Конан, варвар из Киммерии - Роберт Говард

Грохот стих. Туман опадал. Сразу показались из него горные вершины. Мгла становилась все ниже и ниже, редела и бледнела. Валерий приподнялся на стременах и издал крик, который подхватили все его солдаты. Вокруг были только скалы. Они находились вовсе не в долине, а в каменном котле, и выход из него был только один — пройденное ими ущелье.

— Пес! — закованной в броню рукой Валерий ударил проводника в лицо. — Что за дьявольщина?

Тиберий сплюнул кровью и захохотал:

— Эта дьявольщина избавит мир от чудовища! Гляди, ублюдок!

Вход в ущелье преграждала толпа людей, неподвижная и немая, словно нарисованная, — сотни лохматых оборванцев с копьями в руках. А на скалах их были целые тысячи — дикие, исхудавшие, испытанные огнем, сталью и голодом.

— Хитрость Конана! — в ярости вскрикнул Валерий.

— Конан об этом и не знает! — рассмеялся Тиберий. — Это заговор нищих — тех, кого ты разорил и превратил в диких зверей. Амальрик был прав: Конан не разделил своего войска. А мы всего лишь толпа, идущая за армией, горные волки, люди без крова и без надежды. Это был наш план, а жрецы Асуры послали нам на помощь туман. Погляди на них Валерий! Каждый из этих людей носит твою отметку на теле или в сердце!

Посмотри хотя бы на меня! Ты не знаешь меня, не так ли? А ведь это клеймо поставил твой палач! Когда-то я был известен. Когда-то я был господином Амилием — человеком, сыновей которого казнили по твоему приказу, а дочь изнасиловали и убили твои наемники. Я поклялся, что не пощажу жизни, чтобы заманить тебя в ловушку. О, боги, да если бы у меня была тысяча жизней, я бы купил их ценою твою смерть!

И я купил ее! Погляди на людей, обездоленных по твоей вине, людей, превратившихся в тени! Пришел их час! Этот каменный котел станет твоей могилой. Попробуй, заберись на скалы — высоко, круто… Попробуй вернуться назад — копья преградят тебе дорогу, камни разобьют голову! Собака! Мы встретимся в преисподней!

Он запрокинул голову и захохотал так, что эхо зазвенело в скалах. Валерий приподнялся в седле и своим огромным мечом разрубил ему ключицу и грудь. Тиберий сполз на землю, но все еще продолжал смеяться, пока не захлебнулся кровью.

Снова забили барабаны, окружив котловину громовым кольцом, с вершин посыпались камни, тучей полетели стрелы, и их свист заглушал даже крики умирающих.

22

Дорога в Ахерон

Небо уже начало светлеть, когда Амальрик подтянул свое войско к входу в Львиную долину. С боков ее прикрывали крутые горы с плоскими вершинами, а сама долина состояла из естественных террас разной величины. На самой высокой из них в ожидании атаки стояла армия Конана. Отряд из Гандерландии, присоединившийся к ней, составляли не только копейщики — в его состав входила тысяча боссонских лучников и четыре тысячи всадников — северные и западные бароны со своими людьми.

Копейщиков, по общему счету, было девятнадцать тысяч — главным образом гандерцы, они вместе с четырьмя тысячами аквилонцев остались в дальнем, узком конце долины и построились клином. За рядами пехоты ждали с поднятыми пиками рыцари — десять тысяч пойнтайнцев, девять тысяч аквилонцев и бароны с ополчением.

Позиция была сильная. Обходить сбоку — значит попасть под стрелы боссонцев. Лагерь Конана был расположен сразу за боевыми порядками в узенькой, похожей на колодец, долине, являющейся продолжением Львиной, но расположенной чуть выше. Киммериец мог не опасаться удара сзади, потому что в горах было полно его сторонников.

Трудно атаковать такую позицию, но нелегко ее было и покинуть — крепость и ловушка одновременно. У людей оставалась только одна возможность — победить.

Ксальтотун взошел на вершину с левой стороны долины, у самого входа в нее. Вершина эта, самая высокая из окрестных, носила название Царского жертвенника. Почему — не помнил уже никто, кроме, разумеется, самого чародея.

Он был не один — его сопровождали двое молчаливых лохматых слуг, которые тащили связанную аквилонскую девушку. Они положили ее на камень, венчающий вершину. Камень и вправду походил на жертвенник. Впрочем, за века вода и ветер изменили его очертания, и он казался творением природы, но Ксальтотун помнил, чем он был в действительности когда-то. Слуги, сгорбленные, как гномы, тихо удалялись, и Ксальтотун с развевающейся по ветру бородой остался у камня в одиночестве. Он глядел в долину.

Его взгляд скользил по причудливым изгибам реки, по горным склонам, остановился на клине пехоты, на блестящих шлемах лучников, на рыцарях с развевающимися знаменами, на колышущемся море копий.

Ближе к нему располагались боевые порядки немедийцев, у входа в долину, за ними — пестрые шатры вельмож и рыцарей и серые палатки простых воинов.

Затрепетало на ветру знамя с алым драконом — в ущелье полилась стальная река немедийского войска. Впереди мерным шагом двигались стрелки с приготовленными к бою арбалетами, за ними — пехотинцы с копьями, потом цвет армии — конные рыцари.

Беззаботно развевались флажки, поднимались к небу копья, они ехали, словно на званый пир.

Их было тридцать тысяч, и, как у всех гиборийских народов, они составляли основную ударную силу. Двадцать тысяч пехоты и арбалетчиков должны были расчистить дорогу для атаки.

Аквилонская армия ждала их в грозном молчании.

Не нарушая строя, арбалетчики начали стрелять, но стрелы их либо не долетали, либо отскакивали от прямоугольных щитов гандерской пехоты. Прежде сем арбалетчики подошли достаточно близко, меткие стрелы боссонских лучников расстроили их ряды.

После неудачной попытки ответить столь же убийственным салютом, немедийцы стали беспорядочно отходить. Их легкие доспехи не защищали от длинных стрел боссонцев. Немедийской пехоте, служившей лишь прикрытием для конницы, недоставало силы духа.

Арбалетчики отступали, их место в строю заняли копейщики. В основном это были наемники, поэтому командиры послали их на смерть без всякого сожаления. Они также должны были обеспечить подход конницы. Арбалетчики продолжали обстрел с флангов, копейщики двинулись вперед, за ними ехали рыцари. Потом пехота отступила и разошлась по флангам, чтобы дать дорогу коннице.

И конница ринулась вперед в тучу свистящей смерти. Стрелы, длинные, как копья, находили малейшую щель в доспехах и поражали всадников и коней. Кони падали, увлекая за собой седоков. Земля была устлана закованными в сталь телами. Конная лава сломалась и стала отступать.

Амальрик перестроил свое войско. Тараск бился мечом под знаменем алого дракона, но командовал, сегодня он, барон Тор. Амальрик сыпал проклятиями, видя лес копий над стальными шлемами гандерцев. Он надеялся, что его отступление повлечет аквилонских рыцарей в атаку и арбалетчики перебьют их с флангов, а остальное довершат, использовав численное преимущество, немедийские рыцари. Но аквилонцы не сдвинулись с места. Слуги таскали во фляжках воду из реки, а рыцари, сняв шлемы, выливали воду себе на головы. Раненые напрасно молили дать им напиться. Аквилонцы же, держащие оборону, пользовались горными источниками и не испытывали жажды в этот жаркий весенний день.