История княжеской Руси. От Киева до Москвы - Валерий Шамбаров

Он остался в Твери, принялся благоустраивать ее, учредил в ней епархию. Тверь стала реальной столицей, а Владимир чисто номинальной, для редких общих торжеств, коронаций. Но ведь статус двух городов очень отличался. Раньше князья наведывались во Владимир в великие православные праздники – побывать на митрополичьей службе в знаменитых соборных храмах, приложиться к святыням, поклониться гробам предков. Заодно виделись с великим князем, сидели с ним за столом, советовались, обсуждали возникшие проблемы. А кому нужно было ехать в Тверь? Разве что по неотложным делам. Удельные правители перестали регулярно встречаться, отдалялись друг от друга, отчуждались.

А обстановка вокруг Руси быстро менялась. Почти одновременно с Александром Невским погиб литовский князь Миндовг. Его убили ближайшие родственники, завидовавшие его могуществу и богатствам, разразилась страшная междоусобица. Многим семьям литовской знати пришлось спасать свои жизни за границей. Один из князей, Довмонт, приехал в Псков, согласился креститься, получил христианское имя Тимофей. Псковичи приняли его, они были наслышаны о доблести и воинском искусстве Довмонта и предложили ему княжить в их городе. Раскаиваться им не пришлось. Новый князь целиком связал себя с Псковом, а христианство воспринял искренне, всей душой. Город приобрел в его лице мудрого и честного правителя, умелого и самоотверженного защитника.

Монгольская империя по сути прекратила существование. Последний верховный хан Хубилай увлекся собственными войнами. Его армии покорили Южный Китай, дошли до Бирмы и Вьетнама. В их составе храбро сражались русские полки. Это были воины, которых в свое время насильно подгребли во вспомогательные войска, было и много добровольцев, выбравших службу ханам. Вдали от родины они стали самой верной опорой монгольских властителей, Хубилай поселил их поближе к столице, русские слободы возникли возле Пекина (они просуществовали очень долго, лишь в XIV в. китайцы восстали против монголов и поголовно вырезали русских). Но и свою империю Хубилай рассматривал в первую очередь как китайскую. То, что творилось в других странах, его не интересовало.

Хан Хулагу, завоевывая Ближний Восток, столкнулся с серьезными противниками. С одной стороны, ему противостояли европейские крестоносцы. Они завязали было переговоры с татарами, французский король Людовик IX предлагал заключить союз. Но ответ был стандартным и прямолинейным – пусть король признает себя данником монголов. Естественно, союз не состоялся. С другой стороны, тумены Хулагу встретили мусульмане во главе с Бейбарсом. Это был половец, в свое время его продали в рабство в Египет, он попал в придворную гвардию мамлюков, отличился в боях. Но проявил себя мастером и в жесточайших придворных интригах, устранил с пути всех соперников и захватил престол султана. Воевать он умел отлично, ханское воинство разгромил и прогнал.

Хулагу и его сыновья решили поискать удачи на другом направлении, поживиться владениями Берке. Из Закавказья вторглись на Северный Кавказ. Однако и в Золотой Орде нашелся способный полководец, темник Ногай, остановил и отбросил неприятелей. Хан обласкал Ногая, щедро наградил его землями для кочевий. Под его управление попала вся западная часть Орды – степи Причерноморья, низовья Днепра, Приднестровье, Крым.

Его подданными стали торки и половцы, теперь все они именовались «татарами», а чтобы выделиться от прочих кочевников, начали обозначать себя ногайцами.

В 1265 г. Берке перешел в наступление на Хулагидов. Овладел Дербентом, ворвался в Азербайджан. Но, возвращаясь из похода, хан умер. Его преемником стал Менгу-Тимур, Ногай выдвинулся при нем на роль второго лица в государстве, вел себя все более самостоятельно. Для борьбы с Хулагидами хан и Ногай установили дружеские связи с их врагом, египетским Бейбарсом. Победив монголов, он взялся за европейцев. Отбирал у них город за городом, эпопея крестоносцев в Сирии и Палестине покатилась к неприглядному, но вполне логичному концу.

Крестоносцев били и греки. Никейская империя была лишь кусочком былой Византии, но «народные цари» из династии Ласкарей неожиданно привели ее к высочайшему расцвету. Второй никейский император Иоанн Ватаци провел хозяйственные реформы. На пустых землях и в имениях, конфискованных у изменников, он создал крупные государственные хозяйства, приносившие солидный доход. Поддержал крестьян, снизил налоги, лично контролировал их сбор. И выяснилось, что Малая Азия, совсем недавно разоренная и запущенная, может быть благополучной и сильной. Никея стала крупнейшим экспортером сельскохозяйственной продукции, самой богатой христианской державой. Когда требовались расходы, золото вывозили из казны мешками, на караванах мулов.

Империю зауважали. Германский император, европейские короли, итальянские города наперебой старались завязать с ней контакты. Даже татары, сокрушив соседние страны, предпочли с ней не воевать, заключили договор о мире и дружбе. Да и было за что уважать Никею! Ватаци построил мощный флот, прикрыл границы системой крепостей со складами оружия. К нему на службу начали переходить западные рыцари. Но основа армии оставалась национальной. Имперские войска очистили от крестоносцев Малую Азию, переправились в Европу, заняли Фракию, Македонию. Отбивать Константинополь Ватаци не спешил. Считал, что это будет стоить больших жертв, а город все равно никуда не денется, рано или поздно падет.

Но политикой «народных царей» были очень недовольны византийские магнаты, ведь при Ласкарях выдвигались не родовитые и богатые, а способные. Раз за разом возникали заговоры. В 1258 г. знать отравила преемника Ватаци, Феодора II, и произвела переворот. При 8-летнем царевиче Иоанне умирающий царь оставил регентом своего верного помощника Музалона, его убили, регентство принял глава заговора Михаил Палеолог. А в 1261 г. случилось то, чего давно ждали. Никейский отряд всего из тысячи всадников ехал по другим делам, попутно узнал, что охрана Константинополя слаба, и внезапным налетом захватил его.

Хотя Византии это пошло совсем не на пользу… Палеолог, въехав в древнюю столицу, на волне торжеств провозгласил себя императором, а ребенка Иоанна велел ослепить и заточить. Поднялось общее возмущение, патриарх Арсений отлучил Михаила от церкви, население Малой Азии восстало. Но царь уже успел сформировать собственное войско, из наемников, и утопил мятеж в крови. Тех самых воинов и крестьян, которые обеспечили победы и процветание Никеи, истребляли целыми деревнями, полками и гарнизонами [100].

А в Константинополе возвращались на круги своя прежние византийские нравы. Огромную казну, накопленную Ласкарями, Палеолог транжирил на возрождение внешнего блеска своей столицы и двора. Вокруг кормушки снова угнездились аристократы, олигархи, жулики. Но наемники брали за свою работу дорого, денег на их оплату стало не хватать. А национальную армию Михаил разрушил, уничтожая повстанцев. Освобождение страны от крестоносцев затормозилось, значительная часть Греции так и осталась латинскими графствами и княжествами.