Гром победы - Дмитрий Старицкий

— Согласен, но только при условии, что проведешь к полигону железную дорогу, — продавливал свои требования капитан.

— Мы без нее и у Многана намучились, сам помнишь. Хоть узкоколейку на конной тяге, но обеспечь. Чувствовалось внутреннее недовольство капитана тем, что его выдернули как морковку из привычной грядки и собираются неведомыми интригами мне же и скормить. А вот перспектив своих он пока не видел, так как в последнее время свой карьерный рост рассматривал только сквозь призму возможностей выпускника Академии генерального штаба. И условия свои он ставит так,… чтобы от его услуг отказались. А я соглашаюсь. Мне на калужском полигоне не абы кто, а именно Щолич нужен. Талант у него учебный процесс организовывать.

— Будет тебе «железка». И не декавилька, а ветка нормальной колеи. Кстати как сам Многан поживает? — спросил я его, разливая вино и придвигая поближе к гостю немудреную закуску.

— Поймал старик удачу за хвост, — завистливо процедил капитан, принимая от меня фужер.

— Уже подполковник. А полигон называется теперь Королевским учебным центром. В отставку выйдет полковником и потомственным дворянином. Только вот передать титул ему некому. Детей у него нет и, по — видимому, уже не будет. А ты я смотрю уже майор, — кивнул Щолич на мои погоны Я только вздохнул.

— В отставку император кинул мне капитан — лейтенанта. Списали меня, Милютин. В чистую, — пожаловался я.

— Страшен я для врагов, а для своих, выходит, еще страшнее. Так что служу я теперь по гражданской части. Город строю… — А я уж тебе, Савва, было, позавидовал, — сознался капитан, снова разливая по фужерам красное вино производства моего поместья.

— Но ты это не мы… не серая скотинка, которая живет только службой. Тебе и без службы есть чем жить. Так что давай за твою удачу и выпьем. Я давно понял, что Щоличу не хватает для успешной карьеры. Не умеет он себя начальству правильно подать. И по натуре слишком одиночка для такой только с виду простой организации как армия. Но вот парадокс в том, что только армия и дает ему возможность карьеры. Но генералом ему точно не быть. Куража не хватает.

— Ничего, Милютин, не упивайся грядущими бедствиями, — ободрил я его.

— Край тут богатый. Женим тебя удачно. В последние годы много появилось молодых вдов с хорошими земельными владениями. А парень ты видный. Сделаешь герцогу учебный центр как в Будвице, тоже полковником станешь. Сидели и квасили мы в моем салон — вагоне, в котором я жил, когда находился в Калуге.

— На одних штурмовиках? — не поверил мне Милютин.

— Не смеши, Савва. Я тут сгнию в капитанах, как Многан годами на своем полигоне гнил. Так бы и сгнил он, если бы не война.

— А что? Война уже кончилась? — удивился я.

— Вроде нет, — откликнулся капитан.

— Так в чем же дело? Тут в тридцати километрах филиал «Гочкиза» между прочим.

— И?… — выпрямил спину капитан так, что блеснула в уходящем солнце его единственная медаль «За полезное» на широкой груди. А в глазах появился осторожный блеск. Все что связано с «Гочкизом» в последний год сулило просто невероятные возможности.

— А еще здесь делают шикарные снайперские винтовки, — добавил я.

— Понял, — наконец то дошло до Щолича, — не дурак. Три унтерских школы надо. Сразу не получится.

— Империя тоже не сразу отстроилась. Вздрогнем? Вздрогнули.

— Тогда вот тебе карта, — двинул я склейку — двухверстку по столу.

— Выбирай место для полигона.

— Это тут что? Болота? — Щолич медленно водил пальцем по карте.

— Болото, — подтвердил я.

— К концу лета пересыхает. Но с осенними дождями снова трясина.

— А тут как я понял холмы? — Да. Три сопки там есть. И роща, но ее не трогать.

— Почему? — Это не твоя лесная Огемия. Рощ в этой степи очень мало. И деревья там реликтовые. Как бы еще насаждать лесополосы не пришлось.

— Сколько отсюда будет до ближайшей станции? — Двенадцать километров, — показал я по карте как пройдет полигонная ветка «железки» через Калугу.

— То, что нужно. А лес и из Огемии можно привезти по железной дороге. Или с севера империи. Бюджет, надеюсь, на это есть? Я понял, что полигон состоится и можно по этой теме больше не париться. Щолич — этот неугомонный карьерист, загорелся идеей стать полковником. Как он умеет пахать, я сам видел. Сам служить будет на совесть и всех подчиненных построит по ранжиру, но поставленную задачу выполнит.

А пока требуется от лагеря военнопленных на место будущего полигона подкомандировку ставить. Опять лес нужен. Ну что ж… на этот раз напряжем имперское министерство.

6

Окончательно поняв, что в одиночку мне тракторный завод не потянуть, пошел на поклон к совету директоров «Рецких дорожных машин», сокращенно РДМ, предложив построить такой завод как филиал этого уважаемого общества, в котором я сам крупный пайщик. Заработанная мною на конструкциях дорожных машин репутация и развернутый бизнес — план впечатлили компаньонов, и необходимые средства были выделены. Все же у колесных рутьеров проходимость была не сказать что совсем уж паркетная, но и внедорожником его нельзя было назвать. Скорее — вседорожником, но дорога должна уже быть. Хоть какая. На строительстве плотины в Калуге колесные паровые бульдозеры часто самозакапывались в рыхлый грунт по ступицы. Представил уважаемому собранию варианты гусеничных движителей, которые успел за зиму запатентовать. В сумме вышло двадцать два патента. И все их пришлось вложить в этот филиал как взнос в уставный фонд дочернего РДМ завода «Рецкий трактор» с локализацией его в Калуге. Придержал на будущее для себя только торсионную подвеску. Я помню, какой блеск был в глазах кронпринца, когда он мечтал о бронированных машинах поля боя, разглядывая вмятины от снарядов на броневагоне. Но для начала мне нужен был тракторный завод. Броневики потом уже на его базе можем попробовать склепать. Одновременно рассматривали проект четырехосного восьмиколесного рутьера инженера Унцла, но совет директоров не впечатлился. Я знал, в чем тут собака порылась, но… независимая подвеска каждого колеса, как на российском бронетранспортере — дело здесь пока далекого будущего. А додумается до этого мужик сам — я ему дорогу переходить не буду. Но так как такие творческие люди на мостовой не валяются, я его сманил к себе на тракторный. Заодно помог ему запатентовать сам принцип восьмиколесного движителя 8х2 в принципе.

Мне чужого не надо. Заодно посмотрю, догадается ли перец самостоятельно до полного привода? Догадается — будем «опылять» правильными решениями. Порадовали меня директора и тем, что РДМ, благодаря большой государственной программе дорожного строительства в Реции, вышла в прошлом году на рентабельность в 3 %. Старт — ап закончился успешно, в этот год они вступили с оптимизмом, и видят всех своих пайщиков с прибылью. Хорошо бы… Опытные образцы гусеничных тракторов под маркой РДМ — Т55 с трофейными вертикальными паровыми машинами по 55 лошадиных сил (теми, что я из Будвица привез) и подвеской на двух балансирных каретках с плоскими слабо оребренными широкими гусеницами довольно быстро сваяли в экспериментальном цехе РДМ. Подвеску для трактора я тупо скопировал со старенького ДТ-75, который работал у нас на хуторе дома, на Земле, и которую не раз мне приходилось чинить и перебирать собственными ручками. С отцом и его братом — дядей Володей. Машина с баком горючего сзади с приводом на задние колеса со звездочкой передачи тяги гусеницам. Натяжение гусеницы на переднем колесе. Деревянная неостекленная кабина водителя спереди. Пост механика сзади. Между ними ферма управления отвалом — оно пока канатное. Не потянуть мне сейчас гидравлику. Нет пока таких точных станков. Вообще то есть… но только для военного производства. Не достать и за взятку. Даже человек такой повышенной проходимости как Плойко отступился от такого заказа, что и отписал мне в покаянном письме. Даже Ночная гильдия Будвица только развела руками. Им чего нибудь попроще бы. Водочкой торговать, девочек крышевать… На контрабандисткой лайбе такую габаритную тяжесть не утащить по коварному северному морю. Хотя в Скании такие станки на продажу есть. Да даже если и утащить, то каким образом его выгрузить на необорудованный берег? Пока Щеттинпорт наши не возьмут и думать о таком они даже не будут. Вот и весь их сказ. А принц Бисер ничего не дал. Своим не хватает. А я теперь вроде как уже им и не свой. С имперцами я и сам связываться не стал. Там вход рубль, а выход десять. Не стоит пока овчинка выделки. Навьючат так, что сам не рад будешь. Питание машины сразу поставили нефтяное с возможностью переделки на лигроин в будущем. В нефтедобывающей Реции это сами ушедшие боги велели. РДМ мобильные паровые машины с угольным питанием делало только по заказам за пределы герцогства. Испытания проходили оба трактора на пахоте и в качестве бульдозеров на расчистке строительных площадок от чернозема для пары лагерей пленных взятых этой зимой на Нысе. Тюльпаны отцвели, и степь выглядела как обычно — жухлой прошлогодней травой. Лемехи прицепного плуга разом вонзились в никогда еще не паханую целину. Трактор дернулся, потом еще, механик с заднего поста по моему сигналу добавил вброс топлива с форсунок в котел, поднял пар и пошло все по струночке, отваливая с лемехов взрезанную целину обнажая жирный девственный чернозем… Все равно надо пахать поля под пшеницу, капусту, морковь и земляной клубень похожий на земную картошку, но несколько другого вкуса. Мне не только рабочих, но и пленных кормить надо круглый год по три раза на дню. Так почему не здесь — под боком, устроить кормовую базу? Колхоз не колхоз, но подсобное хозяйство. Машины показали себя отлично, хороший получился трактор, мощный. Сам не ожидал. Будем смотреть, как он с двигателем Болитера себя поведет. На Земле с подобными недодизелями трактора выпускались до середины прошлого века. Но у того пока моща не выходит за тридцать три лошадиные силы. Меньше — пожалуйста. И с понижающими передачами там пока у Болинтера ничего не получается. Флот, насосы, узкоколейки… Вот это для него. Но и этого уже немало. На ту же полигонную ветку автомотрису поставить — уже дешевле паровоза в эксплуатации. Прицепной плуг на шесть спаренных лемехов Т55 по целине тащил не сказать, чтобы совсем легко, но без большого напряга, хоть и медленно, но ровно. И вот тут то мы вместе с инженерами из экспериментального цеха РДМ поймали свой день славы и почти благоговейного внимания от пленных, подавляющее большинство которых были в мирной жизни крестьянами. Я даже ругать никого не стал, что бросили работу. Все потрясенно смотрели, как вонючая железяка, шипя паром и лязгая гусеницами, легко заменяет дюжину пахарей и двадцать четыре вола. Лошадь или стирха целину пахать здесь никогда не ставили — надорвется. Боронили трактора пашню еще лучше, чем пахали. На что планировали неделю и кучу занятых, сделали за день. Двумя тракторами. Из пленных выделили постоянную сельскохозяйственную бригаду — на ручной сев (сеялки к трактору еще не сделали). Остальным трудиться на поле разрешали кратковременно, в качестве поощрения за хорошую работу. Отдых для крестьянской души. Еще Генри Форд придумал после семи месяцев на конвейере отправлять своих рабочих — бывших фермеров, на три месяца попахать на селе. В качестве отпуска! Если такое в Америке работало, то почему у меня не сработает? За рычагами сидел я сам — никому первую пахоту не доверил. И такой кайф словил… Дома это была работа, а тут наслаждение оргиастическое. Чего не хватало для полного счастья так это рёва мощного дизеля в ушах. Паровая машина тихая больше шипучая, чем гремучая. Заодно на генплане разметили площадки для будущего элеватора — он тут уже придуман до меня на паровом ходу, паровой мельницы и зимнего овощехранилища. Хлеб пока все пекли сами в лагерях в обычных печках. И на себя, и на вольняшек. Но на перспективу я оставил в генплане квадратик для хлебозавода в заводском районе. Если фешенебельный район прекрасно обслужат малые пекарни с их разнообразным ассортиментом, то снабжение пролетарских кварталов лучше централизовать и поставить хлебные магазинчики на пути от работы до дома. Работа пока здесь у всех в шаговой доступности. Никто не желает работать так чтобы ездить далеко каждый день. И не только здесь… После революции большевики объявили «мир хижинам и войну дворцам» — уплотнили интеллигенцию и из больших профессорских и адвокатских квартир в центре столицы создали такой советский уникум как коммуналки… «На тридцать восемь комнатов всего одна уборная». Где ванны заколачивали досками, так как жильцы не могли договориться об очереди на ее уборку. Да кому нужна буржуйская ванна, когда недостатка в банях Питер никогда не испытывал? Продержались рабочие в центре города недолго, ровно до того момента как снова заработали заводы и они сами добровольно переселились обратно в рабочие слободки и заводские казармы, чтобы по утрам слышать заводской гудок и не торопясь минут за десять — пятнадцать дойти пешком до проходной, не тратясь на трамвай. Рабочие из центра города ушли,… а коммуналки остались. До самого конца советской власти, когда их стали расселять квартирные барышники. За генеральный план развития города архитекторы получили рецкое подданство, а я гражданское звание коммерции советника, которого нет в официальной имперской Табели о рангах, но по отдельному императорскому указу дающее генеральский почет и право отзываться на «ваше превосходительство». Жалования к такому званию естественно не полагалось. Специально это звание введено для купцов и фабрикантов еще полвека назад для того чтобы спесивые аристократы не имели возможности нагибать нужных монарху предпринимателей. Теперь я не военный. Теперь меня можно и возвысить, несмотря на молодость. Зависти у аристократии это не вызовет. И точно. Придворные герцога стали меня за глаза иронично дразнить «коммерции камергером». Я не обижался. Очень точная формулировка того что я делаю при герцоге.