Самая страшная книга 2022 - Сергей Владимирович Возный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это необычно. Еще что-то?
— Книги.
— В них бывает много необычного, без спору, — не удержался Сергей.
Владимир Геннадьевич скривился и глубоко вздохнул:
— Все книги у Игоря дома порваны были, когда я его… нашел. Каждую изорвали и по листику в мусорное ведро запихали. Ты поможешь или нет?
— А вариант дать мне денег и разойтись даже не рассматриваешь? Жаль, конечно. Но цена качнулась сейчас очень сильно. Мне нужно съездить на квартиру к Игорю. Что-нибудь вытянем.
— Прямо сейчас? Стас отвезет.
Сергей встал, кивнул и направился к выходу, продолжая сжимать кулаки.
Стас курил, облокотившись на машину. Увидел Сергея, отбросил бычок и сел в салон.
— К Игорю Владимировичу?
— Да.
С неба закапала серая кашица, налипла на стекло, и дворники монотонно заскользили, навевая сонливость.
— Печку включить? — спросил Стас.
— Включай. Давно на Владимира Геннадьевича работаешь?
— Порядком.
— Не бойся, можешь говорить. Не передам. Хорошо платит?
— Хватает.
— Не веришь мне?
— Начистоту?
— Начистоту.
— Деньги ты из него тянуть приехал.
Сергей улыбнулся.
— Справедливо.
— Еще как. Все вы, гадалки, только на горе и живете. Мужик слабость себе позволил — и, гляди ж, налетели.
— Значит, ты не веришь, что происходит необычное?
— У Владимира Геннадьевича сын умер! Ему отдохнуть надо, провыться, а не гадалок слушать.
— Сам что-нибудь странное видел у него дома?
— Только мошенников.
Сергей искренне рассмеялся. Стас напоминал ему нахохлившегося вороненка. Иногда Артем выглядел очень похоже.
Стас обиженно фыркнул, замолчал, резко выкрутил руль, направляя машину в низкую арку.
Сын Владимира Геннадьевича жил в типовой пятиэтажке из серого кирпича. Двор пустовал, лишь стайка бабулек сидела в проржавелой беседке.
Стас протянул ключи.
— Второй этаж. Тридцать четвертая квартира.
Если в подъезде Владимира Геннадьевича бал правила идеальная чистота, то тут царил хаос. На лестничной клетке валялись разбросанные бутылки, воняло табаком и скисшей капустой. Синяя краска на стенах местами вздулась, кое-где облезла хлопьями.
Сергей повозился с заедающим замком и оказался в темной прихожей.
Он достал из кармана перчатки, надел и прошел в единственную комнату, ступая как можно тише.
В квартире пахло зимним лесом и воском. Темные обои визуально уменьшали и без того небольшое помещение. Бежевый диван жался к стене, напротив него от угла до угла растянулась коричневая стенка, раньше на ней лежали книги, но сейчас полки пустовали. Взгляд Сергея задержался на фотографии в рамке, стоящей на подлокотнике дивана. Крепкий мужчина обнимает темноволосую женщину. Игорь и…
Сергей зажмурился, слегка прикусил язык и стал считать вдохи, стараясь отключить внутренний диалог.
Стоило очистить сознание, и сразу стало очевидно: в квартире остался след. Он читался в неестественно глубоких тенях, в едва слышных шорохах в углах, запахе снега и воска.
Уже во время рассказа Владимира Геннадьевича Сергей подумал, что от всей этой истории попахивает чернушеством, а теперь был в этом уверен.
Он никогда не встречал, чтобы колдовство проявлялось так сильно и буквально, но в Ремесле стоило быть готовым ко всему.
На кухне Сергей выкинул в раковину перчатки и помыл руки, морщась от брезгливости.
Магия магии рознь — это он понял давно и твердо. Если западная традиция представляла собой стройную науку, подчиненную математическому порядку, то русское чернокнижие отдавало безумием и запахом болот. Оно разрывало на части сознания носителей с завидной регулярностью: стоило вспомнить хотя бы многочисленные истории про колдунов и ведьм, которые мучились на смертном одре, пока не поделились даром с другим «счастливчиком». Туманное, холодное колдовство, пришедшее из забытых Богом и людьми деревень, направленное по большому счету лишь на вред и подчинение.
И западничество, которое практиковал Сергей, и чернокнижие были построены на обращении к силам ада. Но в западничестве демонам приказывали. В чернокнижии с чертями братовались. В западничестве демоны обладали понятными, по сути человеческими чертами. В чернокнижии черти напоминали стихийное явление, абсолютно чуждое, созданное лишь с одной целью: отравлять все, чего коснется.
Несмотря на внушительные титулы герцогов, губернаторов, маркизов, гоэтические [6] демоны не могли тягаться с удушливой силой чертей, проникающей в мир с болезнями и неудачами.
Складывалось ощущение, что демоны западной традиции и черти чернокнижия происходят из двух разных источников, словно существовали два разных ада.
Из зала раздался хруст снега. Сергей не стал проверять.
На улице Сергей прошел мимо водителя и направился к бабулькам.
— Дня доброго, дамы.
— И вам не хворать, — сказала самая маленькая и сухенькая.
— Вы здесь живете? Знали Игоря Авдеева?
— А какой твой интерес? — спросила полненькая бабушка в вязаном шарфе с оленями.
— Я журналист.
— Телевизор?
— Да.
— «Прямой эфир»?! — изумилась третья старушка в огромных очках.
— Именно. Мы готовим передачу о смерти Игоря Авдеева, и нам нужны комментарии от свидетелей. Вы знали, что у него очень богатый отец? Такой скандал! Я пока только почву прощупываю, но, если у вас есть что интересного рассказать, вернусь с оператором и снимем.
Старушки загалдели.
Три
— Знаешь, я простил.
Артем сидел за столом, водил стилусом по экрану графического планшета. Свет керосиновой лампы, висевшей на стене, чертил глубокие тени на его лице.
— После того, что они сделали? — спросил Сергей.
— Да. Жаль, ты не смог.
— Что рисуешь?
— Дом.
Лампа потухла. Лишь на мгновение. А потом вспыхнула вновь, переливаясь сине-красной мигалкой скорой.
Кровь полилась по лбу Артема и залила планшет.
Будильник прозвенел в девять вечера, и Сергей еще немного полежал в кровати, приводя в порядок мысли, затем принял душ и стал готовиться к эвокации [7]: переоделся в белое, освятил помещение, мелом
