Имею топор – готов путешествовать! - Евгений Шепельский

– Дай деньгу, а то поцелую!

Я замахнулся на него, и он отстал.

– Женщины! Женщины! Лучшие женщины! – увидав нас, закричал сутенер. – Гоблинские шлюхи, троллихи по вкусу!

Я погрозил ему пальцем и словно невзначай приоткрыл полу плаща, чтобы он увидел рукояти мечей.

Из галдящей толпы вынырнул еще один человек – молодой оборвыш с блестящими глазами безумца. В его левом ухе когда-то качалась серьга моряка.

– Бог этого мира мертв! Мертв! – провыл он мне прямо в лицо.

"Какой из пятидесяти?" – хотел спросить я. Придумают тоже – мертв. Если посмотреть на дерьмо кругом, сразу становится ясно, что ни один из пятидесяти официально разрешенных богов Харашты никогда не оживал.

Я отстранил юродивого, сдвинул с пути, но он увязался за нами, полоща мои уши возгласами:

– Мертвый! Мертв! Бог этого мира умер!.. Зато она – жива!

Хм. Кто такая – она?

– Отстань, друг, добром прошу, – сказал я.

Но он не отстал, он пошел сбоку, давя безумным взглядом из-под косм и обдавая волнами перегара.

– Черная тьма грядет!

Надо же. Очень черная тьма? В каких краях тебя так перекособочило, приятель?

– А ты! Ты-ы-ы-ы! – Он показал на меня грязной трясущейся рукой.

Я остановился, взглянул на него в упор. Обычно этого хватает, чтобы дурачки отвязались.

Не сработало. Он перекосил рот и крикнул:

– Над твоей головой крылья тьмы и смерти! Ты понесешь в своем поясе погибель всего мира! Близок час распада и гибели! Ты сожжешь белую смерть и сбросишь ее в пропасть!

Я шагнул к нему и двинул под ложечку. Он упал, стукнулся скулой о булыжник и затих, слабо дергая ногами.

– Жить будет, – уверенно сказал Олник, обойдя страдальца и отвесив ему назидательный пинок. – А-а-а-апчхи!

Гритт!

Я окинул взглядом набережную. В пестрой толпе промелькнул светлый локон. Показалось?

– Олник?

– А?

– Хочется чихнуть?

Мой напарник шмыгнул носом.

– Не-а.

Проклятие!

На нас не особенно глазели: подумаешь, оттузили юродивого. Черт, ни одного эльфа… Не становлюсь ли я параноиком? Ну на кой я сдался эльфам, а?

Священник какого-то мелкого божка в одном зеленом подряснике исполнял Танец-моей-трезвости[7] у дверей харчевни Лысого Арти. Явно, был на тризне по почившему богу, а может, праздновал смерть конкурента своего божества.

Не сговариваясь, мы перешагнули его и протиснулись в двери, миновали питейные комнаты и прошли в обеденный зал, место в полуподвале настолько темное, что на каждом столе горело по свече. Завсегдатаи шутили, что полумрак – это специально – дескать, толком не разглядишь, из чего приготовлены блюда, которыми тебя потчуют. Но на самом деле, кормили в харчевне прилично – исключительно по той причине, что в ней любили собираться члены Ночной Гильдии, которых Арти боялся как огня.

Даже сейчас, когда бывшая Морская Биржа переживала не лучшие времена, у Арти хватало посетителей.

Мы сели в самом темном месте – под заляпанным сажей окном, и заказали аперитив в виде пяти кружек эля. За соседним столиком трепались бывшие морские купцы.

– Слыхали? Полный конец торговли!…

– Синдикат не хочет выплачивать выкуп…

– Нам крышка…

– А Синдикату? Придут северяне, подомнут город…

– Да пусть приходит хоть кто, лишь бы навел тут порядок! Воры на ворье, ворами погоняют!

– Вортиген и Кроуб…

Дальше можно не слушать, все и так ясно. Выкупа еще нет, и, наверное, не будет, город блокирован. Из торговли – только сухопутные перевозки. Проклятая жадность Синдиката!

Когда тарелка с жареным мясом опустела, я отхлебнул эля и позволил себе немного расслабиться. Сразу ощутил, как сводит мускулы, а пальцы рук ноют.

Дав волю эмоциям, я слегка выругался.

Олник оторвал взгляд от блюда (гномы, знаете, любят приналечь на еду) с остатками жаркого:

– Ты слышал? Они лишили моего дедушку квартиры!

– Угу, просто жизненная драма.

– Я вот думаю, нам следовало прикончить Митризена, сжечь его гадюшник и всю его челядь, включая канарейку. Нет, кишка тонка, мы этого не сделали. В результате через час каждая собака в этом городе буден вынюхивать наш след.

– Пусть сначала приведет в порядок своих псов, и себя заодно, – буркнул я. И без слов было ясно, что из города придется улепетывать.

Напарник протер блюдо корочкой хлеба.

– Вот чего он нам никогда не простит – это Малютку Бетси. Эркешш махандарр!

– Ага, заметет нас в совок и выбросит на помойку. А вдогонку нашлет проклятия Вечного Насморка и Сумрачного Лупоглазия. Черт подери, расписки! Что ты сделал с расписками? Помнишь, я крикнул тебе…

– Съел. – Он похлопал себя по животу. – Так надежнее, чем рвать на кусочки. И чихнул – гляди! – всего один раз!

– А сейчас, – я повел взглядом по сторонам, – сейчас чихнуть не хочется?

– Не-е. Вот разве что я насыплю в нос хлебных крошек… – Его глаза сверкнули в полутьме. – Слушай, а ведь это выходит, теперь вся Долина Харашты для нас опасна?

Я кивнул:

– Выходит, да. Правда, не знаю, как он захочет расправиться с нами… Вариантов больно много: Гильдия Убийц, Правдивые Маги, Свободные Охотники, да свои же подручные…

За столом повисла нехорошая пауза. Купцы ушли, зато компания неподалеку что-то шумно праздновала, сотрясая харчевню взрывами хохота.

Олник вздохнул:

– Если бы только эти панталоны хорошо продавались!

– Ты забыл про бракованные корсеты, из-за которых вся наша репутация осыпалась, как осенние листья.

Он посмотрел на меня взглядом побитой собаки:

– Но кремы-то были хорошие!

– Ага, стало быть, это из-за кремов полквартала Веселых Монашек приходило, чтобы напялить корсеты нам на головы? Это из-за кремов в задницы и животы их клиентов впивался китовый ус? Это из-за кремов мы прятались на чердаке, как летучие мыши?

Он потупился.

– Я думаю, может, мы переборщили с рекламой, назвав эти корсеты сверхнадежными…

Угу. Сверхнадежные корсеты подарили Монашкам и их клиентам по-настоящему острые ощущения.

– Яханный фонарь! Я говорил – гномы-китобои не могут шить пристойные корсеты! Они вообще не могут шить корсеты! А ты – полцены, полцены!

– Но Хорби ван Буррен уверял, что они купили у карликов новые швейные машинки с педальками! Не нужно быть женщиной, чтобы на такой шить!

– Брось. – Я прислонился к кирпичной стене с давно облезшей побелкой. – Чтобы шить, нужно как минимум иметь мозги.