Цифровой журнал «Компьютерра» № 98 - Коллектив Авторов

Написал Кэмпбелл крепко. Рекомендуется читать вечером, можно в кругу друзей и близких: от этого будет только страшнее, что для жанра редкость.

Но вернусь к фильмам. Старый, пятьдесят первого года, выхолостил идею Кэмпбелла: в нём инопланетянин — просто трудноуничтожаемое существо, питающееся человечиной, и только. Фильм не лишён шарма, но смотришь его как бродвейскую постановку, из которой ясно, что мир — театр, а люди — актёры.

Свежее кино сделано иначе. В меру таланта актёры стараются, чтобы зритель забыл, что они актёры. Никакой аффектации, никакой артикуляции, никакой жестикуляции. Обычные люди, по прихоти случая попавшие в необычную ситуацию. И чем необычнее ситуация, тем естественнее должны вести себя участники — на этом стоял и пока стоит реализм, неважно, критический, социалистический или фантастический. Это не значит, что все должны как ни в чём не бывало заниматься обыденными делами или же не проявлять никаких эмоций, когда вокруг рушится мир. Но спускаться в тёмный подвал, где, как предполагает герой, дюжинами водятся пудовые крысы, вооружась лишь свёрнутой в трубочку газетой, когда на стене висит пятизарядный дробовик, — так не бывает. Не верю! Чеховская формула о ружье справедлива и для фантастов.

Соответствия не бросаются в глаза, на то они и соответствия. Несоответствия же вызывают ощущение песчинки, попавшей в глаз. Царапают. Взять хотя бы вольное обращение с огнём на полярной станции. Пожар в Антарктиде — страшная штука. Сухость воздуха приводит к тому, что обыкновенные предметы вспыхивают, как порох. А в фильме Монструозию жгут огнемётом.

Откуда на норвежской исследовательской станции взялись огнемёты? Зачем они в Антарктиде? А гранаты?

У Кэмпбелла против чудовища применяют электричество. В электричество верю, в огнемёты на полярной станции — никогда.

Однако главная неправда в другом. Находят межпланетный, а то и межзвёздный космический корабль. Какова естественная реакция? Мне видится, кораблём и займутся в первую очередь. И во вторую тоже. Не теряя ни секунды: в начале восьмидесятых, время действия фильма, противостояние между СССР и США, между НАТО и Варшавским Договором мешкать не велело. А в фильме корабль — нечто третьестепенное, а вся станция интересуется лишь вмороженной в вековой лёд ископаемой тварью. Вслед за Станиславским воскликну: не верю!

Быть может, создатели фильма решили, что современного зрителя инопланетная техника не заинтересует. Описания звездолётов с многостраничными объяснениями принципа действия мю-мезонного двигателя и схемами расположения антенн, баков с горючим, телескопов, оранжерей и прочих очень важных в инженерном смысле объектов — сегодня редкость. Что звездолёты! Теперь и компьютер покупаешь, более ориентируясь не на производительность процессора или объём ОЗУ, а чтобы корпус был немаркий, экран не бликовал, короче, чтобы машинка не оттягивала плечо. То есть интересуют не технические, а потребительские характеристики.

Интерес — вообще штука любопытная. Он меняется, и меняется по не всегда ясным причинам. То вдруг вся страна смотрит фигурное катание, то, опять вдруг, садится за шахматы. То обыватель загорается политикой, митинги собирают сотни тысяч и миллионы, а на кухне домашние до хрипоты спорят, кто больше сделает для страны, Старовойтова, Фёдоров, Рохлин, Лебедь или Собчак. То всеобщая глухонемота, на митинг пирожками не заманишь. То народ мигрирует на огороды, высаживая на шести сотках китайский лимонник и паслён клубненосный (Solanium Tuberosum), то заводит кроликов и кур в городских квартирах (жду после очередного краха рубля). То люди для профилактики пьют урину, то изучают йогу по восьмистраничному самоучителю. То носят длинные юбки, то короткие. И длина юбок, и политическая активность, и увлечение шахматами и всё остальное меняется с определённой периодичностью. Иногда в этом обвиняют солнечный цикл, но, думается, факторов больше. Вот и с фильмами можно проследить периодичность: «The Thing» выходила в 1951 году, 1982 году, 2011 году — практически тридцатилетний цикл.

И в литературой основе, и в последних двух фильмах пугает не кровожадность инопланетянина как таковая. Пугает то, что враг способен воплощаться в ближнего своего как в буквальном, так и в переносном смысле. Монструозия принимает не только физический, но и ментальный облик очередного звена экспансии. Помнится, я уже недавно цитировал Салтыкова-Щедрина: «А вот рассказал бы ты лучше, какие ты истории во сне видишь!» Судя по фильму, нынешний режиссёр, продюсер, актёр, а главное, зритель боятся, что чужаки полностью подменят собой привычное окружение. А в момент икс они — дворники, таксисты, асфальтоукладчики, банкиры, врачи и прочие — скинут личину и начнут пожирать коренных обитателей Земли. Или конкретного уголка на Земле.

Исходя из замеченной периодичности, следующий фильм «The Thing» стоит ждать в 2039 году. К тому времени Европа, возможно, опять разъединится, возобновятся крестовые походы (но с иным знаком), а слово «политкорректность» будут определять как «умственное помешательство со смертельным исходом».

Утешает лишь то, что ещё тридцать лет спустя, к пятой версии фильма, человечество — то, что от него останется, — придёт в себя, объявит приоритетом мир, дружбу и всеобщее равенство и устремится в Космос.

К оглавлению

Дмитрий Шабанов: Проблемы интерпретации

Дмитрий Шабанов

Опубликовано 07 декабря 2011 года

Благодаря последней колонке Дмитрия Вибе стал я вспоминать свои встречи с НЛО. Изложу свои воспоминания тут: они могут быть примером сложностей в интерпретации подобных наблюдений.

История № 1. Осень 1986 года. Я — матрос (старший матрос!) в морской авиации на Дальнем Востоке. Поскольку в моих документах было упомянуто, что меня призвали из университета с хорошей репутацией, мною заткнули вакансию, не предназначенную для срочнослужащих. Я был помощником оперативного дежурного в стратегическом авиационном полку.

Гарнизон зажат на небольшом лоскутке между сопок. В нём — наш полк и ещё несколько частей. В сопках неподалёку — секретные объекты. На одном — часть, которая хранит «обычное» оружие для наших самолётов, на другом — аналогичная часть с ядерным оружием. Воскресное утро во время осеннего затишья, когда самолёты переводят с летней эксплуатации на зимнюю. В такие дни за целые сутки дежурства может вообще ничего не произойти. А тут — звонок из оружейной части. Вначале дежурный по части, потом — её командир. Рычат от гнева: над их хранилищем летает вертолет Ми-8: то зависает, то шланг какой-то спускает.

Обзваниваем все точки: нигде никаких полётов. Никакие заявки на использование воздушного пространства в нашем районе не открыты. Ни наш руководитель полётов (он включил всю свою технику по нашему указанию), ни органы ПВО никаких вертолётов не видят. Пока доложили высокому начальству — оружейники сказали, что вертолёт набрал высоту и улетел. Причём туда, где его просто не могли не увидеть локаторщики. Но не увидели.

Проходит полчаса. Мы пишем объяснительные, где по записям в журналах дежурств указываем, какую информацию откуда и когда получали и какую информацию куда и когда передавали. И тут звонок из второй части, ядерной. Тоже вертолёт над хранилищами. Высокое начальство во гневе. Ядерщики готовы стрелять по вертолёту из автомата. Мы получаем команду разворачивать пулемётные точки ПВО (конечно, они не готовы). Дежурной паре истребителей на соседнем аэродроме (там часть, которая прикрывает нашу) объявляют тревогу... И тут выясняется, что вертолёт снова улетел и снова никакие технические средства его не зафиксировали.

Вот и всё. Участники истории дают объяснительные, которые отправляются в компетентные ведомства.

История № 2. Июль 1990 года. Мы с моим другом Димой летим из Харькова в Алма-Ату. Скоро промежуточная посадка в Целинограде. Ночь. Дима спит в левом ряду у окна, я рядом. Включается громкая связь, пилот говорит: «Товарищи пассажиры, обратите внимание: по левому борту нас сопровождает НЛО». И действительно, НЛО! Туманное светящееся пятно. Находится примерно на одном уровне с самолётом. Дима расстраивается, что сдал фотоаппарат в багаж. Пытаемся зарисовать...

На объекте включается прожектор. Самолет идёт высоко, может, на 10 километрах, но луч с объекта, летящего рядом, хорошо высвечивает землю. Прильнув к иллюминатору, мы видим степь под нами, поля, дороги какие-то... Так проходит минут десять. Вдруг объект рядом с нами выключает прожектор и уходит куда-то вперёд, влево и вверх на скорости, намного превышающей скорость самолёта.

Садимся в Целинограде. «Союзпечать» закрыта. За стеклом — «Целиноградская правда». Видно лишь название статьи, что-то вроде «НЛО на Целиноградщине». Не мы первые...