История православия - Леонид Кукушкин

Во второй половине XIII в. жизнь на Руси начинает постепенно налаживаться – поднимаются разрушенные города, строятся новые церкви и монастыри, восстанавливаются пострадавшие в первые годы нашествия. Хотя православная вера по-прежнему жила в сердцах русичей, церковное устройство в результате перипетий, вызванных нашествием татар, было серьезно нарушено. Чтобы возродить нормальную жизнь Церкви, митрополит Кирилл созвал во Владимире в 1274 г. собор Русской Церкви. Напомнив отцам собора о долге священнослужителей строго исполнять церковные законы, блаженный Кирилл сказал: «Что получили мы за нарушение божественных правил? Не рассеял ли нас Бог по миру всей земли? Не взяты ли были города наши? Не пали ли сильные наши от острых мечей? Не уведены ли в плен дети наши? Не запустели ли Божьи церкви? Не томят ли нас ежедневно безбожные и нечестивые люди? И это все за то, что не хранили мы правил святых отцов наших». Канонические определения собора были направлены на исправление беспорядков в Церкви, которые умножились за время ига. Так, епископам собор воспретил брать плату с посвящаемых – замеченные в этом мздоимстве должны быть извергнуты из сана. Избираемый священнослужитель должен пройти строгое испытание перед избранием. «Пусть лучше будет один достойный служитель Церкви, – решили отцы собора, – нежели тысяча беззаконных». Особое внимание собор обратил на совершение таинств, т. к. в этих важнейших церковных священнодействиях было отмечено множество нарушений. В том же 1274 г. папа Григорий X созвал собор в Лионе, на котором была заключена уния. О подготовке этого мероприятия Кирилл знал заранее, поскольку император Михаил VIII Палеолог еще в 1267 г. обещал папе Клименту IV поддержать унию, опасаясь новых крестовых походов и надеясь на военную помощь Запада против турецких нападений. Св. Кирилл был горячим противником подобных договоров с Римом, а тем более унии, которая не только подчиняла православную Церковь Риму, но и требовала изменить догматику, прибавив, например, к символу веры знаменитое Шюдие. Правда, говоря об исхождении Св. Духа от Отца и от Сына, Рим позволял добавить слова об Их единосущности, что должно было свидетельствовать о единстве источника. Однако Лионскую унию отвергли влиятельные церковные круги в Константинополе, так что она фактически перестала существовать со смертью Михаила в 1282 г., поскольку его сын и преемник Андроник II был приверженцем строгого Православия.

Богоматерь Умиление. Икона XII в.

Хотя четких свидетельств тому нет, но тема взаимоотношений Русской Церкви с Римом и Константинополем несомненно обсуждалась на Владимирском соборе 1274 г. Время проведения собора пришлось на пик несчастий, обрушившихся на русскую землю сразу после татарских завоеваний. Князья привлекали татар для участия в междоусобицах, прельщая их возможностью пограбить обнищавшее в последние годы население. Число княжеских потомков, претендующих на княжеский престол, росло, Русь дробилась и погибала. Церковь тоже переживала тяжелые времена – поведение многих ее служителей оставляло желать лучшего, о чем много говорилось на соборе и по поводу чего был принят ряд жестких постановлений. Однако попытки церковных иерархов остановить процесс дробления государства и безобразий, творившихся в нем и в Церкви, серьезных результатов не принесли. Св. митрополит Кирилл привез на собор из Киева архимандрита Печерского монастыря, блаженного Серапиона, ученого монаха и пастыря, который, по словам современников, был «мучительный и сильный в Священном Писании». На соборе Серапион был посвящен в сан епископа Владимирского и Нижегородского, но этой паствой он управлял недолго, ибо в 1275 г. скончался. Сохранилось несколько «Слов» и «Поучений» преподобного Серапиона, одно из которых можно назвать плачем по Русской земле: «Дети! Я чувствую в сердце своем великую скорбь, ибо вовсе не вижу вашего отвращения от дел беззаконных. Многократно беседовал я с вами, желая отвратить вас от худых навыков, но не вижу в вас перемен. Разбойники ли кто из вас – не отстает от разбоя; имеет ли кто ненависть к ближнему – не имеет покоя от вражды; обижает ли кто другого и захватывает чужое – не насыщается грабительством, сквернословец и пьяница не отстают от своей дурной привычки. Чем мне утешиться, видя, что вы отступили от Бога? Всегда сею я на ниве сердец ваших семя божественное, но не вижу, чтобы оно принесло плод. Умоляю вас, братья и дети, исправьтесь, обновитесь добрым обновлением, перестаньте делать зло, убойтесь Бога, сотворившего нас, вострепещите суда Его страшного! Куда идем? К кому приближаемся, отходя от сей жизни? Чего мы только не навлекли на себя? Каких не понесли наказаний от Бога? Не была ли пленена земля наша? Не были ли взяты города наши? Не в короткое ли время отцы и братья наши пали мертвыми на землю? Не отведены ли в плен жены и дети наши? А мы, оставшиеся, не порабощены ли горьким рабством от иноплеменников? Вот уже сорок лет томление и мука и тяжкие налоги давят нас, не прекращаются также голод и мор нашего скота. От воздыханий и печали сохнут кости наши. Что же довело нас до этого? Наши беззакония и наши грехи, наше непослушание, наше нераскаянность. Прибегните к покаянию, и гнев Божий прекратится, и милость Господняя излиется на нас, и наследуем Царствие Небесное, для которого Господом мы созданы. Ибо Господь сотворил нас великими, а мы, непослушные, сделались малыми. Не погубим же, братья, своего величия. Ежели в чем согрешим, опять прибегнем к покаянию, прольем слезы, будем по мере сил давать нищим милостыню, имея возможность помогать бедствующим. Если не будем таковыми, то продолжится гнев Божий на нас».

Свою богословскую образованность Серапион ярко продемонстрировал в одном из «Слов», где аргументированно осудил распространившиеся тогда убийства людей, уличенных в волховстве. Эти убийства обычно совершались без должного разбора и без каких-либо серьезных оснований. В это же время в Европе полыхали костры инквизиции, на которых гибло множество людей, обвиняемых в ересях и колдовстве, связях с дьяволом, чаще всего это были женщины, которые, как считалось, легче поддаются дьявольским соблазнам.

В конце 1280 г. во время инспекторской поездки по северным епархиям скончался митрополит Кирилл. Его тело сперва было перевезено во Владимир, а затем похоронено в Софийском соборе Киева. Он возглавлял Русскую Церковь почти сорок лет, в самые тяжелые годы ига, сменив сбежавшего из осажденного татарами Киева грека Иосифа. Константинополь тогда без проволочек утвердил Кирилла митрополитом, опасаясь посылать в разоренную и разграбленную Русь своего ставленника. Однако через сорок лет, когда следы первых разрушений несколько сгладились, а отношение татар к христианской религии и ее иерархам оказалось благожелательным, Константинополь, освободившись в 1261 г. от владычества латинян и не желая упускать из-под своего контроля Русь, прислал в 1285 г. в Киев нового митрополита – грека Максима, хотя своей успешной деятельностью Кирилл убедительно продемонстрировал Константинополю, что Русская Церковь может обходиться без патриаршей опеки. В своей «Истории Русской Церкви» митрополит Макарий называет период, начавшийся при Кирилле и длившийся до св. митрополита Ионы (середина XV в.), переходным от времени практически полной зависимости Русской Церкви от Византии до фактической независимости от нее.

Сразу после прибытия в Киев митрополит Максим отправился на переговоры в Золотую орду, а по возвращению оттуда в 1286 г. собрал собор всех русских епископов, где, по-видимому, сообщил, что со смертью Михаила Палеолога в 1282 г., отлученного от православной Церкви, Лионская уния бесславно и бесследно прекратила свое существование, а также что сын Михаила, новый император Андроник II, привержен Православию. В Киеве Максим бывал редко и недолго – он постоянно объезжал свои епархии, главным образом северо-восточные, изредка – галицко-волынские. Как пишет летопись, «он по обычаю своему ходил по всей земле Русской, поучая, наказывая и управляя». В конце концов он окончательно перенес свою резиденцию из Киева во Владимир, формально оставив кафедру в Киеве. Летопись так описывает это важное событие: «Митрополит Максим, не терпя татарского насилия, сбежал из Киева, оставив митрополию. Весь Киев разбежался, а митрополит пошел к Брянску, а оттуда в Суздальскую землю, со всем своим житьем и клиросом». Киевская епархия была передана в управление наместникам. Около 1305 г. св. митрополит Максим скончался и был погребен уже не в Киеве, а в Успенском соборе Владимира.

Сразу после смерти Максима великий князь Владимирский Михаил Ярославич отправил в Константинополь своего ставленника в митрополиты игумена Геронтия для утверждения патриархом. С этим практически единоличным решением князя многие иерархи и князья были несогласны, зная склонность Геронтия к самовластию и другие скверные черты его характера. Для несогласия были и другие причины, не связанные с личностью претендента на престол митрополита. Как бы то ни было, в ответ на этот шаг Михаила волынский князь Юрий Львович послал в Константинополь игумена Ратьского (недалеко от Львова) монастыря Петра с письмом к патриарху, в котором содержалась просьба утвердить Петра митрополитом Киевским. Итак, в Константинополь одновременно явились два претендента на престол главы Русской Церкви. И хотя император Андроник II и патриарх Афанасий незадолго до этого разделили русскую митрополию на две, и естественно было бы оделить каждого из приехавших своим престолом, решение было иным: вновь сделать русскую митрополию единой и во главе ее поставить Петра. Возможно, такое решение было вызвано происходившим в это время тяжелым расколом в Константинопольском патриархате, и Афанасий с Андроником II хотели показать православному миру, что они против всяких разделений устоявшихся церковных образований. Что касается места резиденции митрополита всея Руси, то его выбор не вызвал в то время сомнений, хотя Петр в качестве митрополита был нежелательным гостем для Михаила Ярославича Тверского.