Зима - Наталья Игоревна Гандзюк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рядом с другим человеком иногда возникает чувство дома. Николай это знал, но никогда не испытывал. Но здесь, в присутствии Нины, вдруг испытал. На столе уже были выставлены сыр, мясо и нарезан хлеб.
– Нина, прости, я с пустыми руками, но всё восполню.
– Не стоит. Я тоже без подарка. Ну, давай, Коль, с днём рожденья!
Николай отхлебнул из рюмки и перешёл к делу. Он приобнял Нину и спросил, как та поживает. Нина отстранилась и налила ему ещё:
– Коля! Я понимаю, тебе одиноко, но это не повод…
– Выходи за меня, – вдруг выпалил не то Коля, не то отважная ночная сущность.
– Коль! Я тебя уважаю, ценю и люблю, но я замужем.
– Ты не замужем. Ты живёшь в коммуналке, и о тебе никто не заботится! Ты беременна, и скоро у тебя будет двое детей. Я предлагаю тебе переехать ко мне. Или ты ещё любишь его?
– Я не знаю… Жду чего-то. Надеюсь. Разве можно жить без надежды?
– Можно. Можно просто любить.
У Вадима не получалось устроиться на работу. Вернее, устроиться получалось, но проработать на рабочем месте больше недели не получалось. В течение недели лица окружающих Вадима людей искажались гримасами ненависти, и ему ничего не оставалось, как отвечать тем же, и Вадим оказывался на улице. Родовой процесс не возвращался и чувства притупились. Надо было где-то зарабатывать деньги, но он уже не знал как. Но однажды незнакомый друг, как будто зная, что ему нужно, выслал ему ссылку и руководство, как безболезненно заработать пару сотню долларов. Он зашёл по ссылке и нашёл самое настоящее казино. Тот, кто прислал ссылку, прислал и схему, как действовать, чтобы выиграть. Также указывались реквизиты и в каких банкоматах оплачивать ставку. И Вадим выиграл. Потом выиграл второй и третий раз. «Жизнь налаживается», – решил Вадим, и всё чаще его можно было увидеть бегущим к железнодорожной станции к банкомату. Потом он стал продавать имеющиеся у него ценные вещи. В ход пошли запонки с брильянтами и единственная картина Нины, подаренная ему. Увлекательная игра так поглотила его, что он не обращал внимания на то, что где-то рядом рассветало и опять темнело, и река жизни несла свои глубокие мощные воды в океан, названныйнами смертью только от незнания того, что за жизнью стоит жизнь.
Когда продать было уже нечего, и он задолжал всем, кому мог, Вадим опустил руки. А когда он опустил руки, неожиданно вспомнил, что у него есть телефон Нины:
– Алло! Нина? Привет! Как поживаешь?
– Привет, Вадимушка…
– Нинэль! Я тут совсем на мели, не одолжишь ли мне денег? Скоро верну! Да? О! Моя богиня! Заходи тогда ко мне сегодня! Чмоки-чмоки. Очень соскучился! Как Аришка? Ну и замечательно! Ты моя умница! Жду!
За окнами была весна. Жизнь налаживалась! Нина оказалась настоящей боевой подругой! Надо немного прибраться, хотя бы подмести и помыть посуду. Вадим домывал последнюю тарелку, когда в дверь позвонили. «Нина!» – он распахнул дверь. В квартиру вошли двое и Вадим всё понял. Это были они. Они немного побили Вадима и предложили отдать им ключи от квартиры, подписать некоторые документы и сесть с ними в машину. Вадим отказался. Тогда они показали оружие и предложили выбор. В машине его ещё немного побили и предложили Вадиму в обмен на жизнь навсегда покинуть пределы этого жилища и города. Также намекнули, что в полицию ходить не стоит, потому что жизнь дороже правды. Потом Вадима заставили благодарить благодетелей за сохранённые руки, ноги и глаза, потом выбили ему несколько зубов на всякий случай, потом ещё раз обыскали и выбросили его в канаву недалеко от Тулы. И к нему вернулся его родовой процесс.
– Вы знаете, я пишу стихи. На болгарском и русском. Это помогает в живописи, и вообще… Лучшие картины стоят вровень со стихами! Плечом к плечу! Ни одна хорошая картина не была создана только человеческой мыслью. Чувство больше. Оно и складывается в образы, и скрепляется мыслями, но уходит из них, как утром любовник покидает свою возлюбленную. Неизменно. Всегда. Мне нельзя есть сладкое, а жаль. Я так люблю вкусные конфеты и печенье! Но как подумаю, что съем что-нибудь и больше не увижу своюДианочку – сдерживаюсь. Это то, что я освоил. Да… А детей нам Бог не дал. Вот они, наши дети, – художник жестом обвёл мастерскую, где рядами, одна за другой, сложенные вертикальными стопками стояли картины. – Хотя я не знаю. Не уверен. Здесь я не уверен.
Гуля и Игорь собирали пакеты документов на усыновление малыша или малышки. Справки, копии паспортов с печатями от нотариуса,результаты медкомиссии, заявления и биографии падали в общую сумку.
– Слушай, я с таким азартом уже давно ничего не делала. Игорёк, а у тебя нет знакомых в органах опеки? Нет? Ладно, спросим у остальных. С миру по замолвленному слову – и обойдёмся без взятки. Это шутка. Игорь, как ты настроен, одного берём или сразу двоих?
– Если двоих, то один должен быть евреем.
– Евреи детей не бросают.
– Есть разные евреи.
– Тогда девочку-татарочку возьмём.
– Ну да, там, конечно, всего полно – и евреев, и татар.
– Давай договоримся, пока нам добро не дали, на сайт не заходим.
– Договорились.
– И ничего не покупаем, типа пелёнки, распашонки.
– Хорошо.
– Слушай, я тут мамой готовлюсь стать.
– Я в курсе.
– Судя по всему, буду всё время дома. А ты? Давай, тоже подумай о будущем. Набери актёров и сделай, наконец, о чём мечтал.
– Ты подожди ещё. Может прийти отрицательный ответ.
– Не может, – глухо сказала Гуля и сжала кулачки. Потом вдруг улыбнулась и прыгнула Игорю на шею. – Спасибо! Спасибо твоему еврейскому Богу за тебя.
– Бог один.
– Да. И я Ему благодарна!
Стояла ночь, когда Авед Гургенович привёз Дмитрия Андреевича на место:
– Вынимай рюкзак и фонарик, дальше пешком.
– Что? – после двух бессонных ночей Дмитрий Андреевич никак не мог проснуться.
– Просыпайся, переобувайся, бери рюкзак и фонарик. Дальше пешком.
Дорога закончилась. Мужчины вылезли из машины, и их
