Навоз как средство от простуды (хроники пандемии) - Алекс Кожин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Предписание доставили на дом Авдеичу велокурьером. В это время председатель вместе с Женькой и студентами обсуждал перспективы продления карантина. Чтобы продраться сквозь канцелярский язык и понять суть директивы, Авдеич несколько раз вслух прочитал предписание. Потом бросил бумагу на стол и загрустил.
Женька взял со стола разнарядку и тоже попытался понять суть вышестоящих указаний.
– Что значит «лошади с телегами, одетые по форме»? – недоуменно спросил Женя.
Этот вопрос мог поставить в тупик любого здравомыслящего человека, только не студентов, которые с помощью травы и самогона меняли сознание и пространственно-временной континуум в любую сторону.
– Лошадь, к примеру, должна быть майором, а телега тогда – капитаном, – стал объяснять НЮРА. – Главное не перепутать! Лошадь стоит впереди телеги, значит лошадь старше по званию.
– Что ты несешь! – возмутился Женька, который употреблял только самогон, меняющий сознание, но не влияющий на континуум. – Как телега может быть капитаном?
– Да какая разница! – стал объяснять НЮРА. – Телега, подвода, воз или арба – главное шилдик правильный повесить, табличку прикрепить… обозначить предмет. Возьми, к примеру, очко в сортире Авдеича на огороде. Кажется, это всего лишь обосранная дырка в доске. А повесь эту дырявую доску в какой-нибудь галерее – что это будет?
– И табличку прикрепи: «Глаз Вселенной. Трансцендентальное окно медитации Канта», – вмешался в разговор КЛАВА. – Меня это всегда забирает. Когда сидишь на карачках, смотришь голой жопой в бесконечность…, как бы медитируешь над пропастью. И вот – это уже не отхожее место, а настоящие врата… С одной стороны видишь в щель огород, куры землю клюют, Авдеич баню топит, а с другой – черная дыра, сгусток энтропии, глубокий провал. Один шаг – и ты на другой стороне! Миг – и нет тебя, только бульки пошли.
На этих словах председатель словно очнулся:
– Как говорят в народе – капец усяму, хавайся у бульбу!
Тут Женя понял, что разговор ушел в какую-то нелепую сторону.
– Хорошо, хорошо, – согласился он. – Пусть будет цирк на дроте. Повесим на телегу погоны капитана, а лошади – майора. А куда повесим? На какую сторону, на филей, на задницу?
Все снова задумались. Как обычно, когда предстояло решить сложную задачу, где больше одной переменной, Авдеич достал телефон, положил на стол и ткнул в кнопку быстрого набора.
– Чего тебе? – пробурчала трубка недовольным голосом Тихоновны.
– Тихоновна, так нам парад предписали посетить – директива из города пришла… нужно это… принять участие. Вот сидим тут кумекаем, куда лошади погоны цеплять, на зад или перед? – радостно сообщил Авдеич, подмигивая собутыльникам.
Длительное молчание значило, что вопрос озадачил заместителя председателя колхоза. Наконец она пришла в себя.
– На лоб себе прицепи, старый кобель! – мягко разъяснила Тихоновна.
Этот ответ удивил председателя своей прямотой и ясностью. Он не привык так быстро и без сомнений решать серьезные вопросы, хотя был старым руководителем с большим опытом. Это в советское время райком партии предписывал, что ему сеять и когда убирать. Теперь же Авдеичу приходилось решать самостоятельно, ориентируясь на смутные прогнозы погоды, малопонятное бормотание агронома, народные приметы и предсказания. Сомнения всегда сопутствовали процессу. Председатель не доверял безапелляционным суждениям. Он переспросил по инерции:
– А шофера куда сажать, на коня или в телегу?
– На сраку яго пасади! – объявила Тихоновна и бросила трубку.
Из этого диалога друзья поняли, что сам вопрос о погонах не вызывает особого отторжения. Они принялись обсуждать детали оформления праздничной колонны колхоза. Быстро придумали, что конюх и агроном в телогрейках и обвислых шапках-ушанках будут представлять партизан.
Покопавшись в глубине шкафа, Авдеич вытащил выцветшую плащ-палатку, в которой когда-то ходил на рыбалку. В таком виде председатель мог сойти за маршала Жукова, как его изображают в кино. Студенты согласились ехать в телеге, облачившись в противогазы и костюмы химической защиты, имитируя защитников родины.
Женька тоже увлекся этой игрой. Он нашел в гардеробе Авдеича куртку из кожзаменителя и такую же кепку и решился стать комиссаром. Мало что комиссар – герой предыдущей войны, реконструкция предполагает натяжки исторических сюжетов.
Подобрав форму одежды, друзья решили отрепетировать шествие. Переодевшись в карнавальные костюмы, они отправились на ферму искать конюха, агронома и лошадь.
Конюхом в колхозе служил неказистый мужичок, которого все звали Яковом. Ходил он круглый год в резиновых сапогах, ватнике и старом треухе набекрень. Отказавшись участвовать в битве за урожай, Яша большую часть времени проводил с удочкой на рыбалке. Поймав пару плоток, Яша шел на конюшню, жарил рыбу, закусывал, а потом спал целый день в собственном стойле до следующей рыбалки.
Друзья нашли Якова там, где он обитал по соседству с вверенными ему лошадями. Переодевать Яшу не требовалось, он и так походил на партизана, воевавшего сам с собой уже много лет. Растолкав конюха, Петр Авдеич изложил ему суть дела. Яша, больше привыкший к общению с животными, отвечал скороговоркой. Он тараторил, словно вышивал мелкими стежками, и вся его речь больше состояла из восклицаний.
– Куды? На парад… миня? Епть итти! – так реагировал Яков на предложение немедленно запрягать.
Сонный Яша все сидел на своем топчане и никак не мог прочухать, что ему выпала огромная честь принять участие в репетиции величайшего события и ознаменовать собой победу над Германией. Наконец конюху растолковали его обязанности править телегой и держать знамя в руках. Яша сноровисто запряг коня, подсыпал сена в телегу и выехал за ворота. Тут оказалось, что красное знамя, которое было прибито к воротам конюшни, все истрепалось и выцвело на солнце, и теперь скорее напоминало о том, как бежали от немцев до самой Москвы, а вовсе не о великой победе.
Стали совещаться, поскольку без знамени парад – не парад. Один из укурков вернулся в конюшню, пошарил по углам и вынес оттуда косу, которой обычно подкашивали траву у забора.
– Вот, сойдет вместо знамени… и древко есть и как бы флаг. Пойдет для репетиции, – заявил этот болван.
Далеко за полночь репетиция парада выдвинулась от конюшни в деревню. Живописную группу представляли в порядке следования: лошадь, телега, на передовой части которой находился конюх Яков с косой вместо флага, за ним сидел командир-председатель в выцветшей плащ-палатке, сзади телеги восседали студенты-укурки, облаченные в противогазы и костюмы химической защиты.
Телега тяжко скрипела на колдобинах сельской дороги. По действующей классификации эта дорога, соединяющая Новые Оглобли с райцентром, относится к автомобильным дорогам необщего пользования. За 75 лет после войны дорогу так и не замостили твердым покрытием. В дождь она размокала и становилась проезжей только для тяжелой гусеничной техники, в жару пылила так, что облако ветром несло аж до самого Гомеля.
Преодолев дорогу, репетиция въехала на деревянный мост через речку. В темноте уже виднелась околица,
