Сердце из пшеницы и ромашек (СИ) - Котенко Елена

«Господи, я только что пригласила его на ночь к себе», — мысленно простонала Котикова, заходя в дом. Чтобы успокоить нервы, она занялась самым медитативным делом — готовкой. Лика успела разогреть пасту болоньезе и пожарить немного грибочков, когда вернулся Виктор. Ей было неловко. Васнецов максимально расслабился, даже свою подушку притащил.

— Я заглянул на площадь, Аня там, с ней все хорошо.

— Спасибо, — кивнула Лика.

Виктор достал из кармана сверток и бережно развернул края мятой газеты.

— У вас есть заварник?

Лика залила кипятком его чай, смешанный с сухоцветами и душистой травой.

— Ты собирал?

— Да.

— Позовешь меня в следующий раз с собой?

— Конечно. А в город меня возьмешь?

— Да, — удивилась Лика. — Тебе что-то надо?

Виктор пожал плечами.

— Да просто провериться. Вы когда поедете?

— Думаю, на следующей неделе, — вздохнула Лика. Она чувствовала, что разговор с Полиной Игоревной ей был необходим.

Они сели ужинать. Виктора внезапно пробило на разговор, и он поведал ей о готовке его матери, их пищевых привычках и своей любимой еде. Лике впитывала и старалась отвечать на чувства, все впечатления, которыми делился с ней Васнецов. Однако ее насторожило, как он отзывался о матери. Почему она свою не любила понятно, почему он свою — нет.

— С кем в семье ты ближе всех общаешься?

Виктор задумался. Его брови сдвинулись друг к другу, а уголки губ опустились вниз.

— С братьями, наверное. С ними так просто. Даже когда они не понимают меня.

— А родители?

Виктор тряхнул головой и уставился взглядом в тарелку, ковыряя пасту. Лика, поддавшись порыву, перегнулась через стол и ласково чмокнула его в чуб, пригладила непокорные пряди.

— Люблю, когда ты так делаешь, — прошептал Виктор.

Котикова улыбнулась, прикоснулась ко лбу, виску, скуле и вдруг остановилась.

— И так тоже… — Виктор поднялся на ноги и втянул ее в долгий нежный поцелуй.

Лика, балансируя где-то на грани между сном и реальностью, коснулась пальцами его кадыка и выпирающей ключицы, послав по коже Васнецова волны мурашек. Заинтересовавшись произведенным эффектом, другой рукой она погладила его руку. Виктор сжал ладонь в кулак. Лика подумала, что он, наверное, чувствовал губами ее улыбку, но не могла остановиться, исследуя границы дозволенного. Медленно, испытывая его терпение, она провела пальцем по майке от горла до пупка. Выдержка Васнецова пошатнулась.

Он вдруг схватил ее за самые ягодицы и поднял к себе через заставленный стол. Лика завизжала и упала на прабабушкины фарфоровые чашки, которые та хранила всю жизнь в серванте, залилась смехом, чувствуя, как над ней трясётся грудь Виктора. Котикова оттолкнула его и отбежала к столешнице.

— Негодяй!

— Чья бы корова мычала!

— Моя! — заявилась Аня с улицы, где прекрасно был слышен их смех. — Вы чего ржете? Смешинку проглотили?

— Да, — кивнула Лика, быстро оглядывая сестру. — А где Рося?

— Домой уже пошел. Вас за километр слышно.

Аня переоделась и принялась рассказывать все, что происходило в их отсутствие: как играли наши в футбол, как Рося на спор выпил бутылку пива залпом и как за победу Даша поцеловала его прямо в губы, хотя она — Аня — предлагала себя взамен для выдачи вознаграждения. Младшая Котикова уже заканчивала рассказ, когда позвонил отец. Лика вышла в соседнюю комнату.

— Привет, пап. Да, все хорошо, ужинаем. Она лучше всех, смотрела сегодня футбол с парнями… Да, ладно. Пап… ты можешь записать меня к Полине Игоревне на следующую неделю?.. Просто перенервничала немного. У тебя как дела?.. Классно, понятно. Да… Пап? Виктор остался ночевать. Охранять нас. Ну пап, — рассмеялась Лика. — Он будет спать на диване… Давай, люблю тебя.

На кухне Аня уже жевала апельсин, который поручила чистить Виктору.

— Папа завтра с утра приедет. Передавал «привет».

Аня деловито кивнула и жестом показала давать ей следующую дольку. Васнецов положил ее прямо в рот.

— Вот это сервис, — восхитилась Лика. — А мне?

Виктор и ей дал дольку. Котикова шутливо царапнула его пальцы зубами.

— Ауч! А вот она не кусается, — зашипел Васнецов, тряся рукой.

— То-то же, ту ли ты выбрал, — подмигнула Аня.

— Иди купаться, малышкинс! — напомнила ей Лика. — Хочешь, ванну наберу?

— Хочу-хочу, с волшебной солью русалок! — завопила Аня и бросилась наверх.

— Я могу постелить тебе на диване в зале или в папиной комнате, там кровать.

— Я не привередлив, — пожал плечами Виктор, доедая апельсин.

— Тогда будешь спать на диване.

Пока Аня набирала себе ванную, Лика застелила темно-синее белье и принесла папину подушку — ее любимую.

— Впервые вижу такое постельное — одноцветное и на резинке, — заметил Виктор.

— Это эстетично. И стирать просто. И не надоедает. А на каком ты спишь?

— Ну, мама не заморачивалась после двух моих братьев. На чем осталось — на том и сплю.

— Так не интересно! Вот это я шила сама на трудах в школе.

— Правда? — искренне удивился Виктор и снова оглядел белье.

— А что тебя удивляет?

— Да нет, ничего… Хорошо получилось.

— Спасибо.

Аня протрезвонила из ванной, что вода набралась, и Лика отошла следить за этим морским котиком. Дождавшись, пока сестра накупается и ополоснувшись самой в той же воде, Котикова, наконец, выползла из душной ванной проверить гостя. Аня в кигуруми с радужным рогом единорога на капюшоне сидела на коленях у Виктора, пока Васнецов аккуратно, словно разминируя бомбу, расчесывал ей волосы маленькой розовой расчесочкой.

— Аня, он к тебе рабом не нанимался, — рассмеялась Лика.

— Только ему об этом не говори!

— Если хочешь искупаться — вот полотенце. Только подожди минут десять, пока там проветрится, — Лика положила на спинку дивана полотенце. — Малышкинс, беги, готовь ко сну Игогошу, покажи его Вику.

Аня с готовностью соскочила с его колен. Виктор улыбался, провожая ее взглядом.

— Сестры — это так очаровательно. С братьями так нельзя, — он перевел взгляд на нее, и что-то в нем мгновенно изменилось, засверкало. — А у тебя кожа сияет.

Лика быстро оглядела свои руки, пытаясь понять шутит ли он.

— Я тайная русалка. Что, не ожидал? — шепнула она и рассмеялась. — Это Анина соль, она розовая с блестками. Со временем сотрется.

— Странно, что русалка не умеет плавать, — подловил он ее. — Выглядит потрясно.

Лика подняла глаза, желая убедиться, что он говорит правду, и засмущалась.

— Ну спасибо, — она ускользнула в свою комнату, а когда вышла, Виктор уже ушел в ванную.

Аня, зевая и капризничая, требовала шоколада, мультиков и Виктора. Лика пыталась уложить ее спать, но близость Васнецова убивала все психологические фокусы Котиковой.

— А если я тебя уложу? Тогда пойдешь спать? — спросил мокрый, полуодетый Виктор, только что выбравшийся из ванной.

— Дя.

Аня запрыгнула на кровать и с головой заползла под голубое одеялко с пушистыми белыми облачками. Виктор лег рядом с ней и шутливо постучал пальцами по ее спине. Аня рассмеялась и выглянула из-под него.

— Хочешь, чтобы Виктор тебе сказку рассказал? — спросила Лика, включая ночник, и открывая на ночь форточку.

— Да. Про водяного и русалку.

Виктор растеряно глянул на Лику, но та лишь пожала плечами — импровизируй. Она легла по другую сторону от Ани и заботливо откинула ей волосы со лба. Подсознательно она боялась оставить Аню в спальне один на один с Васнецовым, но одновременно в глубине души она знала, что ни ей, ни малышке он не причинит никакого вреда. И тем не менее страх пока перевешивал.

— Извини, я такой не знаю. Давай, я расскажу тебе другую?

— Про любовь?

— Могу и про любовь. Это будет миф.

— Хорошо, — Аня поудобнее устроилась и закрыла глаза.

Виктор подложил руку под голову и начал рассказ.

— Жил однажды грустный юноша — Пигмалион. Был он ужасно одинок в мире — не было у него подруги сердца. Много девушек жило вокруг него, с многими он речи вел, но ни одна не покорила сердце юноши и ни одна не взглянула на него ласково. Тогда, отчаявшись, Пигмалион создал статуя из белоснежной слоновой кости — женщину неземной красоты. Лицо у нее было девичье, кожа — шелковая, будто живая она стояла перед ним. Подивился созданию своему Пигмалион и совсем потерял голову.