Воин - Дмитрий Колосов

— И это говоришь ты, проживший несчетное число жизней. Неужели ты сам веришь в то, что говоришь? Неужели ты еще не понял, что настоящую любовь не купить ни за какие сокровища? Она должна прийти сама. Неужели…

— Понял, — прошептал Громовержец. Горечь была слышна в его голосе. — Только не жалей меня, — поспешно добавил он. — Не стоит.

Это был странный разговор. Пока они смотрели в глаза друг другу, луна спряталась за черную пелену облаков. Тогда Зевс развел руки в стороны, и тучи исчезли, позволив богам вновь любоваться лунной дорожкой.

— Как бы я хотела сейчас пробежаться по ней! — шепнула Афо.

— Так беги!

— Но это невозможно!

— Для нас нет ничего невозможного. Если мы можем парить в воздухе, то почему мы не можем ходить по воде? Беги!

И Афо побежала. Она отталкивалась изящными ножками от упругого воздуха, по щиколотку утопая в пушистых облаках, окутывавших склоны Олимпа. Сорвав на бегу прозрачный хитон, богиня швырнула его вверх и он повис у звезд, похожий на диковинную туманность, одну из тех, в которых растворяются жемчужины звезд. В воздухе раздавался радостный девичий смех, разрывавший тишину хрустальными колокольчиками. Зевс бежал следом, готовый в любое мгновение подхватить ее на руки, если она вдруг оступится. Ловко сбежав по обрывистому берегу, Афо вошла в воду и поплыла. Вода приятно холодила разгоряченную грудь, старательно вылизывала ноги, игриво щекотала живот. Богиня наслаждалась покоем и бесконечностью черного моря.

Зевс шагал рядом, едва касаясь ступнями волн.

— Ты идешь? — удивленно воскликнула Афо, со смехом выплевывая ненароком плеснувшую в рот соленую влагу.

— Иду, — подтвердил бог и предложил:

— Иди рядом со мной.

Афродита попробовала выбраться на поверхность воды, но та не отпускала ее, держа кожу мириадами цепких пушистых коготков.

— У меня не получается.

Тогда Громовержец нагнулся, обхватил ее под мышками могучими руками и поставил прямо на пенный барашек волны.

— Иди. — И она пошла. Точно по лунной дорожке. Никуда не сворачивая, так как за пределами света поджидала морская бездна. Зевс шел рядом, от него пахло зверем и веяло нечеловеческой мощью. И сладкая истома, подобная той, что случилась, когда они стояли на веранде дворца, вновь охватила Афродиту. И стоило огромных сил сдержаться и не положить руки на его могучие плечи.

Когда они вернулись, над морем уже вставала Эос. Мегарон был пуст. На залитых вином столах валялись перевернутые бокалы и объедки. В одном из кресел храпела пьяная менада[148].

Афродита повернулась к своему кавалеру, коснулась рукой его плеча и неожиданно для самой себя поцеловала вкусно пахнущую кассией[149] бороду чуть ниже рта. До губ она просто не дотянулась.

— Это была чудесная прогулка!

Громовержец не ответил. Его взгляд был устремлен поверх головы Афродиты, бездонные глаза были налиты злобой, яростью и — Афо могла поклясться! — ужасом. Богиня медленно повернула голову.

На спинке роскошного, выточенного из цельного оникса, кресла Зевса были вырезаны шесть букв.

З А Г Р Е Й

ЗАГРЕЙ — так звали того, чье имя Зевс старался забыть.

10. Время точить мечи — 1

И настало время точить мечи.

В кузнях звонко стучали молоты — мастера-периэки ковали оружие. Из пламени горнов выходили короткие, удобно ложащиеся в ладонь мечи, выпуклые бронзовые навершия щитов с оскаленными львами, стоящими на задних лапах, острые хищные наконечники копий, крепкие пластины доспехов, которые защитят тела тех, кто станет на защиту родных очагов. Его подготовка к войне не ограничивалась лишь изготовлением оружия. Приходилось действовать сразу на многих направлениях, заботясь об обучении воинов, строительстве оборонительных сооружений, поддержании боевого духа в союзниках, устрашении тайных неприятелей.

Оборонительными мероприятиями руководил Леотихид, считавший, что врагов следует встретить на пороге родного дома. Под его руководством тысячи периэков и илотов строили защитный вал на Истме, который должен был помешать мидянам ступить на каменистую землю Пелопоннеса.

Строительство укреплений мало интересовало царя Леонида. Камень не в состоянии сравниться с людской доблестью и никакая стена не спасет тех, кто лишился ее. Более важным по мнению Агиада было как следует подготовить войско. И потому царь с утра до вечера пропадал на лугу, где тренировались воины. Здесь он учил неопытных в ратном деле иренов владеть копьем и мечом, показывал, как защититься от удара сагарисы[150] и каким образом следует сбивать с коня всадника-ария, ловко орудующего волосяным арканом. Царь проделывал любой боевой прием с таким мастерством, что молодежь бледнела от восторга, а старики одобрительно качали головой.

Война близилась. Большая война! Это ощущалось во всем. В середине месяца скирофорион[151] первый отряд спартиатов в составе десятитысячного эллинского войска отправился в Фессалию. Возглавлял его полемарх Евенет, сторонник решительных действий. Леонид лично проводил воинов до Истма и с неохотой вернулся в Спарту. Как бы он хотел в этот миг быть на месте Евенета. Однако у царя оставалось немало дел дома и ближайшие дни Леонид посвятил их разрешению.

О готовности воинов можно было более не беспокоиться. Пожалуй еще никогда Спарта не имела такого великолепного войска. Оставлял желать лучшего флот, но Лакедемон всегда был славен гоплитами, а не моряками.

Куда сильнее заботило Леонида настроение эллинских полисов, многие из которых еще не решили, чью сторону принять. Там, где это было возможно, герусия действовала уговорами; если они не помогали, спартанские феоры прибегали к угрозам, не останавливаясь и перед применением силы. В колеблющиеся городки Аркадии были введены эномотии спартиатов и граждане Фигелии, Клейтора и Мегалополя вдруг дружно высказали желание примкнуть к антимидийской коалиции.

Гораздо сложнее было договориться с Аргосом, самым сильным после Спарты пелопоннеским полисом. Потерпев поражение в недавней войне с лакедемонянами, аргосцы опасались, что в случае победы эллинов над мидийским войском, их город попадет в полную зависимость от своего сильного соседа, как это когда-то случилось с Мессенией. Напротив, в случае поражения спартиатов аргосские мужи рассчитывали занять главенствующее положение на полуострове.

Сама по себе поддержка Аргоса была не столь важна. Флот аргосцев был невелик — войско неопытно и плохо обучено. Однако в случае проникновения мидян за Истм позиция Аргоса могла стать решающим фактором. Ведь выступи они в этот момент на стороне варваров, и спартанское войско окажется в очень тяжелом положении. Кроме того, мидяне вполне могли использовать Арголиду в качестве плацдарма для высадки десанта. В этом случае укрепления на Истме становились совершенно бесполезными. Потому Леонид решил лично заняться разрешением этой проблемы.