел домой слишком поздно и сделался чуждым людям.

Быстрые приказы понеслись во все стороны; и спустя некоторое время бегом явились два рослых мужа из Верхних Городов, они несли между собой на носилках крохотного человечка – Мастера над Докторами. Он помог мне аккуратно положить Наани на землю. Мастер над Дискосами дал знак, чтобы все вокруг повернулись к нам спинами, и доктор приступил к обследованию.

Тишина окутала Пирамиду, смолкла и Сотня Тысяч; каждый со страхом ждал решения Врача; все боялись, что Дева погублена Силами Зла.

Наконец невысокий Мастер с горестью и состраданием поглядел на меня, так что я немедленно понял, что моя Единственная скончалась. Удостоверившись в этом, Доктор прикрыл лицо Наани и встал, незаметным знаком подзывая тех, кто был за моей спиной, чтобы они поддержали меня, пока Деву понесут к Великим Воротам.

И он внимательно смотрел на меня, а я задыхался от горя, но все же взял себя в руки, не желая позволить другим прикоснуться к телу моей Собственной. Тут Мастер над Докторами понял, что сила еще не оставила меня… и отозвал своих посланцев от меня и от Девы.

Нагнувшись, я взял Свою Собственную на руки, отправляясь с нею в последний путь; расступившись, Сотня Тысяч одетых в серые панцири Мужей открыла передо мной широкий путь, и все молчаливо отдавали мне честь обращенными книзу Дискосами. Но я