Потемкин - Ольга Елисеева

«То несумненно, что кашу заваривает Франция, — отвечала Екатерина Потемкину, — приготовиться надлежит к войне». Еще в донесении 15 (26) сентября 1785 года Булгаков сообщал о действиях нового прусского министра в Константинополе. «Он сделал внушение улемам… что он может уверить Порту, что граф Вержен пребывает в непоколебимой системе противостоять всеми силами предприятиям России… Ежели король прусский принужден будет сделать разрыв с Венским двором и вступить в войну даже будущею весною, то уверяет Порту, что Франция и Голландия легко войдут в интересы Порты против намерений обоих императорских дворов (России и Австрии. — О. Е.), как на Балтийском, так и на Черном море, ежели Порта решится учредиться с французским двором [договор] по поводу навигации на Черном море»[1086]. Получив это сообщение, Екатерина прямо предупреждала своего корреспондента о необходимости готовиться к войне. Прусский министр в Константинополе ссылался на помощь, обещанную Порте министром иностранных дел Франции Шарлем де Верженном, такой информацией петербургский кабинет не мог пренебречь.

В ответ на предупреждение императрицы Потемкин составил расписание войск, к которому приложил записку, очерчивавшую задачи отдельных армий и корпусов. «В сходственность высочайшей воле представляю у сего расписание войск. Армия Екатеринославская иметь будет следующие предметы: 1-е, часть, на Кубань отряженная, для охранения границ и содействия с корпусом Кавказским; 2-е, часть крымская будет действовать оборонительно в полуострове; …3-е, главный корпус или кордарме наступательно против турок, имея в виду крепости: Бендеры, Очаков и Измаил; 4-е, корпус Кавказский должен не прежде вперед действовать, как силы турецкие отвлекутся из Азии в Европейскую часть. Армия Украинская будет обсервационной), притом Хотин до нее надлежит и по обстоятельствам обратиться против той державы, которая б покусилась делать диверсию. Сею зимою почти все к своим местам должны притить… Чтобы скрыть причину движения войск, то на сие есть благовидный случай: указать собрать лагери в помянутых местах, чтоб, шествуя, ваше величество видела и большую часть войск Ваших… Победы и простирание успехов зависят от воли Божией, он даст более, нежели ожидать можно, но нам предполагать должно умеренно… Однако ж не должно воевать без заплаты убытков и для сего, сделав хотя один шаг военной, не мириться иначе как удержав часть земли между Днестра и Буга, свободу Грузии и Имеретии, а сверх сего вывести молдаван и валахов сколько можно»[1087].

Итак, из приведенного документа, появившегося не ранее 15 (26) сентября, даты донесения Булгакова, и не позднее начала ноября, то есть отъезда Потемкина на Юг, видно, что уже осенью 1786 года был готов план военных действий на случай разрыва с Турцией. Россия предполагала неизбежное вмешательство в конфликт одной из крупных европейских держав, для отражения «диверсий» которой оставалась обсервационная армия на Украине.

Путешествие Екатерины на Юг должно было служить благовидным предлогом для придвижения русских войск к границе. В этой же записке светлейший князь очерчивал цели, которые Россия должна преследовать в случае открытия военных действий. Они подчеркнуто реалистичны. Это возмещение убытков, принесенных войной; приобретение земель между Днестром и Бугом; признание Турцией независимости Грузии.

Тем временем в Европе общим убеждением было, что Россия, вступая в новую войну, ставит задачу раздела Оттоманской Порты. В одном французском памфлете сказано: «Если турки останутся победителями, они не пойдут в Москву, — писал анонимный автор, — зато русские, разбив турок в двух сражениях, непременно явятся в Константинополь»[1088]. Подобное мнение широко вошло в историографию, и на его основании делался вывод о неудачности Второй русско-турецкой войны, а Потемкин и Екатерина представали в роли политиков, увлекшихся несбыточной мечтой.

Приведенные документы показывают, что Россия ставила перед собой более узкие задачи. Она желала сомкнуть границы с Черным морем еще в 1782 году. Потемкин писал: «Границы России — Черное море». Однако Порта оспаривала присоединение Крыма, и новые земли пришлось защищать вооруженной рукой. Разработанный Потемкиным план не претерпел существенных изменений в ходе войны 1787–1791 годов, а намеченные князем цели соответствовали результатам, которых удалось добиться после тяжелого пятилетнего противостояния с целой коалицией держав.

Следует сделать вывод, что накануне войны проект Потемкина «О Крыме» был осуществлен не только по части присоединения полуострова, но и по части его заселения и первого этапа хозяйственного освоения. Неизбежность нового столкновения с Турцией была очевидна, и подготовка к вооруженному конфликту велась полным ходом. Однако ознакомление с планом кампании показывает, что Россия не намеревалась расчленять Порту. Она ждала нападения с турецкой стороны.

ГЛАВА 12

«ШЕСТВИЕ В КРАЙ ПОЛУДЕННЫЙ»

1 января 1787 года началось знаменитое путешествие Екатерины II в «Киев и область Таврическую», как сообщалось в Камер-фурьерском церемониальном журнале[1089]. Поездка носила характер важной дипломатической акции. Эта грандиозная политическая демонстрация имела целью показать как союзникам России, так и дипломатическим представителям европейских держав, что русские уже закрепились на берегах Черного моря и изгнать их будет не так-то легко[1090]. Императрицу сопровождало блестящее общество, состоявшее из ее собственных придворных и многочисленных иностранных наблюдателей. По дороге Екатерину встречали высокопоставленные чиновники местной администрации. Главный «виновник торжества», генерал-губернатор Новороссии и Тавриды, должен был присоединиться к своей царственной покровительнице по пути.

Сама императрица покидала Петербург вовсе не в радостном настроении. 17 января на замечание фаворита А. М. Дмитриева-Мамонова о праздничном стечении народа, явившегося приветствовать царицу, Екатерина ответила: «И медведя кучами смотреть собираются»[1091]. Государыня явно пребывала в нервозном состоянии, хотя и обнаруживала его только перед близкими.

Что служило причиной беспокойства Екатерины? Многие видели ее в жалобах на Потемкина графа Румянцева и других вельмож, якобы доведших до императрицы информацию о злоупотреблениях князя казенными суммами[1092]. Государыня, уверенная, что «Потемкина не можно купить», знала о денежных операциях своего сподвижника гораздо больше придворных, ее информация не давала ей повода для тревоги. Истинная причина недовольства крылась в польских делах.