Старая записная книжка. Часть 2 - Петр Вяземский

9 августа мы поехали с прокурором. Теперешняя городская тюрьма деревянная и ветхая. Затворников около ста. Пересылочных далее не тут содержат. Нашли тут мальчика лет 12-ти. Он учился в семинарии, узнал, что у одного знакомого крестьянина, отъезжающего в деревню, есть деньги, рублей 30, уговорил его отвезти с собою к отцу своему, дорогою напоил его на свои деньги, и как тот крестьянин заснул крепким сном, два раза ударил его топором по голове, шапка спасла крестьянина от смерти.

Помещение дурное. Новый тюремный замок каменный еще не достроен. Ассигновано на него 218 000, но, кажется, еще потребно будет около ста тысяч. Должно, и половины не стоит. Строят его исподволь, уже третий год. Из комнат, назначенных для смотрителя, вид на город хорош. Отделения нижние, назначенные для важных преступников, будут, без сомнения, сыры и темны. Все делается из одного тщеславия и для одной наружности. Об истинной пользе и помина нет.

Оттуда полями поехали в Девичий монастырь. Город на правой руке. Виды на него хороши. Нижний, который на высокой горе, с дороги казался в долине. Девичий монастырь красив, опрятен, большая церковь еще не достроена. В ограде дорожки посыпаны песком, цветники.

Дорофея Михайловна Новикова, игуменья – приветливая, умная; говорят, красноречивая. Сказывают, что она переделала на русский лад историю Элоизы. Взаимная любовь связывала ее с пензенским дворянином. Согласились они поступить в монашеское звание. Долго уже после того она сделалась игуменьею, а он – архимандритом Израилем. Все у нее в монастыре делалось по его советам. Он живал у них, – но под конец разорились они.

Из монастыря поехали на место Гребешек. Вид чудесный в три стороны. Гостиный двор ярморочный как на блюдечке, но и мал, как сахарный. На горе часовня Алексея митрополита. Повыше монастырь, им заложенный. Алексей, недовольный первым приемом жителей, сказал, что здесь горы каменные, а сердца железные. Не понимаю, как избы ветхие торчат по горе и как не сносит их весною. Здесь гипербола Пушкина: «Домишка, как тростник, от ветра колыхал», становится правдоподобной.

Кирпичи, которых тысяча продавалась по 10 рублей до строения гостиного двора, взошли до 20 экономическими мерами Бетанкура. Вольные кирпичники последовали казенной цене.

Дорога от Москвы в Пензу: 696 верст (по подорожной 695), по 5 копеек, кроме первой станции. Издержано всего дорогою 146 рублей. От Пензы в Мещерское 85 верст, на Елань. Скрыпицыно. Проезжаешь имение трех Бекетовых. У Аполлона дом каменный с аркою на дороге, которая когда-нибудь сядет на голову проезжающего.

Выехал я из Москвы 12-го числа (декабря, 1827), в семь часов вечера. В полдень на другой день был во Владимире, ночью в Муроме, на другое утро поехал я на Выксу к Шепелеву, верст тридцать от Мурома. Едешь Окою. От него ночью вывезли меня на вторую станцию от Мурома.

Конец ознакомительного фрагмента.

Сноски

1

Впоследствии под этой статьей рукою князя П.А. Вяземского отмечено: «Несправедливые придирки. Стихи не хороши, но не бессмысленны. 1836. 18 декабря». – Примеч. издания 1884 года.