Время Андропова - Никита Васильевич Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И все же трудно отделаться от удивительного сходства. Этот таинственный человек похож на самого Налбандяна. И очень даже похож. А что, бывало в истории живописи, когда художники изображали сами себя на групповых портретах под видом того или иного исторического персонажа. Но как он посмел сделать такое? Ведь не в средние века живем. И почему этого никто не заметил, до сих пор это остается загадкой.
А.П. Кириленко на КАМАЗе
16 июня 1980
[Из открытых источников]
Многие мемуаристы сходятся во мнении, что состояние здоровья Кириленко настолько пошатнулось к 1981 году, что он уже мало на что был способен, забывал фамилии, путал имена. Как отмечает руководивший кремлевской медициной Чазов: «Все знали, что он давно неработоспособен и не может не то что мыслить, но даже говорить осмысленно…»[1563]. Чазов держал Андропова в курсе относительно здоровья Брежнева и его ближайших соратников: «Еще при жизни Брежнева я как-то сказал Андропову, что вряд ли мы далеко уйдем, если страной руководят люди, у которых при компьютерной томографии мозга обнаруживается атрофия его коры. На это Андропов довольно резко ответил: “Если бы это было только у одного Кириленко. Посмотреть на некоторых других, так Вы не у одного обнаружите те же самые изменения”»[1564].
В марте 1981 года на съезде КПСС Кириленко выпала честь огласить список намеченных для избрания в состав кандидатов в члены ЦК. Задача оказалась непростой. Он «ставил совершенно немыслимые ударения даже в самых простых русских фамилиях… некоторые он читал по слогам сначала будто бы для себя, а потом целиком — для зала. И зал, и президиум во главе с Брежневым откровенно смеялись»[1565]. И это при том, что список для зачтения ему специально напечатали самыми крупными буквами[1566].
Художник Д.А. Налбандян
[Из открытых источников]
Удивительно, но все это не помешало отправить Кириленко вручать орден Отечественной войны 1-й степени городу Туапсе. Кириленко приурочил мероприятие к своему отдыху на Черноморском побережье. В город он прибыл на специальном поезде, «был нездоров, шел по перрону медленно, его поддерживал под руку секретарь горкома»[1567]. Медунов, расцеловавшись с Кириленко, не отходил от него. Кириленко выступил с речью 7 мая 1982 года на торжественном заседании городской общественности[1568]. Но тут понятно, читать по бумажке Кириленко еще не разучился, хотя слова произносил нечленораздельно. Присутствующих охватили смешанные чувства — стыда и жалости к докладчику: «Чтение доклада превратилось в сплошное недоговаривание слов… Трудно было разобрать границы предложений, понять, о чем говорил докладчик. Трудно ему было читать даже этот трафаретный доклад. Ни одного предложения он не мог прочитать внятно, искажал согласования, пропускал и не выговаривал фамилий, должности ударников коммунистического труда города»[1569].
Рабочая запись заседания Политбюро ЦК КПСС
9 сентября 1982
[АП РФ]
Тем не менее представительские функции, когда не требовалось говорить, Кириленко выполнял исправно. Провожал в последний путь Суслова и мерз на трибуне мавзолея, слушая речи на траурном митинге[1570]. Выступал с речами 5 и 12 февраля 1982 года на совещании в ЦК КПСС по ускорению строительства АЭС и на совещании по легкой промышленности[1571]. Провожал и встречал 2 и 10 февраля в аэропорту Черненко, летавшего на съезд французских коммунистов[1572]. В июле — августе 1982 года он неоднократно появлялся на публике в президиумах торжественных заседаний в дни профессиональных праздников. Наконец, он провожал Брежнева при отъезде в отпуск 3 июля и встречал его по прибытии в Москву 31 августа 1982 года.
На протяжении многих лет двухнедельный зимний отпуск Кириленко брал в апреле, а полуторамесячный основной — в сентябре. В 1982 году все шло как обычно, но перед началом осеннего отпуска, намеченного на 9 сентября, коллеги приготовили ему сюрприз — вынудили написать заявление с просьбой об отправке на пенсию. А ведь ничто не предвещало. В последний месяц лета Кириленко активно работал: 11 августа участвовал в заседании комиссии Политбюро по Китаю[1573]. Ранее, в июне — августе, исправно присутствовал на заседаниях Секретариата ЦК КПСС, не пропустив ни одного заседания. В последний раз отметился 7 сентября 1982 года[1574]. Буквально накануне его отпуска, 2 сентября, на заседании Политбюро рассматривалась записка Кириленко о вопросах руководства энергетикой[1575]. А уже на следующем заседании Политбюро 9 сентября Кириленко решительно отправили на пенсию.
Деятельное участие в отправке конкурента на заслуженный отдых сыграл Андропов. Брежнев именно ему поручил добиться от Кириленко написания заявления «по собственному желанию». Конечно, можно было бы решить вопрос и без заявления, но Брежнев любил, чтобы все было чин по чину. Вот заявление, а вот — решение.
Позднее на ноябрьском (1982) пленуме ЦК КПСС Андропов обмолвился парой фраз, из которых явственно проступил весь драматизм ухода Кириленко с политической сцены. Когда Черненко огласил пленуму заявление Кириленко от 8 сентября с просьбой о переводе на пенсию, Андропов вдруг от себя добавил: «не без колебаний, не без страданий» Андрей Павлович такое заявление написал[1576]. Андропов знал, о чем говорил. Да, именно он «дожал» Кириленко и вырвал у него заявление об отставке. Конечно, в тот день, 8 сентября, Кириленко был вне себя: вместо того, чтобы поздравить его с днем рождения, ему предложили отставку. Ну нет предела брежневскому иезуитству! Пишут, что на предложение уйти на пенсию Кириленко «ответил резким отказом… что-то кричал, грозил Брежневу»[1577]. Но в конце концов сдался.
Андропов поделился с Горбачевым подробностями своей миссии, может быть, убавив драматизма и несколько сгладив рассказ:
«Пришел он в кабинет к Кириленко и, стараясь не обидеть, но вместе с тем достаточно твердо начал:
— Андрей, ты понимаешь, все мы — старые товарищи. Я говорю от имени всех, кто питал и питает к тебе уважение. У нас сложилось общее мнение, что состояние твоего здоровья стало заметно влиять на дела. Ты серьезно болен, должен лечиться, и надо этот вопрос решать.
Кириленко разволновался, плакал. Говорить с ним было очень трудно, но Андропов продолжил:
— Ты пойми, Андрей, сейчас надо решить в принципе. Ты поедешь отдыхать — месяц, два, сколько надо. Все за тобой
