Испытательный срок - Игорь Ревва

— Ты понял, — удовлетворенно кивнула Катя.

— Иосиф... — прошептал Маркулий. — Я слышал о нем...

— О нем слышали многие, — согласилась Катя. — Но мало кому известны заклинания, которыми он пользовался для того, чтобы попасть в Багнадоф.

— Зачем тебе это все? — произнес Маркулий.

— Не мне, — резко ответила Катя. — Не мне — нам. Всем нам. А значит, и тебе тоже.

— Я догадываюсь, — сказал маг. — Но есть одна проблема...

— Читай записи, — оборвала его Катя. — Читай внимательно. Николай-летописец сумел эту проблему решить. И мы должны узнать и понять — как?

Маркулий рассеянно кивнул. Сейчас он был уже целиком поглощен чтением.

Катя посмотрела на него, усмехнулась, повернулась и шагнула к двери, за которой ждала команда. Эллина бросила торопливый взгляд на Маркулия и поспешила за Катей.

— Ну что? — спросил Макс.

— Остаемся здесь, — заявила Катя.

— Ты давно командуешь группой? — поинтересовалась Эллина.

Катя дернула плечом и повернулась к ней.

— Ты считаешь иначе? — спросила она.

— Нет, — немного подумав, ответила Эллина. — Но я отвечаю за всю команду.

— Ну и отвечай, — согласилась Катя. — А я отвечаю за выполнение задания.

— Перед кем? — спросила Эллина.

— Перед всем миром, — обронила Катя.

Эллина заметила, как внимательно разглядывает ее собеседницу Макс. Бросалось в глаза, что он очень хочет о чем-то спросить Катю. Но то ли не решается, то ли не хочет делать этого при остальных.

«В любом случае, — подумала Эллина, — магу необходимо время для того, чтобы прочитать эту книгу. Так что привал — дело решенное...»

— Остаемся здесь, — распорядилась Эллина. — Прыжок и Колобок — найти место для ночлега!..

9. КАТЯ

Короче говоря, дрянь какая-то происходит. И чувствую я, что смотаться от этих ребят у меня не очень-то получится. Не, серьезно!..

Эллина поручила нам с Колобком место для ночлега разыскать. Когда она это сказала, Макс на меня так зыркнул, зараза... Нет, не нравится мне этот Макс. Категорически!

Да и то, что именно нам с Колобком поручили это дело, тоже странно. Что это она, верить мне начала, что ли? Если так, то напрасно ты это, девочка, напрасно. Мне верить нельзя — несовместимо с жизнью это.

Макс настроился было за нами с Колобком следом. Типа помочь. А чего тут помогать-то? Развалин кругом — немерено. А какой-нибудь там придурочный гигантский краб попадется — так ему фиолетово совершенно, двоих кушать или троих. Но Макс, он не отставал.

— С вами пойду, — улыбается.

Я на Эллину оглядываюсь — она взглядом так скользнула по мне, по Максу. И отвернулась. Ничего не сказала. Не, нормально, да? Командир она или как?

Тогда уже я сам Максу культурно так говорю. Типа, а не пошел бы он со своей помощью куда-нибудь поглубже? А этот гад не отстает. И тут уж Колобок встрял.

— Что ты за нами тащишься?! — спрашивает. — Не доверяешь Прыжку, что ли? Так ведь он не один идет, а со мной.

— Доверяю, — заявляет Макс. — Только втроем безопаснее.

— Ага, — соглашается Колобок. — Особенно если третий — не ты. Думаешь, не видел я, каким ты на Севастопольском героем был? Сиди уж, не лезь...

Макс сразу скис, погрустнел и пошел куда-то в уголок.

Молодец, Колобок! Правильно он его! Я потом уже, когда на воздух выбрались, спросил:

— Тебе тоже Макс не нравится?

— Не знаю, — пожимает плечами Колобок. — Вроде бы ничего парень. В деле его видел. Правильно дерется, молодец. А вот в последнее время какой-то странный стал. Иногда я даже думаю, что это и не Макс вовсе, — усмехается Колобок. — Совершенно другой, словно подменили человека.

Ну, у меня на этот счет были свои соображения. Но я их Колобку выкладывать не стал.

Место для ночлега мы разыскали быстро. Прямо рядом с развалинами, где этот маг жил. Правильное место — комната, одно окно. Дверь, конечно, тоже была, но она вся завалена обломками и травой поросла. А комната нормальная, все поместимся. Правда, без огня обойтись придется. Потому что маг этот строго-настрого запретил огонь разводить. Сука! Мерзни тут из-за него. Типа он внимание привлечь боится! Не, нормально, да? Ох и дал бы я ему по зубам пистолетом! Ну ладно, плевать на него...

Когда мы в подвал вернулись, Эллина заявила, что всю ночь будем дежурить. По двое. Первая смена выпала Гнусю и Колобку. Вторая — Эллине и Юрке. Потом — я и Катька. И все! Не, нормально, да? Ни Макс, ни Дарья дежурить типа не будут, так понимаю?

— Не спорь, — проскрипела Эллина. — Это приказ, это не обсуждается.

— Ну да, конечно! — говорю. — Когда ушами на Севастопольском хлопать — Макс первый! А когда дежурить — так он у тебя на особом положении!

Макс на меня смотрит, на Эллину. И видно, что и самому ему спросить хочется, отчего это к нему такое расположение командования. Но спросить у него никак не получается. Потому что Дашка-стерва кидается ко мне и замахивается прикладом.

Не, нормально, да? Я что, резиновый, что ли?!

Ну, я дожидаться не стал, первым ударил. Хорошо ударил, Дашка метра на три отлетела, об стенку шмякнулась и тихонечко так вниз сползает.

— Прыжок! — орет Гнусь. — Ты чё?!

— А чё? — ору в ответ. — Думаешь, мне не больно?

Все стоят, стволами в мою сторону ощетинились. Ну, не все, конечно. Дашка пока еще только на ноги встать пытается. Макс рот распахнул, глазами на меня хлопает. И Катька тоже с интересом так на меня уставилась. А стоит-то она — Катька то есть — ко мне ближе всех. И тут уже иного выхода у меня просто нет. Я мигом рву из-за пояса свой пистолетик и к голове Катьки приставляю.

— Тронете меня — пристрелю! — говорю.

А Катька невозмутимо так рукой ствол отодвигает, обнимает меня за плечи и в сторону отводит.

— Никто тебя не тронет, — говорит, — не волнуйся.

Я шалею потихоньку. Остальные — тоже. Голос у Кати такой ровный, мягкий. И иду я за ней как заколдованный. Так бы и шел за этим голосом — всю жизнь!..

Но всю жизнь не получилось. Только до стенки. Потому как, едва мы к стене приблизились, Катька меня об нее же — об стенку то есть — с размаху, лбом...

Как меня тащили в ту комнату, которую мы с Колобком нашли, помню плохо. А потом я и вовсе вырубился. Помню, как, кажется, ругались из-за меня. Пристрелить хотели и все такое. Но не пристрелили. Почему — не понимаю. Я бы на их месте долго не тянул. Им такой боец, как я, — лишняя проблема. Я бы пристрелил, честное слово...

Открыл я глаза — темно вокруг. За плечо кто-то трясет. А перед самым моим лицом что-то зеленовато так светится, словно гнилушка. Я от неожиданности сел, башкой затряс. Страшно же! Вдруг оборотень?

— Просыпайся, — раздается Катькин голос. — Наша смена, дежурить пора.

— Ага... — пробормотал я.

Я в тот момент ничего еще не соображал. Башка гудит, раскалывается. Тело не слушается, еле на ноги встал. Холодно, дрожь по всему телу.

Кое-как выбрался через окно наружу. Точнее сказать, не сам я выбрался, а Катька вытащила.

Ночь. Туман. Негустой, правда, но зябкий. Я себя за плечи обхватил, отыскал глазами ствол поваленного дерева, присел. Зубы пляшут, в башке трещит...

А потому и трещит, что этой моей башкой эта вот самая Катька об стенку била!

Сука!..

Посмотрел я на нее. Хорошо посмотрел, видать. В темноте ни фига не видно вообще-то, но Катька сразу поняла, как я на нее смотрю и что именно о ней думаю.

— Не сердись на меня, Прыжок, — говорит.

— Ага, — соглашаюсь. — Я вот все сердился, понимаешь. А как ты мне это сказала — так сразу же и перестал!..

— Иначе нельзя было, — говорит.

— Сука ты, Катька, — отвечаю. — Учти, что я это запомнил. Пристрелю тебя при первой же возможности. Обещаю.

— Пристрели, — соглашается она. — Будет у тебя такая возможность — пристрели. Но жить надо здесь и сейчас. А сейчас...

И тут она резко так ко мне склоняется — я аж отпрянул от ее бледно-зеленой светящейся морды.

— ... а сейчас, — продолжает, — запомни следующее, Прыжок. Никогда, ни при каких обстоятельствах не смей тыкать в меня стволом! Хочешь убить — попробуй, не возражаю. Но угрожать мне не смей! Понял?

Я киваю. Молча. Очень уж голос у Катьки страшный. Звенит, как сталь. Ненависти в нем больше, чем во всей моей жизни. Сразу ясно — такая слов на ветер бросать не станет.

— Голова сильно болит? — спрашивает она уже совсем другим голосом.

— Еще раз стукнуть хочешь? — интересуюсь.

Она не отвечает. Обходит меня, становится сзади, опускает руки мне на затылок. Я хочу повернуться, посмотреть, чего эта сука опять удумала.

— Не дергайся, — шепчет. — Сейчас... потерпи немного...

Ну, сижу, терплю... А что остается-то?! И чувствую вдруг, как боль уходит, голова делается яснее и даже сил прибавляется. И хотите — верьте, хотите — нет, а кажется, что даже теплее стало.

Катю я не вижу, только слабый свет от ее маски этаким бледным сиянием вокруг. И от рук ее ощущения ну очень знакомые. И буквально через секунду у меня в башке окончательно прояснилось. Потому что вспомнил я, когда такие ощущения уже испытывал — на старой водокачке, в Твери своей.