Управление мировоззрением. Развитый социализм, зрелый капитализм и грядущая глобализация глазами русского инженера - Виктор Белов

Примерно так и обстояло дело в первые три года после революции. К началу 1921 года посредством денег удовлетворялось менее 10 % потребностей городского населения. По этому поводу член Президиума ВСНХ Ю. Ларин писал:

«Деньги как единое мерило ценностей уже не существуют вовсе… Деньги как средство платежа окончат свое умирание, когда Советское государство разрешит задачу о натурализации своих отношений с крестьянством/…/. И то и другое находится в пределах нашего предвидения и практически разрешится в ближайшие же годы».

Тот же автор в другой статье:

«Наши дети, выросши, будут знакомы с деньгами уже только по воспоминаниям, а наши внуки узнают о них только по цветным картинкам в учебниках истории».

В это время партией и Советским правительством вынашивались идеи о полной ликвидации денег. Делались и практические шаги в этом направлении – декретами правительства были отменены плата за топливо, коммунальные услуги, продукты питания и т. д.

Но реальная жизнь не вписывалась в догмы марксизма, положение в стране катастрофически ухудшалось, и под угрозой потери власти большевики ввели сначала свободу торговли «излишками продуктов» – НЭП, а затем укрепили денежное обращение и вообще финансовую систему страны открытием товарных бирж, банков и введением «золотого червонца». На протяжении всей остальной истории СССР идея отмирания или отмены денег реально не рассматривалась вовсе, а оставалась несбыточной мечтой, «мифом» для большинства населения страны.

Однако справедливости ради надо заметить, что классическое представление о деньгах было несколько изменено творческим подходом новой власти к догмам классической политэкономии. Существовала огромная разница в денежном обращении в условиях капитализма и социализма в СССР, обусловленная введением в оборот при социализме так называемых «безналичных денег». Этот термин вовсе не выражал буквально практику безналичных расчетов. Все распределяемые обменные материальные ресурсы в стране обозначались в условных единицах – в рублях, которые не имели отношения к рублю как к платежному средству и ни при каких условиях не могли попасть в наличный оборот. Только рубли, выдаваемые рабочим и служащим в качестве зарплаты, имели свойства реальных денег. Это гениальное изобретение наших отцов и дедов позволило избежать бесконтрольной накачки наличными деньгами народного хозяйства, что стабилизировало денежное обращение, укротило инфляцию и сделало отечественную продукцию конкурентоспособной.

Плановость экономики

Плановость социалистической экономики наряду с общественной (государственной) собственностью на землю и средства производства всегда рассматривалась как основная отличительная черта социализма от капитализма, где, как известно, царит частная собственность и «стихия» свободного рынка.

Однако мало кто будет спорить с утверждением, что планирование – необходимая составляющая почти всех видов деятельности человека. Даже поэты, художники и композиторы, спонтанный характер работы которых всегда являлся любимым предметом досужих разговоров, сплетен и анекдотов, и те планируют свой творческий процесс. Что же касается СССР времен 20-х годов, первой пятилетки (1928–1933), то, несмотря на существовавшие уже тогда и ЦСУ и Госплан, говорить о плановости как о действенном экономическом инструменте государства у нас нет никаких оснований.

«Учет и контроль – вот главное, что требуется для «налажения», для правильного функционирования первой фазы коммунистического общества».

Это писал Ленин в работе «Государство и революция» в 1917 году. Другими словами, лидер большевиков накануне Октябрьской революции совершенно не представлял себе проблем управления и организации производства нового типа – без капиталистов, а по-детски наивно считал, что все помчится по накатанной дороге и новой власти останется только «собирать» и подсчитывать произведенную продукцию, а затем контролировать ее «правильное» распределение. О необходимости планового ведения народного хозяйства еще нет и речи, как и понятия о том, как реально должна функционировать экономика огромного государства. В подтверждение – еще две цитаты из той же работы:

«Все общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством платы».

«С того момента, когда все члены общества или хотя бы громадное большинство их сами научились управлять государством, сами взяли это дело в свои руки, «наладили» контроль за ничтожным меньшинством капиталистов, за господчиками, желающими сохранить капиталистические замашки, за рабочими, глубоко развращенными капитализмом, – с этого момента начинает исчезать надобность во всяком управлении вообще».

Оставим утверждения Ленина без комментария, отметим только, что он сам, а после него целые армии академической интеллигенции называли это «научным коммунизмом».

После захвата власти, в «Очередных задачах Советской власти» (весна 1918 года) – та же песня, прозрение еще не наступило.

«Наша работа по организации, под руководством пролетариата, всенародного учета и контроля за производством и распределением продуктов сильно отстала от нашей работы по непосредственной экспроприации экспроприаторов. Это положение является основным для понимания особенностей настоящего момента и вытекающих отсюда задач Советской власти».

Но постепенно приходит осознание того, что помимо учета и контроля надо что-то еще делать.

«Надо продумать, что для успешного управления необходимо, кроме уменья убедить, кроме уменья победить в гражданской войне, уменье практически организовать».

Далее озвучена основная трудность: «Понятно, что у руководящей революционным пролетариатом партии не могло сложиться опыта и навыка больших, на миллионы и десятки миллионов граждан рассчитанных, организационных предприятий, что переделка старых, почти исключительно агитаторских навыков – дело весьма длительное».

Наконец-то до вождя стала доходить народная мудрость – сколько ни говори «сахар», во рту слаще не становится. И хотя возможно, что и в этой цитате по-прежнему имеется в виду опять-таки только организация учета и контроля, но постепенно проявляется понимание того обстоятельства, что одними пламенными речами, привычными демагогическими приемчиками социализма не построить. Немного уточняется и структура строения государства. Если полгода назад это была «одна контора и одна фабрика», то теперь утверждается:

«Социалистическое государство может возникнуть лишь как сеть производительно-потребительских коммун, добросовестно учитывающих свое производство и потребление, экономящих труд, повышающих неуклонно его производительность и достигающих этим возможности понижать рабочий день до семи, до шести часов в сутки и еще менее».

Рабочий день менее 6 часов в сутки! Это ли не счастье всего прогрессивного человечества! За это стоило проливать кровь! Однако чуть ниже – в главе о производительности труда – ушат холодной воды:

«Надо создать в России изучение и преподавание системы Тейлора, систематическое испытание и приспособление ее».

Хотя и с оговоркой, что нужно взять только лучшее, Ленин, тем не менее, предлагает введение бесчеловечной (как утверждал позже курс научного коммунизма), той самой «потогонной» капиталистической системы Тейлора, предназначенной для максимального выкачивания из человека физических и духовных сил! Но о плановом ведении хозяйства пока нет ни слова.

Очевидно, что не только пролетариат (по мнению Плеханова) не был готов к захвату власти, но и у самих лидеров победившей партии не только не было хотя бы приблизительной концепции построения социализма в России, но и, как видим, в «руководящих указаниях» того времени отсутствует малейший намек на необходимость разработки такой концепции и планов ее осуществления. Искать такие намеки, а тем более разработку плановых начал строительства коммунизма у Маркса и Энгельса вообще бессмысленно.

К необходимости планового ведения хозяйства советское руководство пришло значительно позже, путем проб и ошибок, путем напряженной творческой работы. План первой пятилетки создавался в отсутствие достоверной информации с мест, возможностей и способов ее переработки; контрольные цифры выводились без необходимой научной базы, при полном отсутствии опыта подобной работы можно сказать на «глазок». Полностью отсутствовал важнейший элемент управления – оперативная обратная связь. Вдобавок ко всему, не считаясь с реалиями, этот план вскоре был скорректирован насильственным образом в сторону значительного увеличения – к желаемым показателям. В своих «Заметках экономиста» (сентябрь 1928 года) Н. И. Бухарин дает такую характеристику планированию того периода: