Неофициальная жизнь Романовых. Царский декамерон - Михаил Пазин

Тем временем Петр за границей ударился во все тяжкие. Известно о его краткой связи с английской актрисой Летицией Кросс, которой Петр за ночь любви заплатил 500 гиней. Известна история о том, как он пообещал дочери одного пастора жениться на ней и сделать царицей. Пастор, простая душа, поверил Петру, но как только он лишил девушку невинности, сразу же забыл о своем обещании и отослал ее назад к отцу, заплатив 2000 гиней. Известно и о других его амурах за границей с безвестными женщинами, которых было не счесть.

Поскольку Ромодановский своей задачи не выполнил, Петр решил действовать вопреки закону. Сразу же после своего возвращения из-за границы в 1698 году Петр приказал насильно постричь в монахини Евдокию. Местом ее заточения должен был стать Суздальский Покровский монастырь. Архимандрит обители, видя такую несправедливость, отказался постричь Евдокию в монахини; за это его арестовали. 29-летняя Дуня, молодая женщина, отчаянно сопротивлялась постригу; ей не хотелось заживо замуровывать себя в холодный склеп монастырской кельи — ей хотелось жить! Целых два месяца ежедневно специальный посланник Петра уговаривал ее согласиться.

В конце концов, в нарушение всех законов и монастырских уставов она насильно приняла постриг под именем Елены. Никакого содержания от казны ей назначено не было и не определено никакой прислуги; все необходимое, в том числе и еду, она получала от родственников. Она терпела недостаток в самом необходимом и не раз обращалась к своему брату Абраму Лопухину с просьбами о присылке пищи. «Хоть сама не пью, так было бы чем людей жаловать… здесь ведь ничего нет, все гнилое. Хоть я вам прискучила, да что делать? Покамест жива, да кормите, да одевайте нищую». Евдокия из царских невест действительно превратилась «благодаря» мужу в нищенку. Бедная женщина!

Поскольку постриг Евдокия приняла лишь номинально, она всего полгода носила иноческую сутану, а после стала жить в монастыре обычной мирянкой. Постепенно о старице Елене, бывшей царице Евдокии, стали забывать. Избавившись от жены, Петр не проявлял к ней никакого интереса, и она получила возможность жить, как ей хотелось.

А Петр I, удалив жену в монастырь, серьезно занялся Анной Моне. Он щедро одаривал за ее ласки. Обычно скуповатый, ей и ее матери он пожаловал 708 рублей годового содержания. Анне подарил огромный каменный дворец в Немецкой слободе, построенный специально для нее, и свой миниатюрный портрет величиной с чайное блюдце, усыпанный бриллиантами, ценой в 1000 рублей. В архивах Преображенского приказа зафиксировано неподдельное изумление немецкого портного Франка при виде роскошной опочивальни, которая была «красотой всего дворца». Царь решил: для него главное — чтобы спальня, в которой он часто бывал и предавался любви с Анной в постели, была удобной и красивой. Не без некоторых колебаний в 1703 году Петр преподнес ей в подарок поместье Дудино (295 дворов) в Козельском уезде. Родственники Анны Моне получили богатые имения. А разных драгоценных безделушек, таких как кольца, колье, мониста, браслеты, сережки и прочее, подаренных ей Петром, было вообще не счесть.

Очевидно, что Анна нисколько не любила Петра и вступила с ним в связь исключительно ради собственной выгоды. Ее аппетиты постепенно росли. Пользуясь расположением царя, она выпрашивала у него все новые и новые подачки. Причем, будучи женщиной «посредственного разума», часто прибегала при этом к нехитрым приемам. Например, она писала к нему, неловко путая немецкий слог с русским: «Умилостивись, государь царь Петр Алексеевич! Для многолетнего здравия цесаревича Алексея Петровича своя милостивый указ учини — выписать мне из дворцовых сел волость». Во как! За здравие цесаревича Алексея, к которому она вообще никакого отношения не имела и который из-за нее же был оторван от своей матери, подарить ей целую волость! Наглость, не знающая границ!

Ничем не выказывая своей любви к Петру, Анна тем не менее однажды послала ему подарки: аж «четыре цитрона и четыре апельсина», чтобы Питер «кушал на здоровье» да некой цедроли в скляницах («больше б прислала, да не могла достать»). Ах, щедра, матушка, щедра! Писала она ему на немецком языке, реже — на голландском, а русские тексты для нее писал личный секретарь. Подписывалась она так: «верная слуга».

Петр тем не менее потакал всем просьбам своей пассии и даже всерьез думал на ней жениться! А Анна, почувствовав свою силу, начала вмешиваться в разные тяжбы и споры, начинала ходатайствовать перед царем как за немцев, так и за русских, не забывая при этом и себя, конечно.

Петр I принимал это как должное, не прекращая при этом любовной связи с подругой Анны, Еленой Фадемрех, от которой он также получал записки.

Неизвестно, как долго бы все это продолжалось, если бы не случай. Его величество случай в любовных историях вообще играет весьма весомую роль. Однажды в 1703 году в самом начале Северной войны случайно утонул саксонский офицер Кёнигсек, незадолго до этого принятый на русскую службу. Просматривая бумаги Кёнигсека, царь обратил внимание на некие письма, написанные женщиной. Содержание писем не оставляло сомнений — он находился с этой женщиной в интимных отношениях. Присмотревшись внимательно, Петр похолодел — он узнал почерк Анны Моне! Оказывается, Анна ему изменяла! Это стало для него страшным открытием. Вне себя от гнева он приказал позвать Анну. Та, покраснев, созналась — ведь доказательства-то были на руках! Услышав ее признание, царь, этот железный человек, вдруг заплакал и якобы разразился следующей тирадой:

— Забываю все, я тоже имею слабости. Я не буду вас ненавидеть и обвиняю только собственную доверчивость. Продолжать мою любовь с вами — значит унизить себя. Прочь! Я умею примирить страсти с рассудком. Вы ни в чем не будете нуждаться, но я вас больше не увижу.

По другим сведениям, он сказал: «Чтобы любить царя, надлежало бы иметь царя в голове».

Так или не так изъяснялся Петр, но слова своего он не сдержал. Анну и ее сестру (возможно, способствовавшей связи с Кёнигсеком) посадили под домашний арест. Им даже запретили посещать кирху. За что спрашивается? Анна Моне была свободной женщиной и могла любить, кого хотела — хоть царя, хоть саксонца, кого угодно. Но это по справедливости, а справедливым с женщинами Петр никогда не был. Конечно, Петр и Анна были любовниками, причем любовниками многолетними, и царь уже привязался к ней, но то, что она отдалась другому, он простить не мог. Ревность! Вот то страшное чувство, которым руководствовался Петр. По-человечески его понять можно. Но и простить нельзя. По какому закону он посадил Анну в тюрьму? Ни до, ни после Петра таких законов не существовало, чтобы сажать в околоток изменившую любовницу. Петр поступил так по своему личному произволу. Ну, избил бы ее своей знаменитой тростью, как нашкодившую суку, ну отобрал бы у нее дворец (все-таки на казенные деньги построенный), ну отослал бы ее с глаз подальше — а то сразу под арест! Кстати он совершил низость, отобрав у нее все подарки, которые раньше презентовал ей. Подарки-то уж мог бы и оставить, все-таки она их заслужила, доставляя Петру удовольствие. Дворец, кстати, и имения он тоже отобрал. Анна ни за что не хотела отдавать подаренный ей тысячерублевый портрет Петра с бриллиантами, говоря, что это память о нем. Драгоценную миниатюру пришлось оставить ей. Хорошо, что Петр ее хоть не казнил, как некоторых.

Известие об «измене» Анны стало широко известным. Слухи об этом дошли даже до бывшей жены Петра Евдокии Лопухиной, и та радовалась, что «шлюха» наставила ему рога.

Три года Анна Моне провела в заточении, пока за нее не начал ходатайствовать прусский посланник Георг Иоганн фон Кейзерлинг, задумавший женится на ней. Сказать, что это была любовь, нельзя. Чертовски привлекательная Анна влюбила в себя посланника и уговорила его заняться ее судьбой. Благодаря своей настойчивости и ухищрениям ей это удалось сделать. Петр к этому времени уже поостыл, вернее, охладел к Анне, так как у него появилась новая пассия Марта Скавронская, и из-под ареста выпустил. Освобождение Анны пришлось на 1706 год.

Однако авантюристка на этом не успокоилась. В том же году она была обвинена в ворожбе с целью снова привлечь к себе внимание Петра и опять угодила в тюрьму. Обвинение в колдовстве в петровскую эпоху было одним из тягчайших преступлений, и за это полагалось суровое наказание. Это тебе не «измена» любовнику! Заодно с Анной в тюрьме томились более 30 человек, косвенно связанных с этим делом; некоторые не знали даже вообще, за что сидели. Расследование этой туманной истории закончилось только в 1707 году освобождением Анны из-под стражи. Поскольку в колдовство поверить невозможно, то не мстил ли Петр таким образом своей бывшей любовнице? Как знать…

Кейзерлинг все добивался и добивался от Петра разрешения женится на Анне. В ответ на его просьбу царь однажды ответил пруссаку: «что он воспитывал девицу Моне для себя, с искренним намерением женится на ней, но так как она мною прельщена и развращена, то ни о ней, ни о ее родственниках ни слышать, ни знать не хочет».