Лучезарная звезда - Ольга Романовская

Дойдя до перекрестка, принцесса замерла, различив среди серого утреннего мрака маленькую фигурку, бежавшую ей навстречу. Приглядевшись, девушка поняла, что это мальчик в рваном синем сюрко, босоногий, дрожащий от холода. Совсем еще ребенок.

Встретившись с ней глазами, мальчик остановился, испуганно оглянулся, а потом неожиданно опрометью бросился к девушке.

— Спасите, спасите меня, сеньора, умоляю, спасите! — Он сжал ее руку и то и дело бросал полные ужаса взгляды через плечо. — Спасите меня, сеньора, и я все для Вас сделаю!

— Что случилось? — Шестое чувство подсказало Стелле, что ее ждут новые неприятности.

— Помогите, за мной гонится стража…

— Что же ты сделал?

— Ничего дурного, клянусь Вам! Я просто украл булку, всего одну булку. Я бы не стал, но мне очень хочется есть. А пекарь позвал стражу…

— Значит, за тобой гонится стража?

— Да, сеньора. Я… я боюсь, очень боюсь, сеньора, мне показалось, я видел двух генров, а они намного страшнее стражи.

— Почему? Какое им дело до мелкого воришки?

— Потому что они могут убить. Я и к страже-то не хочу, а к ним — и подавно. Они всех ловят, сеньора, а уж кого поймали, тому плохо приходится. Умоляю, спасите меня! — Он уткнулся лицом в ее ладони, прижимая к груди злосчастную надкусанную булку.

На соседней улочке появились всадники.

Принцесса вздохнула и, отняв руки от заплаканного лица мальчика, сказала:

— Беги, я постараюсь задержать их. Но, скажи, разве у тебя совсем не было денег?

— Если бы я был дакирцем, может, и были бы. Но я пришлый, мы приехали из Норда пару лет назад, а теперь, после смерти отца, живем впроголодь. У меня четверо сестер, и все есть хотят.

— Хочешь меня разжалобить?

— Что Вы, разве Вас разжалобишь? Тут все, начиная от самого мелкого воришки, кончая губернатором, нас ненавидят. Дакира — для дакирцев, а для прочих тут места нет.

Заметив, что преследователи приближаются, мальчик проскользнул на поперечную улочку и затаился в нише двери одного из домов.

Стелла тоже не горела желанием встретиться с генрами и зашагала обратно к гостинице.

Ее окликнули:

— Эй, Вы не видели здесь мальчишку?

Спрашивали на языке путников, это ее насторожило.

— Вер, — ответила она и ускорила шаг.

— Погодите-ка, я не мог Вас где-то видеть?

Этого еще не хватало! Сейчас потребует подойти к фонарю, показать документы или и вовсе попросит проследовать за ним в караульную.

— Вряд ли, я не знакома с генрами.

— Ну, тогда доброго Вам утра и прощайте! Кстати, с чего это Вы так рано вышли на улицу?

— Это запрещено?

— Нет, но наводит на подозрения.

— Молочники и пекари тоже у вас под подозрением? — рассмеялась она. — Вместо того чтобы допрашивать добропорядочных граждан, ищите своего мальчишку.

— Простите.

Они ускакали, к счастью, не по той улице, где притаился мальчик. Через некоторое время он выбрался из укрытия и, вздрагивая от каждого шороха, подошел к принцессе.

— Как мне отблагодарить Вас, сеньора? — Глаза его все еще были полны страха.

— Разве я что-то сделала? — удивилась девушка. — Просто ничего им не сказала.

— А другие бы сказали. Так что мне для Вас сделать?

— Ну, раз уж ты настаиваешь… Возвращайтесь через полтора часа. Я хочу, чтобы ты провел меня в порт самой короткой дорогой. Сможешь?

— Конечно, сеньора.

Стелла вернулась в гостиницу и собрала вещи. Пересчитав наличность, она убедилась, что ее достаточно для того, чтобы заплатить по счету и отдать вторую часть платы за каюту.

Что-то заставило ее обернуться и отдернуть колышущиеся от легкого ветерка занавески. Через почему-то открытое окно в комнату влетел резной багровый лист со вздутыми, словно вены, прожилками и, покружившись, упал на кровать. Девушка подняла его — блестящий и мокрый, недавно разлученный с родным деревом.

— Стелла, ты слышишь меня? — Женский голос еле слышным шепотом разлетелся по комнате, будто шорох осенней листвы.

— Да, слышу. — Кто это? Она хотела увидеть, но не видела. Вильэнара? Кто-то еще? Живые? Призраки?

Вокруг нее закружился хоровод листьев, описал спираль и веером рассыпался по полу.

— Это я, Беарис. Прости меня за то, что я сделала. — В голосе звучала скорбь. — Эвеллан обманул меня.

— Мне не за что Вас прощать, Повелительница ветров, — покачала головой Стелла. — Боги не просят прощения у смертных.

— Нет, есть, — вздохнула Беарис, и ее вздох легким трепетанием ветерка разлетелся по воздуху. — Я погубила Лиэну и погибла сама. Теперь вся надежда на тебя. Они судили мою дочь, я хотела помешать им, но Эвеллан предал меня. У него всегда было и будет одно лицо. И вот я всего лишь тень. — Еще один вздох, еще одно дуновение ветра. — Кто из нас мог подумать, что когда-то боги станут смертными!

— Смертными? — удивилась принцесса. Дрожь охватила ее тело, поднялась от носков к макушке.

— Да. Мы выпустили Зло, поставили на одну доску богов и людей, отняв у первых разум и бессмертие. Все ждут твоего возвращения, нам очень нужна сила Лучезарной звезды. Ты смелая девушка и достойна стать Спасительницей.

— Вы из мира теней? — осторожно спросила девушка. Это было лучше, чем спросить: «Вы мертвы?».

— Да. Догадываюсь, ты хотела бы узнать о сестре, успокойся, она жива, стараниями богов и людей, все еще жива. Но, признаюсь, одной ногой она уже шагнула в небытие.

— Что с ней случилось? — Стелла сжала пальцы и невольно подалась вперед, вперив вопрошающий взгляд в пустоту.

— Ей подсыпали яд по приказу Шелока. Но ты же знаешь, кто действительно приказал это сделать.

— Да, знаю, — сжала губы принцесса. — Эвеллан. И он за это заплатит.

Но если Беарис тень, то откуда она все это знает?

— Это было еще при мне, — ответила на неозвученный вопрос богиня. — Но, даже будучи тенью, я способна бывать в подлунном мире, еще способна, пока меня здесь держат товарищи, не давая уйти в пустоту. Но их все меньшее, а, значит, и связь с землей все тоньше.

— То есть, все боги исчезнут в никуда?

Даже души людей не пропадают бесследно, неужели боги могут?

— Таковы условия игры. Смертные боги умирают навсегда.

— Скажите, — тихо спросила принцесса, — могу ли я Вам как-нибудь помочь?

— Зажги звезду, и она сама решит, кому из погибших восстать из мертвых.

Снова заколыхались, надулись, словно паруса, занавески, и ветер унес рассыпанные по всей комнате листья на улицу.

Девушка постояла немного у окна, пристально вглядываясь в пылающие краски осени, а потом спустилась вниз.