Миры Роберта Хайнлайна. Книга 17 - Роберт Хайнлайн

Их арго, запущенный в лингвоанализатор-синтезатор, восходил к той самой версии английского, которой пользовались на «Авангарде». Конечно, набор слов сократился, появились неологизмы, синтаксис дегенерировал — но язык остался тем же.

— А их мифы, Джастин, их мифы? — заинтересовался Галахад-Обадия.

Я был вынужден признать, что не все помню, однако обещал сделать полную копию и послать ее с первым же кораблем.

— Знаете, старейший, туземцы оказались настолько дикими и свирепыми, что при столкновении с ними погибло много ученых, гораздо больше, чем дикарей.

— Ура им! Сынок, дикари занимаются своим делом на своей планете. Любой чужак должен рассчитывать, что получит по мозгам. Поэтому пусть пеняет на себя.

— Полагаю, вы правы. Когда эти псевдоаборигены съели троих ученых, гости сообразили, как надо с ними обходиться. Пришлось использовать гуманоидных роботов с дистанционным управлением. Но я хочу сказать не об их свирепости, а об… интеллекте. Поверите вы мне или нет, но буквально каждый тест свидетельствовал о том, что эти примитивные люди намного превосходят норму. По шкале распределения они попадают в область от чрезвычайно одаренных до «гений плюс».

— Ты хочешь, чтобы я удивился? Почему?

— Они же дикари! И к тому же должны были выродиться в результате кровнородственных браков.

— Джастин, ты дразнишь меня; сам знаешь… Хотя, возможно, это Айра науськал тебя. Хорошо, хватаю наживку. Термин «дикарь» определяет культурное состояние, а не уровень интеллекта. Аналогичным образом в предельных для выживания условиях инбридинг не повреждает генофонд. Ты сказал, что они каннибалы, — возможно, они съедают своих неудачников. Судя по состоянию корабля, их предки приземлились, не прихватив с собой ничего или почти ничего. С голыми руками и полной шляпой невежества. В этом случае могли выжить только самые способные и самые умные. Джастин, пассажиры «Авангарда» по уровню интеллекта превосходили говардианцев, собравшихся на «Нью Фронтирс»; их подбирали по уму. А нас, говардианцев, — по возрасту. Твои дикари были потомками гениев. Что они пережили и сколько испытаний выпало ни их долю — а ведь в них погибают глупые и выживают только самые смышленые, — знает один аллах. Итак, к чему мы приходим?

Я признался, что подбросил ему провокационный вопрос, чтобы посмотреть, как он ответит. Старейший кивнул.

— Я знаю, ты не дурак, сынок; я велел Афине просветить меня по части твоих предков. Однако я часто удивлялся тому, как в меру сообразительные и в меру информированные — а под это определение не подпадает никто из присутствующих здесь, поскольку скромным никого из нас не назовешь, — как часто такие в общем-то смышленые люди не в состоянии разрешить извечный вопрос: что лучше — шелковый кошелек или свиное ухо? Если бы наследственность не была важнее внешней среды, то тебе пришлось бы учить считать лошадей.

Когда я был молодым, среди самостоятельной «интеллектуальной» элиты кое-кто полагал, что лошадей действительно можно учить алгебре. Стоит только начать пораньше, потратить достаточно денег, знать методику обучения и быть при этом бесконечно терпеливым и стараться не ущемить лошадиное «эго». Эти люди были настолько искренни, что стремление лошадей оставаться лошадьми казалось им черной неблагодарностью. Впрочем, они были правы… только к обучению следовало бы приступить пораньше — лет миллион назад, а то и побольше.

Но дикари справятся со своими проблемами; они не могут не победить. Куда интереснее обратная сторона проблемы. Джастин, ты понимаешь, что это мы, говардианцы, погубили старую Землю?

— Да.

— Нет, сынок, ты так говоришь, чтобы поскорей закончить разговор. Тогда нам ничего не останется, как пьянствовать и тискать девиц.

— Давай! — завопил Обадия-Галахад. — А ну-ка! — Он схватил Минерву и уже навис над ней. — Эй, малышка, как тебя звать? Есть ли у тебя последнее слово?

— Да.

— Что «да»?

— Просто «да». Таково мое последнее слово.

— Галахад, — вмешалась Иштар, — если ты собираешься изнасиловать Минерву, ступайте с ней за фонтан. Я хочу дослушать Джастина.

— Но как я могу изнасиловать ее, если она не сопротивляется? — проворчал он.

— По-моему, ты всегда был в состоянии разрешить эту проблему. И постарайся не шуметь. Джастин, я потрясена. Мне казалось, что мы поступаем достаточно благородно, поставляя старой Земле новые технологии — ведь больше мы ничего не можем дать ей. Последние эмигрантские транспорты возвращаются теперь лишь наполовину загруженными, не правда ли?

— Я отвечу на этот вопрос, — буркнул Лазарус. Джастин сможет подтвердить. Виноваты не все говардианцы, а только мы двое: Энди Либби создал оружие, а я нанес смертельный удар. Космические путешествия погубили Землю.

— Дедушка, я не понимаю. — Иштар казалась обеспокоенной.

— Она называет меня так, когда считает, что я плохо себя веду, — сообщил мне старейший. — Потому что не может отшлепать меня. Иш, дорогая, ты молода, мила и всю свою жизнь изучала биологию, а не историю. Земля была обречена в любом случае, космические путешествия просто поторопили ее конец. Уже к 2012 году на ней стало невозможно жить, и следующее столетие я скитался, потому что нигде в Солнечной системе не мог найти пристанища. Я не видел, как погубили Европу, я не был на Земле, когда в моей родной стране правила гнусная диктатура. Вернулся, когда все как будто утряслось… как будто. Но это было не так, и тогда говардианцам пришлось бежать.

Но космические путешествия не могут улучшить положение дел на перенаселенной планете. Даже нынешние корабли не помогут, а те, которые придумают в будущем, скорее всего тоже. Потому что глупые люди не желают оставлять склоны родного вулкана, даже когда он начинает громыхать и дымиться. На космические путешествия решаются лишь самые башковитые, те, кто достаточно умен, чтобы предвидеть катастрофу до того, как она разразится, и те, у кого хватает отваги бросить дом, добро, друзей, родственников, все на свете и бежать. Их немного — малая доля процента. Но этого достаточно.

— Ну вот, опять распределение, — сказал я, обращаясь к Иштар. — Если, как полагает Лазарус, а его поддерживает статистика, каждая миграция осуществляется людьми, находящимися на правой ниспадающей ветви нормальной кривой человеческих способностей, значит, она действует, как сортирующее устройство, и на новой планете кривая развития интеллекта сдвигается в сторону более высоких значений, чем в исходной популяции. А старая планета сделается лишь чуточку глупее.