Дети Брагги - Арина Воронова

Налетел резкий ветер с моря, порыв его прорезал брешь в чадящем дыму факелов, и Скагги к облегчению своему увидел возле ворот коновязь. Не более нескольких минут ушло у него на то, чтобы привязать лошадей. Глам Хромая Секира, оправдывая свое прозвище хромотой, как мог величественно входил на двор старейшин.

Главная зала была заполнена людьми, и здесь то же самое: споры, приказы, возбужденный разговор. Скагги поискал взглядом Грима или Бранра, но не нашел ни того, ни другого. По левую руку от него вдруг отдернулся полог, скрывавший нишу, где уединились, очевидно, для беседы двое херсиров городской дружины. Оба говоривших в воцарившемся в зале молчании прошли к высоким дверям, ведущим в комнату совета. Скагги даже рот открыл от изумления, столь непохожими друг на друга были эти двое: высокая молодая женщина в мужском платье и напыщенный безбородый коротышка.

- Варша, - в полголоса и с непонятной злобой проговорил Глам.

- Кто-кто? - переспросил Скагги, не отрывавший глаз от женщины.

- Головорез, подчинивший себе людей с болот к югу отсюда.

Тут Скагги вспомнил, как кто-то в придорожном кабаке под Треднахом обмолвился, что охромел Глам в набеге на Рьявенкрикские болота.

- Вор известный, а теперь, значит, решил, что выгоднее заключить союз с Рьявенкриком, чем ждать, когда франки утопят его банду в болоте.

- А это? Кто эта женщина?

- Карри Рану из рода Асгаута. - В голосе старика впервые за весь день прозвучало что-то похожее на удовлетворение.

Женщина рядом с Варшой была выше его ростом, с хищными резкими чертами обветренного лица, в ее жилах текла благородная кровь одного из самых знатных свейских родов. Немало было таких, кто называл ее сумасшедшей волчицей, но едва ли кто осудил бы Карри, когда она привела дружину и флотилию своих драккаров на помощь осажденному Гаутланду. Задолго до того, как впервые стали говорить о растущей силе франков, она деньгами забрала свою часть отцова наследства - а было его немало, богатые земли по краю Маркирского леса - и обратила ее в быстрые драккары, не менее быстроходные длинные корабли и вскоре собравшуюся вокруг нее дружину. Узкие кожаные штаны и шерстяная рубаха, сейчас уже поношенные и запятнанные кровью и грязью, не скрывали того, что под одеждой тело женщины, но волосы Карри коротко обрезала и избегала всего, что могло выдать ее пол. Произведи Рана Мудрый на свет сына, а не одних только девчонок, и тогда он не мог бы пожелать более храброго отпрыска. Но поскольку Карри отказалась от своего рода и прав, данных ей по рождению, родня сочла себя оскорбленной: Асгауты неоднократно кричали, что-де отрекаются от нее, хотя после приема, оказанного ей в Дании, втайне гордились ею.

Дружинники, завидя Карри и ее собеседника, подтянулись, прервав в знак почтения разговоры. Варша принял эту дань уважения с нескрываемым удовлетворением. Карри же осталась безучастной. Но ее быстрое движение через комнату внезапно прекратилось, когда она заметила Скагги и Глама. Варша лишь лениво окинул их взглядом, но женщина-воин внимательно всмотрелась в обоих.

- Приветствую тебя, Хромая Секира. Рада встрече. Что это за юнец с тобой? - Вопрос, не был враждебным, но прозвучал на удивление резко.

- Скагги из рода Хьялти, воспитанник Тровина, госпожа...

- Зови меня херсир.

Под ее изучающим взглядом у Скагги даже похолодело нутро, чем-то он напомнил ему взгляд, каким окинул его при встрече Бранр: холодный, пристальный, говорящий о том, что херсир оценивает, стоит ли воин той пищи, какую получает, и какой из него толк в драке.

Варша ухмыльнулся, не спуская глаз с Глама:

- Однако и от морочества бывает толк, что скажешь, гаутрек? Кто как не мои скальды позволили твоим кораблям подойти к острову?

К немалому удивлению Скагги, Глам насупленно молчал, Карри же, резко обернувшись, бросила на своего временного союзника недобрый взгляд.

- Пошли. Гламу стоит принять участие в совете, - грубо бросила она, теряя интерес к Скагги.

Мгновение спустя Скагги остался в унылом одиночестве.

Его кислое настроение не проходило, как не отступали и "я", мучительные мысли, даже когда он рухнул от усталости на соломенный тюфяк под навесом у ворот двора старейшин. В соломе, казалось, было полно камней и клопов. Он безостановочно ворочался, лишь изредка забываясь в зловещих снах. Когда в полночь гонец совета начал расталкивать спящих воинов, Скагги обнаружил, что его рот сводит горечью, и, хмуро огрызнувшись на разбудившего его мальчишку, отправился разыскивать Грима или Бранра.

Бранра он нашел без труда, посланник Круга распределял доставленные из кладовых оружие и доспехи, отправляя один за другим на стены небольшие отряды городских дружинников. Глам, по его словам, выехал с Карри из рода Асгаута к ее людям, охраняющим боевые корабли Рьявенкрика и драккары самой Карри, а к утру должен вернуться на двор совета.

- Вот что, - встрепенулся неожиданно Бранр, - глаз у тебя, ты говорил, зоркий. Отправишься сейчас на стену, Грим тоже сейчас где-то там.

Скагги постоял с минуту, размышляя, оскорбиться ему или нет, но Бранр уже совершенно забыл о нем, углубившись в спор с кривым ключарем, утверждавшим, что без одобрения Большого Ежегодного совета не смеет открыть клеть, где хранятся драгоценные вендельские клинки.

Следующие полчаса, пока он брел куда-то с одним из отрядов городской дружины, прошли для Скагги будто во сне. Воины тяжело шагали по освещенным факелами улицам и узким проходам между домами, а потом все выше и выше по крутым каменным уступам, похожим на лестницы. Очнулся Скагги, лишь когда они стали подниматься по длинному выложенному плитами скату. Копья неуклюже ударялись о стены, и люди спотыкались о валявшиеся под ногами осколки кирпича и булыжника. Один скат сменился другим, поворачивая все время направо под правильным углом, а третий повернулся вокруг своей оси - свернувшаяся кольцами змея кирпичной кладки все ползла к невидимым звездам. Уступы закончились, превратились в ступени, потом - в деревянную лестницу.

Дружинники спотыкались, пыхтели, истекая потом, на ощупь искали дорогу в колеблющемся свете факелов, через неравные промежутки укрепленных по стенам.

- Сколько нам еще ползти? - шепотом спросил Скагги у шедшего рядом с ним бородача. - Я думал, наше дело - охранять стены, а не луну.

- Уже недолго, остряк, - отозвался тот.

Пока они взбирались, Скагги, чтобы занять чем-нибудь мысли, размышлял, сможет ли он запомнить все повороты. Память у него за годы жизни у Тровина стала получше, чем у многих законоговорителей и скальдов, но если бы ему в спешке пришлось бы выбираться отсюда... Интересно, смог бы он восстановить в памяти все лестницы и склоны?