Тайные силы: Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время мировой войны и в настоящее время - Вальтер Николаи

Еврей как шпион в России, не был знаком с военным Делом и не мог, поэтому, работать самостоятельно. А как [68] посредника, его часто обманным путем лишали заработка те русские, к которым он подходил для целей государственной измены. По большей части он обращался к таким лицам, которые ему уже были известны по своему легкомыслию и веселому образу жизни и которые от него зависели. Но они часто, однако, отделывались и от своих старых долгов, угрожая искусителю выдачей властям, так как над всеми заинтересованными в эксплуатации разведки витала внимательная полиция и каждому предателю грозили драконовские законы против шпионажа.

Но и независимо от этого, русский офицерский корпус и чиновничество, несмотря на причиненный им собственным шпионажем нравственный вред, проявляли сильное национальное сознание, так что при всех завязанных сношениях дело лишь очень редко доходило до действительных услуг германской разведке; по большей же части имелись лишь попытки надуть ее. В противоположность этому, было установлено, что немцы, завербованные русской разведкой, работали даже в качестве государственных изменников добросовестно и дельно и были скромны в своих претензиях. При этом их держали в строгом повиновении угрозами, что они будут выданы германским властям, если будут недобросовестны, непокорны или нескромны, и делали их, таким образом, вполне покладистыми. Большое число государственных изменников в Германии давало возможность выполнять эти угрозы, не нарушая чувствительно собственных интересов. Таким образом отделывались от выполнения всех неудобных и ставших невыгодными обещаний.

Благодаря тому, что военные и гражданские власти, вся полиция и русские представительства заграницей участвовали в поддержке собственной разведки, у них вошла в плоть и кровь внимательность ко всякому признаку осведомительной деятельности Германии в России. Вследствие этого, оказывалось почти невозможным послать в Россию немцев с осведомительными заданиями. Военные дела были покрыты густым покровом тайны. Достоверные сведения могли давать лишь весьма способные и сведущие наблюдатели. Иностранцы были в России на виду. Они бывали там в небольшом количестве [69] и почти исключительно с деловыми целями, в противоположность Германии — большой стране, лежащей на пути международных сообщений и с международными посетителями культурных центров и курортов; благодаря этому, для разведки в России не были пригодны иностранцы, игравшие столь крупную роль в разведке государств Антанты в Германии.

После моей командировки в Восточную Пруссию последовала двухлетняя строевая служба в качестве ротного командира в средней Германии. В июле 1912 г. я был переведен в Генеральный штаб, а в начале 1913 г. был назначен начальником разведывательного управления Большого генерального штаба. В качестве такового, я должен был одновременно руководить совместно с полицейскими властями борьбой с вражеской разведкой. Выбор столь молодого для этой должности офицера показывал незначительный размер системы, которой он должен был заведывать. Одновременно, однако, это назначение указывало на желание Генерального штаба со свежими силами наверстать упущенное, так как генерал Людендорф имел, в качестве начальника оперативного отдела, руководящее влияние в Генеральном штабе.

Прежде чем вступить в новую должность, я съездил на короткое время во Францию, желая, по крайней мере, иметь представление о стране и населении, прежде чем предо мною закроются границы и этого государства, против которого, наряду с Россией, Генеральным штабом была организована разведка. Особенно добросовестно выполненные мною французские предписания о прописке германских офицеров привлекли ко мне такое внимание властей, даже приблизительно подобного которому не оказывали в Германии иностранным офицерам. Мое звание офицера Генерального штаба еще более усилило это внимание. При этом власти не переставали быть изысканно вежливыми. Сильное впечатление произвело на меня возбужденное настроение против Германии, которое я мог наблюдать всюду, особенно в театрах, и целью которого являлось напоминание населению об Эльзасе и Лотарингии, с одной стороны, и введение его в заблуждение относительно военных [70] приготовлений Германии, с другой. Я не могу припомнить подобных правительственных мероприятии в Германии до войны.

Возвратившись в Германию, я получил в Меце и Страсбурге от властей, которым была поручена борьба с французской разведкой, сведения о современном состоянии шпионажа, ведущегося Францией против Германии. Вдоль границы, за густой завесой специальных комиссаров, искавших агентов, державших с ними связь и наблюдавших за ними, работали разведывательные отделы Генерального штаба при губернаторствах крепостей Бельфор и Верден и при командовании XX армейского корпуса в Нанси. К серьезным политическим последствиям уже в 1887 году привел случай со Шнебеле. Этот специальный комиссар до такой степени пренебрегал необходимыми предосторожностями при своих личных многочисленных осведомительных поездках в Германию, что возбудил, наконец, даже внимание германских властей и был арестован при переходе границы. Возбуждение, вызванное во Франции этой непривычной со стороны Германии мерой, возросло под влиянием военного министра Буланже до опасности войны. В целях ее устранения, Бисмарк распорядился освободить комиссара, который продолжал свою деятельность по разведке из Нанси в качестве учителя языков. Происшествие это обнаружило, кроме того, что комиссар этот был деятельным членом монархической партии. Это не помешало ему, однако, поступить на службу к республике для разведки против Германии, как не помешало и республике защитить его за это и вознаградить.

Германская полиция в Эльзас-Лотарингии оказалась совершенно недостаточной для борьбы с проникновением французских шпионов. В этом не было ничего удивительного, так как расходы на полицию утверждались ландтагом, а в последний входили элементы вроде Веттерле, Блюменталя и т. п., которых подозревали в оказывании французам изменнических услуг, и которые, по крайней мере, совершенно не были заинтересованы в усилении германской полиции. Таким образом, германской пограничной полиции противостояла на французской стороне вдесятеро более многочисленная. А существовавшим с 1875 г. [71] разведывательным отделениям французского Генерального штаба с многочисленными офицерами были впервые в 1910–1913 годах противопоставлены германские разведывательные офицеры при трех округах Эльзас-Лотарингии. Предоставленные самим себе, они должны были одновременно принять на себя, в контакте с центральным полицейским управлением в Страсбурге и под руководством Большого генерального штаба, борьбу с французским шпионажем.

Население, особенно в Эльзасе, усиленно шло навстречу французским стремлениям. Многочисленные эльзасцы переселялись, при наступлении призывного возраста, во Францию. Французская разведка использовала их немецкое образование, их родство и знакомство с немцами. Многие французские офицеры также выросли в германских школах и были весьма подходящими для разведки в Германии. Французам были сданы в аренду многие участки для охоты. Благодаря этому, а также благодаря французским владельцам поместий, замков и домов, в области всегда много находилось французов, которых держали, по крайней мере, с помощью «районных законов» вдали от укреплений. Зависели от французских основных учреждений и немецкие монастыри в Эльзас-Лотарингии.

В противоположность русской разведке, страдавшей всеми недостатками молодой, чрезмерно разбухшей и развращенной чужими деньгами организации, французская проявляла уже тогда соответствовавшее вековому опыту мастерство и отличалась грубостью, соответствовавшей ненависти и политической смелости Франции. Не были редкостью взломы учреждений и офицерских квартир, относительно которых можно было доказать, что орудия взлома были доставлены французским шпионажем. Не останавливался последний и перед работой с одурманивающими веществами и ядом. Изображения шпионов в уголовных романах и кинематографических фильмах имели своим прообразом страстно проводимую французскую разведку довоенного времени.

Уже с 1894 года имелись доказательства того, что [72] французская разведка свила себе гнезда среди германских военнослужащих. Так как, однако, полиция, ведущая контрразведку, имелась в небольшом числе лишь близ границы, то фактические данные ограничивались, главным образом, Эльзас-Лотарингией и лишь изредка удавалось доказать, что французский шпионаж перескочил уже через пограничную полосу и пустил корни внутри Германии. Но и это некоторыми случаями обнаруживалось. В качестве примера того, как далеко простиралась работа французского Генерального штаба, мы приведем лишь историю специального комиссара Томпаса. Отец его поселился после войны 1870–1871 г. в Мюнхене в качестве торговца французскими винами. Сын получил немецкое образование. Затем он познакомился с Германией, состоя на службе международного общества спальных вагонов. Достигнув призывного возраста, он был призван французским Генеральным штабом и обучен разведывательной службе. Он должен был позаботиться о том, чтобы его немецкие знакомства были рассеяны по империи. Он постарался, в особенности, над тем, чтобы его мюнхенские подруги переселились в Берлин и завязали сношения с молодыми офицерами, преимущественно из военно-учебных заведений. Стали известны два случая, когда германские офицеры поддались систематическому обольщению этой организации. Под французским руководством они обокрали полностью артиллерийскую и инженерную школы. Что не должно было пропасть, было с помощью французов сфотографировано.