Елка в подарок - Фредерик Дар

1. Смерть мужчины наступила примерно два года назад.

2. Смерть женщины наступила сравнительно недавно, но из-за негашеной извести (проклятье!) невозможно назвать точно, когда именно.

3. Рост мужчины 1,78 м. Примерный вес 75 кг. У него широкие плечи, пальцы с утолщенными последними фалангами. Большие залысины. Волосы скорее светлые. Исходя из этого, глаза, очевидно, тоже светлые. Нос орлиный. Причина смерти: револьверная пуля, пущенная в затылок. Был одет в костюм из английской шерсти (лейбл изготовителя отсутствует). На пальце золотое кольцо швейцарского производства без гравировки.

4. Рост женщины 1,55 м. Примерный вес 50 кг. Возраст — около 25 лет. Волосы темные, скорее шатенка. Причина смерти не установлена, следов ранений или повреждений не обнаружено. Была одета в легкое цветастое платье. Глаза, вероятно, карие. Колец на руках нет.

Все эти подробности я фиксировал по мере того, как их сообщали ребята из лаборатории. Изложенные данные, однако, не соответствуют описанию примет ни одного из пропавших лиц.

И тем не менее у этих бедолаг были особые приметы, которые могут дать хоть какую-то зацепку, чтобы сдвинуть с места следствие. Вот, например, у мужчины были утолщенные концы пальцев, а у женщины сильно развиты мускулы предплечий.

— Если наткнешься на что-нибудь похожее, дай мне знать, — говорю я парню из архива.

Спускаюсь в кабинет и скликаю своих орлов. Когда они выстраиваются передо мной (на зов слетелись Берю, Пино, Лавуан, Матиас и Риголье), довожу до их сведения описание примет погибших, действуя по принципу «чем богаты, тем и рады», — вдруг все-таки повезет. Не густо, конечно.

— Это вам что-либо говорит? — спрашиваю я.

В ответ они лишь молча морщат лбы. Их можно понять… Разве по таким приметам кого-нибудь узнаешь? Таких людей тысячи!

Я протягиваю листок Матиасу:

— Свяжись с провинцией и Интерполом… Мне кажется, мужчина не отсюда. Только сначала размножь и разошли в разные службы. На всякий случай, а вдруг! И дай один экземпляр Пинюшу.

Я обращаюсь к несчастному владельцу кладбища:

— Что касается тебя, мой славный старичок, то поезжай и проветри свою чертову хижину. Сходи в деревню и хитренько, как только сможешь, поспрашивай жителей, своих новых соседей, не попадались ли им на глаза люди, соответствующие нашему описанию. Если да, то когда и при каких обстоятельствах. Включи мозги на полную мощь. Только не пугай народ — нет ничего хуже напуганных крестьян!

Потом поворачиваюсь к Лавуану:

— Ты, дружок, постарайся узнать, кому некая мадемуазель Планкебле, проживающая по улице Баллю, номер сто двадцать, сдавала свой дом в Маньи. Но слишком много не болтай и забудь, что ты свирепый легавый. Строго запрещаю ходить к самой девушке — этот кусок пирога для меня лично!

— Слушаюсь, патрон…

— Риголье, ты поедешь вместе с Пино в Маньи и осторожно порасспрашиваешь торговцев магазинов и лавок в округе на предмет продажи негашеной извести жильцам дома два-три года назад. Я понимаю, надежды на удачу кот наплакал, но проверить нужно абсолютно все… Ясно излагаю?

— Ясно, шеф.

Я оглядываю свою команду.

— Вот и все.

— А я? — обиженно спрашивает Берю, обойденный моим вниманием в таком важном деле.

— А ты, Толстяк, закрой рот, ибо поедешь со мной!

— Ладно!

Я щелкаю пальцами.

— Вперед, мужики! Встречаемся здесь в районе шести часов!

Глава девятая

В которой я начинаю поставки на дом

Я нахожу Айлюли в баре «Утки», где она в обществе одного актера, пришедшего поделиться подробностями своей интимной жизни в надежде получить бесплатную рекламу в газете, большими глотками заливает в себя приличную дозу виски.

— Ба! Опять ты! — восклицает мадемуазель Тустеп, завидев мой спортивный силуэт.

— Опять я. На этот раз за тобой.

— А что случилось?

— Есть небольшая работенка, где требуется твоя сноровка. По поводу того, о чем ты знаешь.

Она негативно встречает мое предложение и не скрывает этого:

— Сейчас нет времени, мне нужно в завтрашний номер приготовить материал.

— Наплевать. Твои читатели завтра узнают на одну глупость меньше — пусть передохнут! Кроме того, твой шеф дал мне «зеленый свет». Так что поехали.

— В таком случае, — иронично замечает Айлюли, — мне, как настоящему рыцарю, остается только подчиниться приказу короля. Но ты по крайней мере выпьешь с нами?

Я соглашаюсь. Она представляет мне своего собеседника, фотогеничного мальчика без возраста.

— Жереми Балуй, ты его должен был видеть в фильме «Немного соли в сточной воде».

— Видел, — вру я, не обращая внимания на протянутую руку баловня кинематографа.

Барменша, загорелая до полного прожаривания, наливает мне виски.

— О! Айлюли, — произносит Балуй с театральными интонациями, — у меня для вашей рубрики есть обалденный материал. Фантастический просто! Я бы сказал, невообразимый! Уверяю вас — это будет сенсацией! Ваши читатели с ума сойдут…

— Да что вы? — произносит заинтересованно, но в то же время сдержанно профессиональная сборщица сплетен.

— Представьте, еду вчера на своем открытом «порше», и вдруг мимо меня на красный свет пролетает машина. Я торможу! Знаете, кто там был?

— Нет, — отвечает Тустеп, которой абсолютно наплевать на то, кто там был.

— Дирк Круглас, собственной персоной! Он начинает крыть меня по-французски, а я ему весело так по-английски: «How are you?» Он узнает меня и ржет как помешанный… Разве не удивительно? Я подумал, что это может рассмешить ваших читателей.

Я залпом приканчиваю виски.

— У ваших читателей, похоже, гипертрофированное чувство юмора, если их может рассмешить подобный бред. Поехали?

И мы оставляем нашего весельчака одного с вытянутой физиономией.

Берюрье дрыхнет в моей машине и просыпается, лишь когда мы приезжаем на улицу Баллю.

— Никуда отсюда, ни ногой! — приказываю я ему.

Самое время ввести Айлюли (если можно так выразиться по отношению к ней) в курс дела.

— Слушай меня внимательно, дорогуша. Мы идем к бывшим хозяевам дома, где откопали трупы. Мы оба журналисты из газеты, проводившей конкурс, и пришли узнать их мнение по поводу человека, выигравшего их дом. Я взял тебя с собой, поскольку это твоя работа и ты знаешь, как себя вести. Ясно?

Я вытаскиваю фотоаппарат из бардачка.

— Постарайся выяснить, почему они продали дом. Первый контакт с ними очень важен, нужно увидеть их реакцию. Все, пошли!

Консьержка объясняет нам, что Серж Аква занимает третий этаж. Мы поднимаемся по лестнице, поскольку лифт на отдыхе в горном местечке Ремонт-де-Мотор.

Звоним в дверь. Никто не отвечает. Я наигрываю мелодию Генделя на кнопке звонка. Наконец мы слышим легкое, обнадеживающее шуршание за дверью. Тут я замечаю, что в двери есть глазок. Он размером с булавочную головку, но, видимо, увеличивает, как телескоп.

Судя по всему, из квартиры нас разглядывают с головы до ног. Проходит еще несколько минут. Что-то хозяева не особенно спешат опустить перекидной мост в свою крепость.

В конце концов дверь все же открывается и на пороге появляется господин с белоснежными волосами, по виду полуживой, завернутый в темный бархатный халат.

— Что вам угодно? — спрашивает он голосом, похожим на чирканье спички.

— «Средиземная утка», — объявляет Айлюли с улыбкой, сделавшей бы честь рекламе «Колгейта» — проверено и одобрено международной ассоциацией стоматологов.

Старичок хмурит мохнатые брови.

— Входите!

Он проводит нас в гостиную-столовую. Комната меблирована лакированным буфетом в стиле эпохи императора Мин, а также пианино системы «Детлефф». В самом центре стоит кресло-каталка, на нем очаровательное создание с пледом на ногах. Взгляд ее грустных, красиво очерченных глаз проникает вам глубоко в душу.

Мы расшаркиваемся перед молодой женщиной. Судьба была несправедлива по отношению к ней, ибо, наделив ангельской внешностью, отняла способность передвигаться — это сурово.

— О чем пойдет речь? — интересуется старец.

Айлюли берет вожжи в свои руки.

— Вы, должно быть, узнали из нашей газеты…

— Я читаю только «Фигаро», — хрипло каркает Аква.

Начало смазано. Он, похоже, не в восторге от нашего визита, этот старый хрыч — опекун мисс Планкебле. Но Неф Тустеп не так-то просто сбить с толку. Она обладает громадным опытом выуживания информации и соображает, в какой момент согнуть спину, если нужно.

— Вы, очевидно, в курсе дела, что дом в Маньи, проданный вами нашей газете…

— Не мной, а моей падчерицей Терезой Планкебле, — поправляет желчный опекун.

Очаровательное создание берет слово:

— Наверное, надо еще что-то подписать…