История города Рима в Средние века - Фердинанд Грегоровиус

«Возлюбленные братья, вам известно, что против меня восстали злодеи; они взвели на меня тяжкие обвинения и тем оскорбили меня. Чтобы произнести по этому делу решение, всемилостивейший и пресветлейший король прибыл сюда с пастырями и своими вельможами. Ввиду этого я, Лев, первосвященник святой римской церкви, никем не осужденный, никем не принуждаемый, а по своей воле, в вашем присутствии и перед Богом, которому раскрыта совесть, перед Его ангелами и перед святым апостолом Петром, перед лицом которого мы стоим, утверждаю, что я не совершал преступлений, которые мне ставят в вину, и никому не приказывал совершать их; я призываю в свидетели тому Бога, пред судом которого мы должны предстать и перед лицом которого мы стоим здесь. Все это я делаю не понуждаемый к тому каким-либо законом и не ради того, чтоб вменить это, как обычай или обязанность, установленные святой церковью, моим преемникам и собратьям-епископам, а только для того, чтобы вернее изгнать из вас несправедливые подозрения».

Когда затем Лев подтвердил свои слова клятвой, духовенство пропело Те Deum; очистившийся от обвинений папа снова занял престол св. Петра, а обвинители, т. е. оптиматы Пасхалий, Камиул и их сообщники, осужденные заранее на смерть, были переданы в руки палача. Однако папа предпочел простить своих противников, вполне основательно опасаясь, что казнь родственников Адриана, людей знатных, только еще больше усилит недовольство римлян. По ходатайству Льва

Карл осудил виновных на изгнание во Францию; этим изгнанием было заменено применявшееся прежде изгнание в Византию.

Изложенные события завершились актом, имевшим весьма важные последствия: корона римских императоров была возложена на короля франков. Триста двадцать четыре года протекло с того времени, когда послы римского сената явились к императору Зенону, вручили ему регалии и объявили, что Риму и Западу более не нужен отдельный император. Затем наступил долго длившийся и полный превратностей период упадка, когда византийские императоры правили Италией как провинцией Благоговейное отношение к идее Римской империи сохранялось в людях упорно; освобожденная Италия и Запад даже в конце VIII века все еще преклонялись перед саном византийских императоров, этим слабым отражением Римской империи. Древних установлений, составлявших основу трона цезарей, уже не существовало; тем не менее идея империи не переставала жить. Это была священная форма, которая в течение столетий выражала собой единство человеческой республики и вместе с тем видимой Церкви. Германцы разрушили Западную империю, но они же и восстановили ее, когда римская цивилизация была ими усвоена и сами они были приняты в лоно Церкви. Эта Церковь, законам которой Запад уже был подчинен, возродила Римскую империю из себя самой как политическую форму заложенного в ней мирового гражданского начала и того духовного единства, в котором папа соединял такое множество народов. Помимо этого, верховная власть папы над всеми церквями Запада могла быть окончательно признана только императором и империей. Затем, восстановление империи оказывалось необходимым также ввиду страшного могущества ислама, который угрожал не только Византии, но и самому Риму из Сицилии и Испании. Греческие императоры, будучи правителями Востока, могли держать Запад под своей властью лишь до тех пор, пока римская церковь была еще беспомощна, Италия была истощена, а германский Запад был во власти варваров, еще не знавших закона. Но эта власть уже не могла быть удержана, когда церковь приобрела самостоятельность, в Италии возродилось национальное самосознание и Европа объединилась в могущественное франкское государство, во главе которого стоял великий монарх. Таким образом возникла идея о провозглашении Карла императором и был осуществлен тот замысел, которым некогда с началом иконоборства возмутившиеся итальянцы грозили Льву Исаврянину. Теперь Запад уже предъявлял свои притязания на права империи. Право Византии на положение империи стало законным с давних времен; но Византия была только детищем Рима, и императорская власть получила свое начало в Риме: трон цезарей был в этом городе. Рим, следовательно, только возвратил себе свои права, когда, как некогда в древности, он предоставил императорскую корону могущественному повелителю Запада. Летописцы того времени, обсуждая положение дел, находили, что императорская власть тогда никому не принадлежала, — власть, которая у греков со времени Константина сначала была разделена между двумя городами, а затем сосредоточена в одном. За два года до того, как Лев подвергся поруганию, сану императора в лице Константина VI было также нанесено оскорбление. Римская Республика была терроризирована Ириной, бесстыдной женщиной, которая приказала ослепить своего собственного сына; ввиду этого трон империи оказывался вообще не занятым. Таким образом франкскому монарху, уже обладавшему Римом, столицей империи, и многими другими резиденциями древней императорской власти, была передана корона Константина, никому, собственно, не принадлежавшая.

Это важное событие, ставшее необходимым в силу направления мысли того времени и потребностей Запада, но бывшее революционным по отношению к правам Византии, едва ли могло быть делом случая, а скорее явилось результатом исторически сложившихся обстоятельств и созданных ими решений. Можно ли сомневаться в том, что императорская корона была той целью, к которой уже давно стремился Карл Великий, и что таков же был идеал его друзей, живших римским мировоззрением? Сам Карл прибыл в Рим, очевидно, для того, чтобы осуществить свою цель или, по крайней мере, прийти к какому-нибудь окончательному решению, и папа во время своего пребывания во Франции уже заявил о своей готовности содействовать этому великому перевороту. Сам процесс освобождения пап из-под власти Византии — законной имперской власти — совершался нерешительно, и папы признавали ее еще и тогда, когда франкские государи уже приобрели власть над Италией Обстоятельства вынудили, однако, пап отдаться под покровительство франкских королей и предоставить им сан патриция в Риме; сами они взамен получили церковное государство, обладание которым могло быть обеспечено за ними только постоянной готовностью франков поддерживать их. Изгнание папы из Рима, где Карл уже был государем, послужило началом решительных действий. При таких условиях Лев III неизбежно должен был содействовать переходу власти к западной династии, к строго католическому королевскому дому Пипина, помазанному на царство предшественником Льва, Стефаном. Защитой для церкви являлось ревностное благочестие этого дома, а его могущество должно было спасти христианство от варваров и язычников. Что касается Византии, то от нее уже нельзя было ждать ничего другого, кроме повторения юстиниановского деспотизма и догматических ересей. Все это было уже давно и зрело обдуманно и взвешенно.

Можно предположить, что принадлежавшие к духовенству друзья Карла более всего содействовали осуществлению изложенного плана, к которому папа, может быть, не относился с большим увлечением. Алкуин был заранее посвящен в этот план; это доказывают его письма; но франкские послы провели в Риме целый год, и нет сомнения, что они вступили в соглашение с римлянами, так как в данном случае их избирательный голос имел главное значение. Исходя из избирательного права, принадлежавшего в древности сенату и народу, римляне провозгласили Карла патрицием, и теперь по тому же праву им предстояло объявить Карла императором. Карл становился императором государства вообще только потому, что он делался императором римлян и Рима. Решение римской знати и народа, без сомнения, предшествовало коронованию, и Карл был возведен в сан римского императора теми же тремя избирательными корпорациями, которые принимали участие в избрании пап.

Великий переворот, уничтожавший вековые права Византии, не должен был совершиться по личному усмотрению короля или папы; это юг перевороту надлежал0 явиться актом самого божественного промысла и затем законным действием христианского мира, представителями которого были римский народ и все собравшиеся в Риме духовные лица, оптиматы и граждане, как германские, так и латинские. Сами франкские летописцы говорят, что Карл стал императором по избранию римского народа, или ссылаются на общее собрание обеих соединенных наций, причем перечисляют участников собрания в таком порядке: папа, все собрание духовны» лиц, епископов и аббатов, сенат франков, все знатные римские люди и прочий христианский народ.

Решение римлян и франков было возвещено Карлу в виде прошения. Не следует ли предположить, что он, как некогда Август, притворился, что не примет высокого сана, пока не будет вынужден к тому самим совершившимся фактом? Карл объявил, что предложение императорской короны для него совершенно неожиданно и что он никогда бы не переступил порога церкви Св. Петра, если бы знал, что таковы намерения Льва. Этот ответ человека, в котором было столько благочестия и геройства, не должен ли быть отнесен к лицемерию? Разве сын Карла, Пипин, не был призван в Рим с войны против Беневента именно для того, чтоб присутствовать при короновании? Все эти противоречия пытались устранить, утверждая вместе с Эгингардом, что Карла смущала мысль о Византии, что он еще не объявил своего решения и что он пытался переговорами с греками сначала добиться от них признания за ним сана императора; поэтому для Карла будто бы и явилось такой неожиданностью коронование, которое было предложено ему так несвоевременно. Само по себе это объяснение до некоторой степени правдоподобно; но оно имеет в иду исключительно время коронования. Между тем на принятие сана императора Карл давно выразил свое согласие, и оно было окончательно утверждено во время пребывания Карла в Риме. Друзья Карла были вполне уверены, что он будет провозглашен императором.