В горах моё сердце (СИ) - Скоморох Фатя

— Ты меня, что… в черный список добавила? — послышалось из трубки.

— Здравствуй, Давид. Тебя что-то удивляет? Говори, что тебе надо, а после этого забудь мой номер, пожалуйста.

Долгое злое сопение в ответ.

— А если не забуду, что тогда?

— Давид, тебе не стыдно передо мной? Совсем не стыдно? Кто я вообще для тебя?!

— Я к тебе серьезно отношусь, Лена. Хочу жениться на тебе.

— Понятно. На одних мы женимся, а с другими спим. Но теперь, как настоящий джентльмен, ты должен жениться на моей сестре. А я не хочу с тобой разговаривать. И видеть тебя больше не хочу. Я просто заведу привычку не брать трубку на незнакомые номера.

— Где ты ночевала?

Вопрос был задан таким обвинительным и грубым тоном, что Лена растерялась. Сначала захотелось оправдаться, но она мысленно себя одернула. Не должна перед ним мямлить и все. Она сильная и независимая женщина, в конце концов.

— Это не твое дело.

— Пока ты моя девушка, это будет моим делом.

— Ха! Еще раз. Я больше не твоя девушка, слава богу! По-моему, ты с недавних пор с кем-то меня путаешь. Спрашивай теперь с Мадины. Надеюсь, что она для тебя достаточно хороша. Повторяю: не звони мне больше.

— Я тебя в кафешке жду, и не опаздывай, ты знаешь, как я не люблю, когда опаздывают.

На смену горькому разочарованию, которое мучило ее, пришла, наконец, отрезвляющая злость:

— Я не опоздаю, потому что не приду. Пока!

Он ее ни разу не услышал. Ни разу! Она для него никто. Всегда была пустым местом.

Глава 10. Дядя Мурат

Лена прижалась спиной к прохладной стене и уставилась в потолок, еле сдерживая слезы. Сердце бешено стучало. В мыслях был полный кавардак. Давид так привык к тому, что она послушная, хорошая девочка. Приличная… Он всегда называл ее приличной, а она, дурочка, считала это слово комплиментом. Ей было стыдно за свою глупость и за свою не менее глупую, слепую любовь к прожжённому эгоисту. Гад! Настоящий гад!

Немного успокоившись, она порылась в карманах, достала ключ и открыла дверь. В коридор вышла недовольная тетя Изета.

— Леночка! — фальшиво радостно воскликнула она, — ты так быстро из командировки вернулась. Ой, а представляешь, твой друг Давид представил нашу Мадиночку своим родителям как невесту свою.

На слове «друг» тетя сделала явный акцент, интонацией давая понять, что началась мутная игра. Только вот для кого разыгрывается этот спектакль?

Из гостиной послышался зычный голос дяди Мурата:

— Никаких друзей больше в моем доме! Чтобы я этого щенка больше не видел!

— Папа, он ведь мой жених!

На этой фразе Лена зашла в гостиную увидела дядю Мурата, сидящего в любимом кресле, и растрёпанную Мадину. Сестра была не накрашена. Лена с трудом ее узнала. Без косметики она ее видела в классе, наверное, седьмом. Губы ее капризно дрожали.

Дядя Мурат выглядел осунувшимся, старым. Глаза красные.

— Лена, чей этот Давид женишок, а? — угрожающе спросил дядя.

Лена опустила взгляд. Вот к чему было это слово «друг».

— Я не знаю. Точно не мой.

— Видишь, папа? Мы же говорили, что Давид на самом деле в меня был влюблен, а Лена, так, для отвода глаз с ним встречалась.

— Это чьи глаза вы там отводили, бесстыжие? Ты, Мадина, меня за дурака держишь? Лена, а ну-ка скажи мне всю правду. Ты из-за них уехала.

Жена дяди за его спиной отчаянно замотала головой.

— Я в горах дом купила и решила там пожить. Я все равно работаю на удаленке, так что переезжаю туда.

Кустистые брови дяди Мурата сошлись на переносице.

— Лена, останься, а вы две выйдете вон, видеть вас больше не могу. И дверь за собой закройте! — он закрыл лицо, спрятал в ладонях. — Не думал, что на старости лет буду опозорен собственной дочерью. Я же вас одинаково воспитывал. Думал, хорошие девочки. Гордость моя на старости лет. Где были мои глаза, Лена? Дурак я старый, раз дальше своего носа не вижу.

Лена присела на подлокотник кресла, с детства забытый жест. Раньше она так делала, когда приходила к нему со своими горестями, а теперь… куда все это делось? Обняла участливо сутулые плечи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты из-за них уехала, да? Только не ври мне, пожалей старика.

Лена смотрела на дядю Мурата и удивлялась, сколько отчаяния было в его голосе. Стало стыдно за ту ложь, которой его почивали во время ее отсутствия сестра с тетей. Дядя Мурат все равно обо всем знает. Врать ему она не будет.

— Да, из-за них. Дядя Мурат, я не могу пока жить с вами. Не хочу видеть Мадину, ты не обижайся. Я…

Лена осеклась и заплакала. Дядя Мурат терпеть не мог слезы и всегда страшно ругался, когда кто-то разводил в его присутствии сырость, но тут он отечески обнял ее и гладил по волосам, пока она не успокоилась.

— Хочешь бросить меня с этими гадюками? Только бог знает, как нам двоим сейчас тяжело. В жизни, Лена, страшнее смерти — только предательство близких и дорогих нашему сердцу людей. Такие раны потом всю жизнь кровоточат. Я бы прирезал этого молокососа, если бы мы жили по законам гор. Но мы же цивилизованные люди теперь! Черт бы побрал эту цивилизацию! И дуры мои радуются, что совершили подлость. Вот что мне делать, если у них ума нет совсем. Как можно не понимать, насколько дурно они с тобой поступили? Как? И ради кого? Лена, вот сейчас, после всего, скажи… ну разве он мужик? Разве можно за такого замуж выходить?

Лене было не по себе. Дядя Мурат всегда такой непоколебимый был на грани истерики.

— Нет, не мужик. Поехали со мной, дядя Мурат. У меня там замечательные соседи и красота кругом. В горах сердцу легче становится — это я тебе точно говорю.

— И этих куриц оставить на съедение лису?

— Непонятно еще кто кого пытается съесть: то ли лиса кур, то ли куры лису. Поехали, хотя бы на денек.

— На денек поеду — мне нужно убедиться, что с тобой там все будет в порядке. Ты у меня хорошая девочка, Лена. Умная. Никогда не давай себя в обиду.

— Хорошо, не дам, — Лена улыбнулась ему, осознавая, что именно с легкой руки Мурата и стала такой, девушкой с характером.

Впитала его воспитание и мировоззрение. И Заур тоже. Вот только Мадина все сказанное пропустила мимо ушей. Лена вздохнула.

— Только мне надо закупиться. Продукты и все такое. У меня ничего нет, а у соседей выпрашивать стыдно. Скажут, что рядом побирушка какая-то поселилась.

Глава 11. Сестра

— Правильно говоришь. Пойду, соберусь и Зауру позвоню, чтобы за дурами нашими смотрел.

Он вышел, но Лена недолго оставалась одна. В гостиную прошмыгнули Мадина и тетя Изета. Сели напротив нее. Первой решила начать разговор Мадина.

— Обижаешься на меня, да?

Лена молча смотрела на нее. Театральное раскаяние застыло на лице сестры. Тетя Изета на племянницу не смотрела.

— Нет, не обижаюсь. Делаю выводы.

— Лена, это… Я влюбилась в него с первого взгляда. Сразу поняла, что он мой человек. И он…

Мадина скромно опустила глаза.

— И что он? — Лена постаралась задать вопрос ровно, не проявляя заинтересованность.

— Он говорил, что сомневается в тебе. Что ты его не любишь, потому что холодна с ним, как лягушка. Лена, ты ведь его не любишь, а я обожаю просто!

— Класс! Вы меня еще и обсуждали меня между собой! Но сочувствую, — холодно произнесла Лена. — Он не женится на тебе, потому что…

Мадина вскинула руку, прервав ее.

— Женится, — уверенно произнесла она. — Я узнала, что его родители настаивают на женитьбе. И раньше подыскивали ему невесту. А потом им добрые люди донесли, что у Давида есть девушка. Хорошая девушка из хорошей семьи, — Мадина с довольным видом откинулась на спинку дивана. — Так что, они меня уже знают, и его мама…

— Мадя, — прервала ее тетя Изета. — Лене тяжело слушать тебя. Надо тактичнее быть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Он плохой человек, Мадина. А ты дурочка! Неужели ты не видишь этого? Тетя Изета, вы же взрослая женщина, должны в таких делах разбираться.

— Нормальные мужики могут гулять, — тетя Изета кивнула сама себе.

— Дядя Мурат… Заур, не представляю, чтобы они к кому-нибудь гуляли.