Зеркальная месть - Сергей Бакшеев

Коршунов позволяет себе сменить боевой пистолет на травматический, шагает в комнату и занимает удобную позицию.

— Привет, — произносит он и тут же стреляет снайперу в голову.

Расчет оправдывается. Неожиданный возглас переключает внимание стрелка, и его палец на курке не дергается. Резиновая пуля сваливает киллера со стульчика.

Рывок вперед — и Кирилл отталкивает оглушенное тело и подхватывает винтовку. Он занимает место снайпера и смотрит вниз.

Слава Богу, успел!

Приклад винтовки прижимается к плечу, глаз прилипает к окуляру. А вот и она! Теперь главное не промахнуться.

22

Я делаю шаг по направлению к служебному входу, хотя точно знаю, что не дойду до порога. Глаза не желают смотреть на безликое административное здание. В последние моменты жизни гораздо приятнее видеть белый сугроб, разлапистые ветки тополя, пусть даже без листьев, и…

О, господи! Еще одна ленточка на дереве. Да не простая, а рыжая! Такая же, как я привязала к лапке Пифика, предоставив черепахе свободу передвижения по комнате.

Нет, не может быть! Таких случайностей не бывает! Это та самая ленточка!

Я мгновенно перестраиваюсь на новое восприятие действительности. Где-то рядом звучно подгазовывает мотоцикл. Разве есть еще сумасброды, кроме моего сына, гоняющие зимой на байке? Я невольно кошу взгляд, и сразу всё становится на свои места!

Звуки мотоцикла — это сигнал! Ленточка тоже! Ну, кто еще поставит столь яркую метку в зимнее время? Только Коршунов, чтобы привлечь мое внимание. На мотоцикле приготовился к старту парень в затемненном шлеме. Лица не видно, но крашенный бензобак и нестандартные колеса мне хорошо знакомы.

И самое главное! Если Кирилл повесил ленточку, значит он готов к выстрелу. Я догадываюсь, что он ждет от меня.

Я поднимаю руки над головой и замираю. Только бы не шелохнуться. Начальник конвоя рядом со мной хмурится от непонимания.

Быстрее! — умоляю я Кирилла.

И в этот момент пуля звонко разрывает цепочку. Наручники, как молотки, бьют по запястьям. Я падаю и намеренно сбиваю начальника конвоя. Пока он в шоке, его пистолет из кобуры перекочевывает ко мне. Я стреляю под ноги автоматчикам, вздергиваю конвойного вверх и, прикрываюсь им, кричу:

— Не двигаться! А то ему смерть!

Я отступаю к дороге, таща за собой начальника конвоя. Рокот мотоцикла стремительно приближается. Конвоиры в секундной растерянности, но вот один из них приходит в себя и поднимает ствол автомата. Я не раздумывая стреляю в него, и он падает в сугроб. Это для острастки. Я прекрасно знаю, что пистолет Макарова не пробьет армейский бронежилет.

— Не двигаться! — повторяю я.

Следующий выстрел в стекло кабины автозака, чтобы сидящий там водитель понял, что всё сказанное относится и к нему. Снайпер подыгрывает мне и бьет по железному корпусу автозака. Шуму много, охранники паникуют.

Я отталкиваю «живой щит», запрыгиваю на притормозивший мотоцикл, и мы срываемся с места. Чувствуется, что Николай изучил окрестности. Промчавшись по улице, он сворачивает во двор, проносится по тротуару и выскакивает на проспект. Отличный маневр, конвойные остаются с носом.

— Ты классный! — кричу я на ухо Николаю.

— Да? — срывает ветер с его губ.

— Стопудово! — Кажется, так выражает восторг молодежь.

Но что это? Сзади к нам пристраивается черный седан БМВ. Я оглядываюсь и узнаю машину агентов Рысева. Николай гонит быстро, но мощный БМВ сокращает отставание. Проспект относительно свободен, и у мотоцикла нет преимущества в маневренности. Вот БМВ уже у нас на хвосте и норовит пойти на таран. Николай бросает мотоцикл из стороны в сторону. Меня мотает, я еле удерживаюсь и понимаю, что это не выход. На заснеженной дороге мы сами себе сломаем шеи.

— Сверни на узкую улицу! — приказываю я.

Мотоцикл делает крутой вираж и уходит вправо. Здесь узкая дорога, вдоль которой с обеих сторон припаркованы автомобили. Мы лавируем среди машин, то и дело выскакивая на встречную полосу. Я оборачиваюсь. Мы оторвались, но черный БВМ продолжает преследование. Справа из окна машины появляется рука с пистолетом. Звучат выстрелы. Одна из пуль разбивает стекло припаркованного автомобиля.

Да что он творит! Стрелять на скорости сумасбродство. Из-за него могут погибнуть невинные.

— Притормози! — прошу я Николая.

— Зачем? — не понимает он.

— Делай, что говорят! — требую я.

Мотоцикл останавливается. Я сжимаю пистолет обеими руками, прицеливаюсь и стреляю по колесу приближающегося БМВ. С места я не промахиваюсь. На мерзлой дороге машину разворачивает. Она крутится, тюкается передом и задом в несколько припаркованных автомобилей и замирает, образуя глухой затор. Теперь нам никто мешает скрыться.

Николай уже спокойнее едет по городу, избегая главных магистралей, оснащенных видеокамерами. В одном из тихих мест он глушит двигатель, стаскивает шлем и вещает его на руль.

— Коршунов приказал бросить байк, — с грустью говорит он.

Мы уходим, навсегда оставляя верного механического друга, спасшего нас. Неподалеку в «лансере» нас ждет Кирилл. Я обнимаю его и на несколько мгновений прижимаюсь к широкой груди сильного мужчины.

— Я знал, что у нас получится, — успокаивает он. — А у Рыси нет.

— Спасибо, — шепчу я.

Мы едем, Кирилл рассказывает про оглушенного им стрелка.

— Судя по наколкам — бандит. Но появился он там по наводке Рысева, — убежден Коршунов. — Представляешь, насколько мы его разозлили.

Моя радость сменяется новой тревогой.

23

Мы благополучно добираемся до съемной квартиры. Смертельная опасность позади, но внутреннее напряжение не отпускает. Кирилл наливает себе виски, Николай тоже подставляет стакан. Не могут мужики снять стресс без алкоголя!

— Я давно не тренировался, а ты подняла руки всего чуть-чуть. Даже не разогнула локти. Я мог попасть тебе в голову! — Коршунов залпом выпивает и укоризненно смотрит на меня.

— Ты сразил меня в сердце. Давно и без выстрела, — пытаюсь шутить я.

— Светлая. — Коршунов тянет руку к моей талии.

— Вытянутые руки могли дрогнуть. Следует держать их расслабленными. — Я только что избавилась от стальных колец, осматриваю синяки на запястьях и опускаюсь на шаткий стул. Что ни говорите, даже в чужой квартире лучше, чем в камере.

— Мой байк. Я собрал его собственными руками. Он был мне вместо друга! — эмоционально объясняет Николай.

— Железо можно заменить, — успокаивает Коршунов. — А вот ее…

Он показывает на меня горлышком бутылки, из которой только что плеснул себе виски. После расставания со службой, Кирилл стал пить больше. Я понимаю: внутренний разлом и всё такое. Но шаг сделан, назад дороги нет. Это как прыжок с обрыва с бурную реку. Надо побороть течение, выплыть и жить по-новому.

Я отказываюсь от предложенной выпивки и направляюсь в ванную.

— Мальчики, не увлекайтесь. Я в душ, надо сменить одежду. Когда выйду, хотелось бы поесть, а не выпить. Сообразите что-нибудь.

Я выхожу минут через сорок. На кухонном столе, помимо виски, неровно порезанный сыр, открытая банка с маринованными помидорами, в которой утонула вилка, и остатки яичницы на сковородке. Да, стрелять и спасать у мужиков запросто, а вот постоять у плиты — сродни подвигу. Правда, я сама виновата. Коршунову нужна четкая инструкция. Сколько чего порезать, при какой температуре тушить, чего добавить. Ну и конечно, мой обещающий взгляд. Тогда он справляется даже с обязанностью повара.

— Пельмени забыл купить, — оправдывается Николай, замечая мою недовольную физиономию.

Я открываю кухонный шкаф и холодильник. В наличие имеются рис, макароны, свежие овощи и молочные продукты, которые я закупила в первый день заселения.

— Ну, что, вегетарианский плов, спагетти по-генуэзски или оладьи из кабачков? — спрашиваю я.

— Всё такое вкусное. Не знаю, что и выбрать, — игриво улыбается подвыпивший Коршунов, а глазки его «облизывают» край подола моего короткого халатика.

Я понимаю, что окончательно мужик успокоится сегодня только в постели.

— Остановимся на плове, — решаю я, включая чайник, чтобы быстрее вскипятить воду. — Только сразу договоримся, вы будете мыть посуду.

Я освоила различные рецепты блюд во время долгих вечеров на съемных квартирах. Чем может порадовать себя одинокая женщина? Шопинг не для меня, в торговых центрах полно видеокамер. Спа-процедуры и массаж требуют раздевания, а я привыкла, чтобы оружие располагалось не далее вытянутой руки. Некоторые увлекаются рукоделием. Для этого нужна постоянная квартира для хранения рукотворных «шедевров» и, что еще более важно, вздыхающие от удивления подружки. И то и другое при моей профессии непозволительно. Остается кухня. Час-другой неспешной работы — и на столе красивое блюдо без лишних калорий. Если бы еще посуду не мыть. Впрочем, сегодня этим займутся мои мужчины.