Адептус Астартес: Омнибус. Том II (ЛП) - авторов Коллектив

Валиен смотрел до тех пор, пока последняя машина не растворилась в темноте. Он ощутил укол тревоги, вспомнив, какие силы против них сможет выставить Нефата. Исходя из того, что повидал убийца, получалось, что Шарден Прим — хорошо защищенная крепость с налаженными линиями снабжения, взять которую будет очень и очень трудно. Сам агент, вопреки браваде имперских командиров, не видел быстрого способа добиться результата.

«В дополнение: я вновь настаиваю, что воздух — их слабое место. Шпили и пути сообщения запечатаны, но в случае разгерметизации атмосфера в них станет непригодной для дыхания. Передаю координаты обнаруженных мной станций фильтрации. Периметр Капитолия может быть уязвим».

Валиен пополз обратно по туннелю, удаляясь от ущелья. После нескольких малоприятных минут ползанья на брюхе потолок приподнялся достаточно, чтобы встать на четвереньки. Так дело пошло быстрее. Отыскав в темноте развилку, Валиен на этот раз выбрал другой путь.

Как всегда, он двигался бесшумно, осторожно, и с каждым шагом бдительность его лишь усиливалась. Убийца начитывал про себя литании концентрации, дабы сохранять ясность разума и остроту чувств.

Валиен понимал, что опасность становится тем сильнее, чем дальше он пробирается в недра улья. С каждым пройденным метром он все дальше удалялся от возможной помощи, углубляясь в обитель порчи. Он знал, что скоро туннели выведут его обратно в заброшенные области кластера, где ему пригодятся все его мастерство и изворотливость, чтобы остаться незамеченным.

А в конце его ждет Капитолий — центральный шпиль всего кластера, необъятный и неизученный. Ни один сенсор не смог проникнуть сквозь его оболочку, и ни одному агенту не удалось попасть внутрь. Все строение окружал ореол едкого пурпурного света, расплывавшегося в ночи, как кровь по воде. Какая бы зараза ни поразила Шарден, ее источник находился внутри этого шпиля, медленно распространяя свое тлетворное влияние на весь кластер.

«Благословен будь Бессмертный Император, не прошу у Тебя ничего, лишь только жизнь и силу, дабы нести кару врагам Твоим».

На мгновение Валиен замер, раздумывая над столь легко сорвавшимися с его губ словами. Никогда прежде он не придавал особого значения тому, что может погибнуть на задании. Подобные мысли всегда ютились где-то в глубинах разума, оставаясь чем-то из разряда статистических вероятностей и до сих пор не давая о себе знать так явно.

А это значило лишь то, что шансы выбраться из Капитолия живым ничтожны. Никому из агентов прежде этого не удавалось, при том что действовали они еще до того, как начались полномасштабные боевые действия. Теперь же, когда шпили приведены в полную готовность и кишат мутировавшими защитниками с промытыми мозгами, на легкую прогулку надеяться не приходилось.

Возможно, возвращение к испиванию крови туманило его суждения. Он был слаб, раз поддался такому низменному позыву, и недостоин того доверия, что ему оказали его повелители. Раньше он никогда не останавливался, чтобы оценить свои шансы, особенно когда миссия уже шла полным ходом, и сейчас явно не самое лучшее время, что начать этим заниматься.

Но, какой бы ни была причина, он не смог просто выбросить из головы недоброе ощущение.

«… лишь только жизнь и силу, дабы нести кару врагам Твоим».

Убийца пополз дальше по коридору, окутанный темнотой и пытающийся сконцентрироваться только на своем задании. Пальцы свернулись в кулаки, сжимающие игольчатый пистолет.

А затем он исчез, растворился во тьме — одинокая фигура, уходящая все дальше и дальше в глубины улья.

Мариво сплюнул кровь, и мир вокруг него вроде как чуть-чуть прояснился.

Сначала он не чувствовал практически ничего. А затем ощущения навалились все и разом, и ни одно из них не радовало. Плечо пульсировало волнами боли. Горло пересохло так, будто он провел неделю в пустошах без капли воды, язык опух. Ныла каждая кость, а кожу на лице, казалось, содрали и заново туго натянули. Во рту стоял едкий привкус желчи, но сглотнуть не было сил. Глаза слезились. Мариво моргнул, но эффект оказался не лучше, чем если бы он прошелся по зрачкам наждачкой.

— Где… — прохрипел он, силясь приподнять голову. — Что…

Чья-то фигура нависла над ним, бережно подложила руку под шею и поднесла чашку к губам. Противная соленая вода потекла в глотку.

Мариво с трудом мог даже пошевелиться, потому просто позволил иссохшейся плоти впитывать жидкость. Когда он попытался сделать глоток, горло обожгло болью и свежие слезы брызнули из глаз.

— Кто… — с трудом выговорил Мариво, когда чашку убрали.

Он понятия не имел, где сейчас находится, но вокруг было темно и холодно. Когда же к ослабшим конечностям стала возвращаться чувствительность, ему показалось, что он лежит на длинном холодном столе. Броню с него сняли, но он все еще был в оливково-зеленой униформе, выданной Валиеном. Одежда была перепачкана в грязи и пропиталась кровью, по большей части его собственной.

— Очнулся наконец, — послышался знакомый голос.

Несколько мучительно долгих мгновений Мариво безуспешно пытался вспомнить имя человека, которому принадлежал голос. Тогда он снова попробовал поднять голову. Из глаз посыпались искры, сознание затуманилось от боли, но ему удалось.

— Хади, — хрипло выговорил он. — Мы же…

— Молчи, — приказала Хади, толчком укладывая его обратно на стол.

Она по-прежнему была облачена в броню, разве что шлем сняла, и в тусклом свете выглядела довольно сурово. Мариво различил и другие фигуры в полумраке сразу за ее спиной, но дальше все расплывалось.

— Мы в Меламаре Секундус, — тихо сказала девушка. — У самого основания шпиля. Не стоит тут шуметь.

Мариво попытался собрать воедино обрывочные воспоминания. Очевидно, он периодически терял сознание. Видения, мимолетные и нечеткие, все еще оставались в памяти, а образы минувших событий словно выжглись на сетчатке: вот он продирается через токсичный туман, едва не выхаркивая собственные кишки; вот врезается в стену туннеля, подброшенный в воздух взрывом; чувствует, как чьи-то руки хватают его за воротник и тащат куда-то; шепчущие голоса в темноте.

— Сколько? — спросил он.

— Два дня. Нам нужно было двигаться дальше. Тебе давали успокоительные и противовоспалительные препараты, но они закончились. Потому ты и очнулся. Извини.

Но в голосе Хади не слышалось извинений — только гнев и раздражение.

Мариво попробовал пошевелиться, и, к удивлению, ему это удалось. С каждой секундой конечности слушались лучше, хотя разум все еще не сбросил онемения и работал вяло.

— Что случилось?

— А что ты помнишь?

Мариво глубоко вдохнул, отчего закололо в горле.

— Башню, — сказал он. — Мы взорвали ее. Меня подстрелили. Мы выбирались, и я бежал. Думал, что ты скрылась где-то впереди.

— Так и было, — ответила Хади. Ее голос сквозил холодностью, словно она сожалела о принятом решении. — Похоже, что-то из вашей чертовой гвардейской выучки передалось мне. «Не оставлять никого позади» — разве не так ты говорил?

Мариво пришлось сосредоточиться, чтобы поспевать за ее словами, суть которых он улавливал лишь отчасти — события, произошедшие после ранения, совершенно перепутались в голове.

— Спасибо, — выдохнул он. — Как…

— Как мы? — закончила за него девушка. Даже сквозь окутавшую его пелену слабости и боли он чувствовал ее неприязнь. Что за муха ее укусила? — Я скажу тебе. Мы добрались до укрытия как раз в тот момент, когда на стенах начался ад. Я думала, что стражники ринутся за нами, но они оказались не настолько глупы, чтобы соваться в пустошь, да и на стенах они все равно были нужнее. Твой шпион был прав — как только башня рухнула, отовсюду налетели десантные корабли, выбрасывая солдат прямо на парапеты.

Мариво почувствовал волну облегчения, пробежавшую по телу.

«Гвардия. Наконец-то».

— Так что случилось? — спросил он.

— Из них выбили все дерьмо, — бросила Хади. — Высадка обернулась сплошной резней. Полагаю, им не хватило числа, или поддержки, или черт знает чего еще. Дальше мы не смотрели — опасно было торчать там.

Облегчение схлынуло так же быстро, как и появилось. Мариво чувствовал, что еще чуть-чуть — и его внутренности полезут наружу. Многими неделями, зная, что нечто мерзкое и порочное обосновалось в Капитолии, он верил, что все изменится, когда прибудет Гвардия. Он видел, как огромные десантные модули целыми волнами спускаются с орбиты, и тогда армия вторжения казалась несокрушимой.