КОСМИЧЕСКАЯ ОДИССЕЯ - Артур Кларк

— Но это невозможно! На центрифуге я выдерживал максимальную шестикратную перегрузку, и, должен сказать, мне не очень-то нравилось весить полтонны. Я уверен, что мы оставались на месте с тех пор, как вошли в лифт.

Пул говорил громко и вдруг понял, что остальные пассажиры стараются не обращать на это внимания.

— Фрэнк, я не могу объяснить, как все действует. Знаю только, что это связано с инерционным полем. Иногда его называют полем САРП. Первая буква «С» означает «Сахаров», он был знаменитым русским ученым. Что значат другие буквы, я не знаю.

Пул постепенно разобрался в происходящем и не мог не почувствовать благоговейного изумления. Вот уж действительно — «чудеса техники».

— Некоторые мои друзья мечтали о «космическом приводе» — энергетическом поле, которое заменит ракеты и позволит перемещаться в пространстве, не ощущая ускорения. Многие считали их сумасшедшими, а они оказались правы! Однако мне все еще трудно в такое поверить, и мы, если я не ошибаюсь, начинаем терять вес.

— Да, мы начинаем приспосабливаться к лунным параметрам. Когда мы выйдем из лифта, у вас возникнет впечатление, будто мы находимся на Луне. Но ради всего святого, Фрэнк, забудьте о том, что вы — инженер. Просто наслаждайтесь видом.

Совет был хорош, но даже когда в поле зрения появились вся Африка и большая часть Азии, Пул продолжал думать об этом поразительном явлении. Ничего невероятного, на первый взгляд, не произошло — ведь он знал, что совершен ряд революционных открытий в области перемещения в пространстве. Но он не мог предугадать, как эти открытия будут практически применены в обычной, повседневной жизни если можно так сказать о небоскребе высотой в тридцать шесть тысяч километров.

Век ракет, вероятно, окончился несколько столетий назад. Все знания Пула о топливных системах и камерах сгорания, ионных двигателях и термоядерных реакторах давно устарели. Конечно, это не имело никакого значения, но теперь он понял, какую грусть чувствовал капитан парусника, когда паруса уступили место пару.

Настроение резко изменилось, и Пул не сдержал улыбки, когда механический голос объявил: «Прибытие через две минуты. При выходе не забывайте личные вещи».

Как часто он слышал подобные объявления в самолетах! Он взглянул на часы и с удивлением понял, что подъем занял неполные тридцать минут. Это означало, что средняя скорость составляла не меньше двадцати тысяч километров в час, а по ощущениям они словно не двигались с места. Еще более странно другое — если в течение последних десяти минут скорость снижалась так быстро, то по всем законам физики сейчас они должны были стоять на крыше головами в сторону Земли!

Двери бесшумно открылись, Пул вышел из лифта, и на мгновение у него снова возникло чувство потери ориентации, как и при входе в салон. Но теперь он понимал, что происходит, — он вступил в область, где инерционное поле накладывается на гравитационное, на этой высоте равное полю притяжения Луны.

Вид отдалившейся Земли был, конечно, грандиозным даже для астронавта, хотя ничего удивительного в нем не было. Но кто способен представить гигантский зал, занимавший, очевидно, все поперечное сечение башни, — такой, чторас-стояние до дальней стены составляло не меньше пяти километров? Возможно, на Луне или Марсе существовали и более объемные помещения, но это, несомненно, было самым большим в открытом космосе.

Пул и Индра остановились на смотровой площадке, выступавшей на пятьдесят метров из наружной стены, и смотрели на постоянно меняющийся поразительный вид. Очевидно, здесь попытались воспроизвести все многообразие сухопутных биомов. Внизу росли стройные деревья. Пул сначала не узнал их, но потом понял, что это дубы, адаптировавшиеся к одной шестой нормального притяжения.

«Интересно, как здесь будут выглядеть пальмы? — подумал он, — Вероятно, как гигантский тростник…»

Чуть дальше он увидел небольшое озеро. В него впадала река, которая петляла по травянистой равнине и исчезала внутри чего-то, что выглядело как гигантское одинокое дерево баньян. Откуда текла вода? Пул вдруг понял, что слышит какой-то далекий грохот. Он повернулся и увидел миниатюрную Ниагару. Над водопадом в облаке брызг сияла радуга.

Он был готов наслаждаться зрелищем в течение многих часов, не переставая удивляться сложной и превосходно выполненной имитации оставшейся далеко внизу планеты. Возможно, в ходе постепенного освоения новых чуждых миров человечество испытывало потребность вспоминать о своих истоках. И в прежнее время в каждом городе были парки, обычно чахлые, напоминавшие о живой природе. Вероятно, это чудо тоже было своего рода парком грандиозного масштаба. Центральный парк — Африканская башня!

— Давайте спустимся, — предложила Индра. — Нам нужно много увидеть, а бывать здесь приходиться гораздо реже, чем хотелось бы.

Прогулка при столь небольшой силе тяжести не требовала никаких усилий. Иногда они пользовались миниатюрной монорельсовой дорогой, а один раз остановились перекусить в кафе, искусно спрятанном в стволе красного дерева высотой около четверти километра.

Людей почти не было, их спутники давно разошлись, словно эта чудесная страна принадлежала им двоим. Все содержалось в идеальном порядке — вероятно, целой армией роботов. Пул вспомнил, как маленьким мальчиком гулял по Диснейленду. Но здесь было гораздо лучше — никакой толпы и мало что напоминало о людях и их деятельности.

Они наслаждались коллекцией орхидей (в том числе огромного размера), и тут Пул испытал величайшее в своей жизни потрясение. Они проходили мимо типичного сарайчика садовника, когда дверь открылась и появился сам садовник.

Пул всегда гордился умением владеть собой — он и представить себе не мог, что взрослый человек вроде него способен громко закричать от страха. Но, как и другие дети своего поколения, он видел все серии «Парка юрского периода» и не мог не узнать ящера, встретившись с ним лицом к лицу.

— Прошу меня простить, — произнесла с искренней тревогой в голосе Индра, — Я забыла вас предупредить.

Напряженные до предела нервы Пула вернулись в нормальное состояние. Конечно, в этом организованном мире ничто не угрожало ему. И тем не менее…

Динозавр ответил на его взгляд без малейшего интереса, попятился в сарайчик, потом вышел оттуда с граблями и садовыми ножницами и положил ножницы в висевшую на шее сумку. Затем, не оборачиваясь, он двинулся вперед птичьей походкой и скоро скрылся в зарослях десятиметровых подсолнухов.

— Я должна все объяснить, — сказала Индра тоном раскаяния. — Мы предпочитаем использовать биологические организмы, а не роботов. Полагаю, можно расценить такой подход как «углеродный шовинизм». Очень немногие животные обладают ловкостью рук, схожей с человеческой, и мы стараемся использовать все подобные виды. Кстати, в связи с этим возникла загадка, которую никто до сих пор не смог разгадать. Может показаться, что для подобных целей более подойдут развитые травоядные животные, вроде шимпанзе и горилл, но это неверно — у них не хватает терпения. А плотоядные животные, подобные только что увиденному нами, оказались идеальными и хорошо обучаемыми работниками. Более того — и в этом заключается еще один парадокс: в результате модификации они становятся послушными и добродушными. Конечно, потребовался почти тысячелетний период генной инженерии. Но не следует забывать, что первобытный человек методом проб и ошибок сделал с диким волком! — Индра засмеялась и продолжила: — Фрэнк, в это трудно поверить, но из них получаются хорошие няньки — дети их просто обожают! У нас есть почти пятисотлетняя шутка: «Вы готовы доверить своих детей динозавру? — Зачем, чтобы они его обидели?»

Пул тоже засмеялся, отчасти от стыда за свой испуг. Чтобы сменить тему разговора, он задал Индре вопрос, который по-прежнему беспокоил его:

— Все это просто чудесно, но к чему такие хлопоты, если любой обитатель башни может спуститься на настоящую Землю?

Индра задумчиво посмотрела на него, словно подбирая слова для ответа.

— Не совсем так. Для человека, привыкшего жить в условиях вдвое меньшей силы тяжести, посещение Земли даже в кресле на воздушной подушке связано с определенными неудобствами и опасностью для жизни.

— Я не отношусь к их числу! Я родился и вырос при нормальной силе тяжести и на борту «Дискавери» никогда не пренебрегал физическими упражнениями.

— Вам следует обсудить все с профессором Андерсоном. Возможно, мне не следует вам этого говорить, но возник горячий спор по поводу установки ваших биологических часов. Очевидно, они не останавливались полностью, и ваш возраст оценивается от пятидесяти до семидесяти лет. Вы успешно выздоравливаете, но не можете рассчитывать на полное восстановление сил после тысячи лет в космосе.