Древняя душа (СИ) - Амеличева Елена

— Здравствуй, Риэра. Мы можем поговорить?

— Здравствуй. О чем?

— О том, что я был неправ.

Мне это не снится? Люцифер был последним существом, от которого ожидала бы услышать такие слова. Это как увидеть Деметрия, с умильной улыбкой гладящего крольчат! Я покосилась на Цету. Не сводя пристального взгляда с мужчины, она молчала.

— Хорошо, идем. — Я поднялась, отряхнула подол и пошла к стене из крупных серых булыжников, что отделяла сад от дома настоятельницы. Во мне бродили странные ощущения. Нельзя было сказать, что я рада видеть Падшего, но и желания выгнать его не ощущалось. Почему с ним всегда все так странно и непонятно?

— Риэра, я не имел права ставить тебе ультиматум, — сказал он, когда мы вошли под тень деревьев. В их ветвях гулял ветер, и на нас сыпались белые мелкие лепестки, напоминая мне о храме в моем мире. — Я был зол и расстроен. Ты могла погибнуть в тот день. Поэтому были сказаны те слова.

— Понимаю.

— П…прости меня, — с запинкой попросил мужчина. — Никому никогда не говорил этих слов. Ты первая. И единственная. — Казалось, Падший сам удивлен. — Прошу тебя вернуться в Пандемониум. На твоих условиях. Вместе с Саром, разумеется. Поверь, больше никогда не попытаюсь встать между вами. Он для тебя как твой ребенок, теперь понимаю.

— Скорее, как брат. — Я улыбнулась. — И еще он напоминает мне мою младшую сестренку Лаату — такая же шкодливая… была.

— Деметрий и ее сжег на площади?

— Да. — Губы задрожали, в глазах разлились горячие слезы. Давно не вспоминала о близких. А ведь когда-то думала, что не смогу забыть. Как быстро ко всему привыкаешь.

— Риэра! — Люцифер прижал меня спиной к стволу дерева и поцеловал — осторожно, нежно, трепетно.

Это было так сладко, что заманило в его сети — и вот я уже прижимаюсь к мужчине, наши языки встречаются кончиками, будоража и заставляя желать продолжения. Затвердевшие соски сквозь тонкую ткань платья царапает жесткая вышивка на его камзоле, и эта боль отдается ноющим потягиванием гораздо ниже. Тело помнит его ласки и, оказывается, оно даже скучало по ним.

— Возвращайся, Риэра! — прошептал он, остановившись и заглянув в мои глаза. Я утонула в этом взгляде, все еще крепко прижимаясь к нему. — Завтра, когда темная луна выйдет на небосвод, начнется праздник в честь открытия моего дворца. Приходи, пожалуйста.

— Подумаю.

— Я оставил тебе сюрприз. — Люцифер улыбнулся, поцеловал и резко отстранился. — Надеюсь, понравится. — Он ушел, не оглядываясь, оставив меня ошеломленно смотреть ему вслед и не понимать саму себя.

Помотав головой, я ушла в наш с Саром домик, обнаружив у него Красавца, что бил копытом и тряс гривой, словно приветствовал хозяйку, оставившую его в Пандемониуме в день отъезда. А вот и обещанный сюрприз — золотистое платье, в точности такого же оттенка, как и мои глаза, приоткрывающее плечи, с потрясающей белой вышивкой по корсажу и подолу, что длиной, наверное, мне по щиколотку. Впервые Люциферу удалось угадать, подобрать наряд не на свой, а на мой вкус — элегантное в своей простоте, но такое красивое, что глаз не отвести!

Под кроватью, на которой лежало платье, стояли туфельки в тон на довольно высоком каблуке. Я примерила. Конечно же, подошли идеально. А какие мягкие — кожу словно гладят нежными пальчиками! На моих губах заиграла улыбка. Мужчина все сделал, чтобы мне захотелось прийти на его праздник, ведь первое, что делает женщина, получив такой подарок — ищет случай его выгулять!

Глава 6 Выбор (продолжение)

Люцифер

Я вошел в избушку ведьмы и молча протянул ей щетку для волос.

— Ага, подойдет, — придирчиво оглядев ее и вытащив несколько волосинок, она одобрительно кивнула и, помедлив, сказала, — нужна твоя кровь, всего капелька.

— Бери. — Эринния взяла меня за протянутую руку, уколола булавкой в мизинец и, дождавшись, когда на подушечке пальца нальется шариком красная капля, испачкала в ней волосинки Риэры.

Усевшись перед очагом с пляшущим в нем огнем, она положила их к себе в подол и долго бормотала, раскачиваясь, изредка подвывая и клацая зубами. Тьма, что сгущалась вокруг, ощущалась кожей. Стоны, крики, злой хохот умерших, но не нашедших упокоения, витали вокруг, тревожа покой ныне живущих, желая отомстить им за то, что смеют чувствовать, радоваться, желать. Ведь проклятым душам дарован иной удел — боль.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда ведьма встала, ее качало. Она добрела до стола, взяла бутылку из мутного стекла и, вытащив пробку зубами, выплюнула ее. Оперевшись на спинку стула одной рукой, другой девушка плеснула себе в кружку какую-то жидкость с отвратительным запахом, в несколько глотков выдула ее и рыгнула.

— Готово. Когда свою часть уговора выполнишь?

— Когда получу результат.

— Значит, вскорости. — Эринния расплылась в довольной усмешке. — Не желаешь пока развлечься, отдохнуть, а?

— Нет.

— А что так? Жахнул бы меня разочек. — Она пьяно захихикала. — Потренировался.

— Ищи других кандидатов. — Я направился к двери.

— Беги, беги к ней, своей зазнобе! — понеслось мне вслед. — А она хоть знает, что ты еще девственник?

Риэра

— Ты уверена? — Цета внимательно посмотрела на меня, собирающую вещи. И куда запропастилась моя щетка для волос? Все перекопала, нету ее! — Риэра, ты уверена, что должна это сделать?

— Нет. — Честно призналась я. Как ей объяснить, что после вчерашнего визита Люцифера думаю только о нем, хочу снова его поцеловать, обнять, быть рядом? Сама не понимаю, что это за шквал ощущений вдруг обрушился! Подобное чувствовала только к Гаяну. Но сейчас даже его лицо ушло на задний план, вижу лишь голубые льдинки глаз Люцифера. Чудеса какие-то!

— Что ж, тебе жить.

— Знаешь, мне кажется, Богиня хотела, чтобы я вышла за Деметрия и как-то смягчила его, что ли. Не знаю, получилось бы у меня или нет. Возможно, сгинула бы, пытаясь. Но может, в этом было мое предназначение? Спасти тех, кого смогла бы?

— Кто знает.

— Но вмешался Гаян, и все получилось по-другому. Боюсь даже думать, какую цену мой мир заплатил за это. Может, Деметрий уже всю планету в отместку в порошок стер.

— К чему ты ведешь, Риэра? — Цета присела на кровать и нахмурилась.

— К тому, что Люцифер — данный мне второй шанс. Он силен и… — я нахмурилась, подбирая слова, — амбициозен.

— Полагаешь, сможешь повлиять на него и помешать, — настоятельница тоже помолчала, — творить зло?

— Да.

— Детка, есть разница между тем, чтобы творить зло и быть злом.

— Ты такого о нем мнения?

— Чувствую в нем зачатки того, что способно прорасти небывалой тьмой и погрузить в нее весь наш мир.

— Тогда я нужна ему сильнее, чем думала.

— Риэра, скажу страшную вещь, но ты послушай. — Цета сложила руки на коленях и невидящим взглядом посмотрела в окно. — Во всех сказках да легендах всегда побеждает добро, верно? Так вот — это красивая ложь, не более. В жизни верх берет исключительно зло, всегда. Потому что добру его не победить, оно вечно и неизбежно гибнет в этой схватке. Тогда зло, оставшись одно, рано или поздно само уничтожает себя. И все начинается сначала. Это как с жизнью и смертью — последнюю не победить.

— Но в итоге, получается, зло все же оказывается посрамлено? — я почувствовала прикосновение к шее, провела по ней рукой и вскоре поняла, что это цепочка с кулоном-листом Офель порвалась. Вспомнились слова Аматара, который подарил ее: «Искренний дар перед древом — дар друга. Если цепочка порвется, вы в беде». Я отмахнулась от дурацких мыслей и повторила вопрос, — Цета, так как, в конце концов, выходит, все кончается посрамлением зла?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Но добро для этого должно умереть.

— Может, оно для того и существует?

— Быть может.

Мы помолчали, думая о том, что не было сказано — ведь именно в этом всегда кроется самое главное.

Атапи

Он вышел из темноты и направился ко мне. Белый пиджак длиной до колена, расшитый золотой вышивкой, такие же легкие брюки. Короткие светлые волосы и голубые глаза. Похож на ангела. Вот только по взгляду видно — этот ангел Падший.