Меховое дельце - Марина Серова

— Да, вот он.

— Замечательно. Благодарю.

Я взяла Сашу под руку и вывела в коридор.

— Знаешь что, Сашенька? А ведь мы с тобой эту самую инвентаризацию проводить не имеем права. Что будем делать?

— А товарищ подполковник — он имеет?

— Умница, лейтенант.

До чего ж он легко краснеет.

— Звоним?

— Звоним, Татьяна Александровна.

Я вынула из сумочки сотовый и набрала номер рабочего телефона Кири.

Сам процесс инвентаризации меня, откровенно говоря, мало интересовал. Нудная тягомотина. Меня интересовала Фаина.

Куда делись ее улыбчивость, игривость, горластость? Аж осунулась, несчастная женщина.

Семенова предъявила комиссии какие-то накладные — кажется, из цеха и на отгрузку. Аккуратненько лежат: в отдельных ящичках, по числам. Скукота. На складе — чистота и порядок: продукция, как сказала Фаина, «разложена на стеллажах по ассортименту». Я могу только одно добавить: упаковки аккуратные. Впрочем, это-то, как раз, не семеновская заслуга: упаковкой занимается цех.

Забавная женщина — Фаина Семеновна. Старательно помогает комиссии, а сама как во сне. Автомат, а не человек.

Что-то здесь неладно. Инвентаризации в принципе проводятся каждый год, и что, она всегда так пугается? Не может этого быть.

Я тихонько отозвала в сторонку Кочеткова.

— Саша, ты понимаешь, что они делают?

— По-моему, бухгалтер сверяет свои накладные с накладными Семеновой — которые на отгрузку. Остальные члены комиссии по накладным из цеха проверяют продукцию.

Тоска дремучая.

— Только, Татьяна Александровна, кладовщице вроде бы не по себе. Странная она какая-то. Только что смеялась — и вдруг…

Ага, Саша тоже заметил.

— Молодец, Сашенька. Спасибо.

Ну, покрасней еще раз.

Я вышла из помещения склада и отправилась разыскивать Петрова.

Олег Сергеевич сидел, как школьник, в кабинете своего убиенного друга пред ясными очами Каморного и докладывал о результатах командировки. Удовольствие от общения друг с другом оба получали просто огромное — об этом легко было судить по их кислым физиономиям.

Я извинилась, что вынуждена прервать их беседу. Мама родная, обрадовались-то как! Каморный даже предложил мне сесть и пододвинул пачку с сигаретами. Какая вежливость, с ума сойти!

— Спасибо большое.

Закурила. Как выяснилось, мне давно уже хотелось курить, но только сейчас это поняла.

— Олег Сергеевич, у меня к вам вопрос: какое количество необычных новых шкурок вы приобрели?

— Когда именно? — уточнил Петров.

— Когда была сшита та самая злополучная шубка, которую вы видели на базаре, — пояснила я.

— Немного. Это была пробная партия.

— Сколько конкретно?

— Было сшито четыре шубки, — негромко ответил Каморный, закуривая и протягивая сигареты Олегу, — и пять меховых беретов.

— Четыре шубки и пять шапок. Замечательно.

— Не вижу ничего замечательного, — пробормотал Вениамин Анатольевич.

— И кто еще об этом знает? — перебила я.

— Как — кто? — дружно опешили оба. — Все.

— Я спрашиваю, кому еще было известно точное количество привезенных шкурок.

Петров пожал плечами.

— Иванову известно, — устало сказал Каморный.

— Начальнику цеха?

— Ему. Виктору Николаевичу.

Это уже кое-что.

— Большое спасибо за информацию.

И я отправилась в цех, оставив этих двоих заканчивать свои дела.

В каморке начальника цеха мой однофамилец метался, как тигр в клетке. Встретил меня как родную, даже имя вспомнил.

— Татьяна Александровна, что происходит?

Волнуемся, дорогой?

— Вы наверняка все знаете, — продолжал он. — Работа приостановлена. Склады опечатаны. Внеплановая инвентаризация. Ожидается проверка у меня в цехе. В чем дело?

А в прошлый раз, помнится, ты, дорогой, со мной не так разговаривал…

— Это как-то связано с исчезновением Леонида Павловича?

— Я только могу сказать, что появились кое-какие факты и их нужно проверить.

— Утечка со склада? Этого не может быть. Здесь же двойной контроль.

Двойной контроль, говоришь?

Фаина, между прочим, тоже места себе не находит. К чему бы это?

— Не беспокойтесь, Виктор Николаевич. Комиссия проверит, оформит документы… А дальше видно будет. У меня же к вам вот какой вопрос.

— Да, слушаю.

— Сколько шубок было сшито из меха пробной партии?

— Четыре.

Молодец, не врешь… если Каморный тоже говорит правду.

— А на склад вы эти шубки сдавали отдельно или вместе со всеми остальными?

— Вместе. Но в накладной отмечено, что четыре шубы — пробные. И на упаковке было помечено.

— Как по-вашему, их уже отправили на продажу?

— Понятия не имею. Мое дело маленькое, я цехом заведую. А на складе я не хозяин, там Фаина командует, с нее и спрос.

Очень хорошо.

Я вернулась на склад. Проверка — в самом разгаре. Полное безобразие.

Передала Кире свой разговор с сотрудниками. Тот сейчас же «допросил с пристрастием» мадам Семенову.

Она ответила, что пробная партия шубок была отправлена в магазин вместе с основной продукцией «сто лет назад» и о дальнейшей судьбе этих мехов она не имеет ни малейшего понятия.

Ясно.

Похоже, мне здесь делать больше нечего. Договорилась с Кирсановым, что он позвонит, дабы сообщить результаты инвентаризации, и наконец-то покинула недружелюбные стены «Горностая».

Домой, домой, домой… Ох, и вымоталась я сегодня. Домой, под душ, перехватить что-нибудь на скорую руку и спать. Отсыпаться. Отключить телефон, дверной звонок и все такое прочее. Меня не было, нет и в ближайшей пятилетке не предвидится. Счастливо оставаться, господа!

Глава 7

Что ж это такое — спать хочется, когда же я наконец высплюсь? Все известные мне факты по меховому делу так и крутились в голове. Отбросить или отодвинуть от себя никак не удавалось. Ну ладно, придется, видимо, снова выстраивать версии. Все равно ничего другого сейчас у меня не выйдет.

Во-первых, за Серегиным и Петровым специально охотились. Во-вторых, ниточка тянется с фирмы. Это ясно как день. В-третьих, если б многоуважаемого Олега Сергеевича не угораздило увидеть на базаре ту злополучную шубку, ничего бы не произошло. А уж ругаться ему и выяснять отношения с продавцом было совсем ни к чему. Увидел — и ступай себе с богом. Молча. Пары надо дома выпускать. В-четвертых… все. Нет, без результатов инвентаризации ничего не получается.

А Тулузов имеет какое-то отношение к этому делу или нет?

Взгляд мой наткнулся на книжку на ковре возле дивана. — Гарднер, я ее читала позавчера… по диагонали, на сон грядущий. Там еще что-то было про украденный автомобиль…

Кстати, об украденном автомобиле. Кирсанов обещал сообщить, кому принадлежит машина и когда ее угнали. Я белую «Волгу» имею в виду. Ту, которая «пасла» сегодня Петрова и наших ребят.

Звонок. Надеюсь, это подполковник. Или хотя бы Саша.

— Алло?

— Еще раз привет, — раздался в трубке простуженный голос Кирсанова. — Это я.

— Ну? Что?

— Да ничего! — так и вижу: Киря досадливо сморщился и махнул рукой.

Инвентаризация, оказывается, еще не закончена — осталась какая-то мелочь… но результаты ясны: все соответствует документации.

— Комар носа не подточит. Плохи дела, Танюха, — печально заключил мой бывший однокурсник.

Опять тупик.

— Слушай, Володя, тебе не приходило в голову, каким это образом шубка оказалась на базаре, если «Горностай» поставляет свои меха исключительно в фирменные магазины, а?

— Может быть, ее — ну, шубку — в магазине и купили?

— Да? А рынок?

— Не подошла; попросили продать — поскорей и подешевле…

— Замечательно. А Серегин здесь при чем? А Петров?

— Ты уверена, что исчезновение Серегина связано с этой несчастной тряпкой?

— Это не «несчастная тряпка», подполковник. Это редкий, исключительно ценный мех, — поправила я. — Ну ладно. Как там наша «Волга»?

— Как и предполагали. Естественно, в розыске. Угнана месяц назад. Хозяин — вроде приличный человек. Двадцать лет в университете преподает.

— Вроде или приличный?

— Не придирайся. Ребята народ опросили, досье составили.

— Ну хорошо. Спасибо, Киря. Звони, если что.

— Ты тоже. Будь здорова.

— Пока.

Я положила трубку.

Непонятно, как это ребятки не постеснялись на давно украденной машине по всему городу разъезжать?

А исчезновение Серегина и эта глупая история с шубкой все-таки связаны между собой! Что бы там подполковник ни говорил.

Я вздохнула и снова подняла с пола книжку, но тут же бросила Гарднера туда же, где он, бедный, покоился в течение двух последних суток. Потом свернулась калачиком на диване и закрыла глаза.