Афера хакера - Петр Северцев

— Скажите, ваш супруг знал что-нибудь о вашей связи?

Она испуганно посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Или, может быть, догадывался о том влиянии, которое имеет на вас Евгений? — слегка изменил я формулировку. — Я спрашиваю не из праздного любопытства, это очень важно. Как вообще он относился к Зимину?

И тут события резко вышли из-под моего контроля.

— Все, не могу больше! — Татьяна с размаху треснула чашкой о пол, разбив ее вдребезги. — Сколько же можно, я же не железная! Я поняла, эти мерзавцы все хотят списать на меня. Не могу больше! — с этими словами она ринулась вон из кухни по направлению к прихожей.

Я, как мог, быстро бросился за ней и сумел схватить ее за руку в зале.

— Остановитесь же вы, ненормальная женщина! — почти закричал я.

— Пусти меня, — стала она вырываться и отталкивать меня.

Я схватил ее за плечи, потряс от души и спокойно спросил:

— Ну куда вы в таком состоянии? Врежетесь в первый фонарный столб…

Я еще раз с силой потряс ее за плечи. Она неожиданно перестала упираться, как-то обмякла, закрыла лицо руками и уткнулась мне в грудь, бормоча при этом:

— Они все спишут на меня, абсолютно все…

В мои планы не входило являться плакальной жилеткой для слез бывшей любовницы министра экономики, но, повинуясь скорее эмоциям нежели разуму, я все же обнял ее. И более мягко сказал:

— Чи-чи. — Я редко утешал плачущих женщин, поэтому это идиотское междометие было похоже на то, как воспитательница в детском саду утешает плачущих детей. Но детка, плачущая у меня на груди, имела столь привлекательные и волнующие формы, была так беззащитна, настолько возбуждающе было исходящее от нее женское тепло, что моя «крыша съехала».

Я взял ее лицо в свои руки, оторвал от груди и порывисто прижался к ее губам, чуть солоноватым от слез. На мое удивление, она ответила не менее страстно. Мы сплелись в объятиях прямо посередине зала. Дальнейшее я помню смутно. Видимо, все происходило по стандартному в таких случаях сценарию. Под воздействием сексуальной мощи, видимо, возросла мощь мышечная, я подхватил отнюдь не маленькую Татьяну на руки и понес ее в спальню, совершенно забыв о том, как еще час назад я прикалывался по поводу маленьких шаловливых вертолетиков, приземлявшихся время от времени на этой двуспальной кровати.

Кстати, кровать оказалась очень удобной для сексуального времяпровождения: она была не мягкой (партнеры не «проваливались»), в то же время в меру жесткой и упругой (что приятно волновало во время эротических телодвижений). Я подумал, что в силу занятости Зимина покупала ее сама Татьяна, и отдал должное ее вкусу. Впрочем, я отдал должное и самой Татьяне. Эта женщина не только знала толк в технической стороне секса, она ценила и любила заниматься этим делом. При всем при этом она заботилась не только о себе, но и не забывала о партнере, чувствуя, в какой стадии эротического процесса он находится, старалась ускорить или замедлить свои ощущения. Кроме того, она была абсолютно неконсервативна и откликалась на самые смелые мои предложения. Ненасытность ее не знала предела, но это не было бедой, поскольку таким же она делала своего партнера. Одним словом, Татьяна не разочаровала. Пожалуй, секс с этой женщиной был одним из самых приятных и неожиданных подарков судьбы за последнее время.

Когда же наконец после длительного с небольшими перерывами занятия сексом мы в изнеможении лежали на кровати, я подумал, что Зимин мог пойти на всевозможные должностные преступления, чтобы получить рычаги воздействия на Татьяну с целью сделать ее впоследствии своей любовницей. Я на своем опыте понял, что эта игра стоила свеч. Однако мне следовало констатировать, что я зашел несколько дальше, чем предполагал, в своих личных отношениях с одним из участников данного дела, роль которого была еще далеко не ясна. К тому же, поскольку непосредственным заказчиком расследования являлся Передреев, я по долгу службы должен был бы сообщить ему о последних результатах моей работы. Раздумывая над этим, я взял пачку «Соверена» и закурил. С выдохом в потолок струи сигаретного дыма я для себя все же решил воздержаться с докладами. Как мне показалось, для этого у меня были некоторые объективные основания. Я, аккуратно, стараясь не разбудить заснувшую на моем плече Татьяну, попытался встать, но она все же проснулась. Накинув на себя простыню, она села на кровать и спросила:

— Ты уже уходишь?

Я сказал:

— Да, мне пора. Думаю, что тебе тоже. Олег, видимо, уже сильно волнуется.

— Он уехал, — быстро ответила она. — В очередной рейс.

Я усмехнулся и загасил сигарету в пепельнице, стоявшей на тумбочке рядом с кроватью.

— Татьяна, — обратился я к ней. — Я весьма благодарен тебе за проведенное время, но я ничего не могу тебе обещать в плане сокрытия полученной мной информации.

Надеюсь, ты и не ждешь от меня иного. Я нанят конкретным человеком и обязан отчитываться перед ним о проведенном расследовании. Единственное, что я могу сделать, — как можно дольше сохранять это в тайне. Может быть, если обстоятельства позволят продвинуть это дело без раскрытия вашего с Зиминым секрета, тогда это останется тайной навсегда.

Татьяна оперлась подбородком на колени своих согнутых ног и стала медленно раскачиваться с закрытыми глазами. Это продолжалось несколько секунд, потом она открыла глаза и, пристально глядя на меня, сказала:

— Спасибо.

Я поцеловал ее, взял свою одежду и вышел из комнаты в зал. Бросив взгляд на кухню, я заметил лежащую на столе записную книжку Зимина. Секунду поразмыслив, я шагнул в кухню, взял книжку со стола и положил в боковой карман своего пиджака. Оглядев на прощание квартиру, я покинул ее.

По странному обороту судьбы наши с Татьяной автомобили были припаркованы у подъезда, почти упершись друг в друга капотами. Я внутренне усмехнулся этому факту, завел свои «Жигули» и, слегка сдав назад, объехал «Фольксваген», направившись восвояси.

Уже дома, приняв душ и налив себе чаю, я отодвинул шкаф и вошел в нашу с Приятелем комнату. Общаться с ним я был намерен сегодня довольно долго, так как мне было необходимо сообщить ему все, что случилось в квартире на Тархова. О чем я, закурив «Соверен», и поведал ему не спеша резидентно.

Я рассказывал ему обо всем как живому человеку и даже спросил его мнение. Однако эта металлическая скотина проявила бездушие и черствость: на вопрос «МНЕНИЕ ПО ПОВОДУ ИНТИМНЫХ ОТНОШЕНИЙ С БУЛГАКОВОЙ Т.И.» он ответил кратко и мерзко:

«ХАКЕР ПРОЯВИЛ ГЛУПОСТЬ».

«Да пошел ты!»— сказал я, забыв, что звуковой анализатор не отключен. Приятель письменно разразился большим количеством известных и даже забытых мною ругательств, заложенных в него. Я не стал вступать с ним в дальнейшую перепалку, так как наверняка он помнил гораздо больше мерзких высказываний, чем сейчас может прийти на ум мне. Я просто набрал в командной строке:

«ПОСЛЕДСТВИЯ МОИХ ИНТИМНЫХ ОТНОШЕНИЙ С БУЛГАКОВОЙ Т.И.»

Приятель на удивление достаточно долго думал, но ответил так же кратко:

«ВЫ ПРОЯВИЛИ ГЛУПОСТЬ. НО СЕРЬЕЗНЫХ ПОСЛЕДСТВИЙ НЕ БУДЕТ».

Заладил «глупость, глупость»— не тебе об этом судить… Я на всякий случай отключил звуковой анализатор и общался с Приятелем письменно.

«МОИ ДАЛЬНЕЙШИЕ ДЕЙСТВИЯ?»

— спросил я.

Приятель думал секунду и выдал:

1. ВЫЯСНИТЬ ПОСЛЕДСТВИЯ СКАНДАЛА С ПЕРЕДРЕЕВЫМ П.В. ДЛЯ РЫБАКА А.С.

2. ПРОВЕРИТЬ АЛИБИ ЯРОВА О.Г.

Не знаю, ведомо ли компьютерам чувство ревности, но Приятель был сегодня на редкость сух, и сказать, что он был не слишком некомплиментарен, означало смягчить ситуацию. Я выключил этого металлического зверя и пошел спать.

День прошел информационно насыщенно, а вечер к тому же — и физически активно, поэтому я заснул быстро. Мне снился маленький черный «Фольксваген», то приближающийся ко мне, то отдаляющийся от меня на улицах Тарасова. В погоне за ним я безбожно нарушал правила дорожного движения и создавал массу аварийных ситуаций. Старый особняк, покрашенный в ржавый цвет, из которого то появлялся, то обратно скрывался в нем Передреев, тряся какими-то бумажками у меня перед носом и что-то активно мне доказывая. Вдруг я увидел надвигающийся прямо на меня с огромной скоростью автомобиль «ГАЗ-24» с характерными шашечками такси. Я уже готов был издать истошный вопль, как «Волга» резко затормозила и из ее окна высунулась голова в таксистском многоугольном картузе.

— Ну и куда ты едешь? — насмешливо спросил меня

8

таксист.

С утра мне предстоял визит в Министерство экономики. Накануне поздно вечером я вспомнил о своих меркантильных интересах: дело засосало меня достаточно глубоко, а материальная компенсация была пока неадекватна затраченным усилиям. И я решил содрать со своего конкретного заказчика, господина Передреева, авансовый платеж в размере тысячи долларов, о чем и уведомил его по телефону вечером.