Хутор Дикий - Виктор Дан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да кому она нужна, та солома. Ей уже два года… Поленились сжечь…
– Я не об этом. Мне нужно проверить ваши показания.
– Да я как на духу…
– Я не поп, а следователь. Отвечайте конкретно!
– Адрес не знаю… Рядом с маслобойкой, зовут Иван Степанович, дом под цинковой крышей…
– Когда вы вернулись?
– Было уже темно. Я пригрелся и заснул в кабине, а этот недоросль Гонтарь столкнул меня прямо в холодный сугроб. Б-р-р… Даже сейчас зябко от одних воспоминаний…
– Он вас привез к вашему дому?
– Когда такое было?! Сколько раз я ему помогал, считай, задарма, и ни разу он не подвез на какие-то двести-триста метров.
– Как вы шли?
– Как обычно, на автопилоте…
– Я спрашиваю, по какой стороне улицы?
– По своей. На следующий день нашли Алевтину на другой стороне. Что было бы, если бы я на нее наткнулся, подумать страшно… Уже бы видел небо в клетку!
– Вы ее действительно не видели?
– Когда на автопилоте, я вижу только горизонт…– он даже показал рукой, приложив ребра ладоней ко лбу.
– У вас были основания ей мстить. Вы отравили ей собаку, она вам угрожала милицией…
– Причем здесь он?! – вмешалась снова Елизавета. – Это “азеры” ее убили… Я сразу сказала, это они. Сначала появился один, потом целая компания… Алевтина прошлым летом с ними сцепилась, теперь они отомстили, ей-богу, не грех, что забожилась… Они тут всех вырежут!
– Мама, не говорите глупостей! Стыдно… Собаку я не травил! За кого вы меня принимаете?! Я рабочий человек, а не бандит… Пантелеймон крыс травит… У него свиньи, корова… Возможно, собака съела отравленную крысу. Они тут все голодные, как собаки. Ха, получился каламбур! Собаки – голодные, как собаки! … Да, у меня сейчас временные трудности. Я, что ли, перестройку придумал?! По правде, так я не ангел. Где они, при нынешней жизни, ангелы. Иногда возьмешь, что плохо лежит… Так оно бы зря пропало. Потом, я как волк, рядом с логовом ни-ни…
– Дачник Вовк на вас тоже жалуется…
– Клевета! Нашли козла отпущения! Я с ним поговорю…
– Вы дождетесь, что однажды служебная собака приведем милицию к вам в дом. Вы и тогда будете утверждать, что клевета?
– Подстроить можно все… В моем положении я беззащитный.
– Идите работать, и сразу подозрения исчезнут.
– Мое здоровье уже выпили на производстве, а потом меня выбросили, как выжатый лимон… Вы знаете, что такое листовая штамповка?!
– Насколько я знаю, вас выгнали за пьянство.
– Раньше терпели мою маленькую слабость, потому что план без меня не могли сделать. Такие наладчики, как я, на улице не валяются. Теперь развалили производство, и Сокаль стал лишним, портит перегаром экологию…
Михаил услышал запах перегара еще в начале разговора, как только Сокаль открыл рот.
– Закончим этот разговор, возможно, мы еще встретимся, – Михаилу все было ясно об этом человеке. Он не способен на такой поступок, как убийство.
– Вы его начинали, вам и кончать… Запомните, Сокаль может взять взаймы без разрешения мешок картошки у того, кому ее девать некуда, но Сокаль, как и известный вам поэт, никогда не бил по голове. Старуху – подругу матери, тем более…
Мария разложила на столе, как и просил Михаил, содержимое сундучка с бумагами неравными стопками. Михаил торопливо просмотрел каждую стопку и не нашел ничего заслуживающего внимания для следствия. Отдельно лежали ордена и документы, относящиеся к фронтовому периоду. Михаилу очень хотелось их прочитать для лучшего понимания истоков характера и поведения Алевтины Петровны, но времени уже не было. Более того, он отставал от графика почти на сорок минут.
– Я могу эти документы взять домой? Через неделю верну.
– Пожалуйста! Можно и на две недели, только с возвратом…
– Безусловно! О чем речь…
Мария провела Михаила к калитке. Было заметно ее едва сдерживаемое желание что-то сказать. Михаил задержался, чтобы дать ей возможность это сделать.
– Хотела спросить, вы выяснили что-нибудь определенное?
– Еще нет. Во-первых, рано. Думаю, будут еще гипотезы и не одна. Во-вторых, случай оказался сложнее, чем я мог предположить. Слишком много вариантов… Но нам отступать некуда, мы разгадаем эту загадку непременно…
– Почему-то эта перспектива меня уже не радует…
– Я уже говорил, радости тут не то чтобы мало, ее нет вовсе. Будут одни огорчения… Я, лично, больше, чем на чувство исполненного долга не рассчитываю, и вам рекомендую…
В наступающих сумерках Михаил проделал обратный путь по балке и вышел на трассу. Водитель его давно заметил, и машина была уже на холостом ходу.
– Я уж думал, что случилось, – встретил Михаила Саня.
– Работы оказалось больше, чем я мог предположить…
– Куда едем? – спросил больше для порядка водитель.
– Теперь домой!
– Это мы мигом. Нет ничего лучше дороги домой…
Через полчаса Михаил нажимал кнопку звонка у своей калитки. В тесном нагрудном кармане куртки он ощущал легкое давление четырех кассет диктофона – почти пять часов записей, считая паузы, его бесед на хуторе. До понедельника нужно будет найти время и прослушать их еще раз. Он решил это сделать в теплице, если Анастасия не будет категорически возражать. Вдруг она еще подскажет что-нибудь. Женская интуиция вещь реальная…
Конечно, приятнее слушать радио или магнитофон во время монотонной работы в теплице, но любопытство пересилило. Анастасия в воскресенье во время пикировки рассады с интересом прослушала записи и комментарий к ним Михаила. Своими соображениями она поделилась только после позднего ужина. Дочь укладывала спать бабушка Наталья, и молодые остались на кухне дольше обычного.
– Что ты думаешь по поводу услышанного? – спросил Михаил, когда с ужином было покончено.
– Не судьбы, а обломки… Не семьи, а осколки… – сказала и глубоко вздохнула Анастасия.
– Так мы живем: много земли, неплохой климат, тяжело работаем и так мало счастливых, или хоть бы довольных людей… Но я не об этом. Что ты думаешь об убийстве?
– Я думаю, Коренькова нужно вычеркнуть из списка. Не очень он переживает, что его брак расстроен и ему кто-то мешает встречаться с Екатериной. Скорее всего, они встречаются на работе. В распоряжении сторожей вся территория базы, – она слегка смутилась. – Укромных уголков там более чем достаточно… Семья важнее для женщины…
– Он был жесток в драке, психика расшатана тюрьмой… Какая-либо случайность могла вывести его из равновесия…
– В драке сработал инстинкт самосохранения, он запаниковал, испугался, что убьют. Здесь же, наоборот, инстинкт самосохранения должен его понуждать избегать конфликтов…
– Я все-таки проверю, где он был…
– Не помешает. Там же есть другой вахтер. У него не будет причин скрывать, если он что-то знает…
– Если Екатерина и Петр не уговорят…
– Ну, развязывать языки – твоя профессия…
После паузы, собравшись с мыслями, она добавила:
– Я бы вычеркнула Пантелеймона, Бубырей, Щуров, … эту воспитательницу…, Гавриленко… У них практически нет мотивов…
– Нет серьезных мотивов, но нет и стопроцентного алиби… Может быть, мы просто не знаем мотивов… Вычеркнуть я всегда успею, меня больше интересуют вопросы, которые еще требует уточнения… Для этого я слушал второй раз, для этого вовлек тебя в это неприятное дело. Ты со стороны могла заметить какие-либо нестыковки…
– Наверное, ты прав. Нужно подумать…
– Завтра позвоню Тризне, попрошу раскопать как можно больше о Музыченко, дружке Марии…
– И мне не нравится этот тип. У него явно какой-то расчет, иначе давно бы женился. Было бы понятно, если бы негде было жить, – поддержала мужа Анастасия.
– По любви… по расчету… Однажды невольно подслушал разговор двух девиц на эту тему. Одна говорит другой: “Просто сатанею, когда говорят, что такая-то вышла замуж по расчету. Я никогда не влюблюсь в сторублевого инженеришку, пусть даже с внешностью молодого Ален Делона. Он мне просто не интересен. Не поверишь, такие у меня вызывают даже брезгливость… А вот мужики любого возраста с большими деньгами заставляют мое сердце биться чаще…”.
– Не зря, значит, эстрадные юмористы говорят, что брак по расчету может быть счастливым, если расчет верный.
– Какой может быть расчет у Музыченко? Убить старуху, чтобы воспользоваться ее наследством?
– Не мне напоминать тебе, что убивают и за меньшие деньги…
– Согласен. Что еще ты придумала?
– Если ты сомневаешься в Гавриленко, то разыщи его бывшую жену, поговори с братом…
– Так и сделаю, хотя с женой он развелся очень давно, почти двадцать лет назад.
– Неважно! Возможно он садист, а это надолго…
– Но сначала мне нужно съездить в город, чтобы закончить с жалобой на Симоненко, проверить показания Коренькова, встретиться с Цурко. К тому времени могут появиться и другие идеи…
