Невинная для киллера (СИ) - Мишина Анна

И решившись, дергаю ручку, но только сейчас понимаю, что она закрыта. Это же естественно, что меня заперли. Только вот, случись что, я же не смогу выйти.

Недолго думая, ощупываю стены рядом и натыкаюсь на крючок со связкой ключей. Еще какое-то время уходит, чтобы подобрать ключ и я выхожу.

— Меня Яна зовут, — отвечаю, протягивая руку в пустоту.

— Боже, какая красавица, Яночка. Я все поняла, не объясняй мне ничего, — в голосе старушки послышалось волнение. — Пойдем, помогу, — берет меня за руку и ведет за собой.

Мы входим в соседнюю квартиру. Здесь пахнет выпечкой. Хотя тоже чувствуется, что еще не обжито помещение.

— Я тут неделю еще только живу. Не успела все разобрать. Дочь с сыном купили квартиру, вселили меня и разъехались по своим делам и работам, все кормят меня завтраками, что заедут и помогут.

— У вас, наверное, и внуки есть? — усаживаюсь на стул, к которому она меня подводит.

— Да какие внуки?

— Ой, — чувствую как что-то мягкое и пушистое запрыгнуло мне на руки. — Котенок.

— Твой дядька отказался от него. Нелюдимый какой-то. Хотя может это и ошибочное мнение. Я его редко вижу, и только увидев вас, подумала, что у него еще не все потеряно. Он кота моего обратно припер. Я же хотела, чтобы ему одному плохо не было, — тараторит пожилая женщина, гремя посудой. Сразу видно, что засиделась одна в четырех стенах, как и я сама.

Я теряюсь во времени за непринужденной и легкой беседой с котенком на руках. Ровно до тех пор, пока в квартиру не постучали. Хотя нет, стали долбиться, игнорируя дверной звонок.

— Минуту, — произносит баба Надя и слышу грозный рык, как только щелкает замок.

— Только не говори, что ее у тебя нет, — меня кидает в дрожь от его грозного голоса.

— Да у меня, — словно и не боится его, произносит спокойно бабуля.

— Яна, твою мать, — ко мне в два шага подлетает Богдан и хватает за руку, поднимая с места. — Какого черта ты творишь?

— А что такого она сделала? — грозно спрашивает женщина. — Ей плохо одной, вот я и вызвала ее к себе. А ты не рычи на девочку, вон, она аж побелела вся. Пугаешь ее.

А я как онемела, не в силах даже пошевелиться. Так повергло меня в шок настроение Богдана. Сердце гулко стучит в ушах, а дыхание спирает в груди.

Больше не проронив ни слова, меня вернули в квартиру мужчины, где под руку подхватил братец.

— Янка, вот мы труханули, не застав тебя дома, — взволнованно заговорил Яр.

— Я заговорилась и не заметила, сколько прошло времени. Простите меня, такого не повторится, — словно провинившийся ребенок отчитываюсь я.

У самой на душе заскребли кошки.

Богдан хмыкнул и ушел в комнату свою, хлопнув дверью, от чего я вздрогнула.

Он даже не вышел на ужин, пока мы с Яриком были на кухне. Брат звал его, но тот отмахнулся, что нет аппетита, а мне все больше становилось не по себе. Чувствую себя безответственной.

Глава 18. Богдан

Я трухнул. Реально впервые в жизни я испугался за кого-то чужого.

Мы поднялись в квартиру на лифте загруженные с пакетами. Еще смеялся своим мыслям как настоящий домохозяин и, вставив ключ в замочную скважину, понял, что дверь открыта. Меня аж передернуло.

Не знаю, что меня потянуло к соседской двери, когда на голос в квартире девушка не отозвалась. Интуиция?

Но увидев ее сидящую на стуле и поглаживающую кота, страх отпустил, но новой волной накинулось чувство злости. На нее и на себя. Я толком не разобрался, на кого должен злиться. И это раздражало еще больше. Я все больше не понимал себя и свои ощущения. Я словно перестал принадлежать сам себе.

Схватив ее, потащил к дому. И сам, без бабки заметил, как перепугалась девушка. Но я не мог справиться со своими демонами, что бушевали внутри меня. А поняв, что могу наговорить гадостей, скрылся в своей комнате. В единственное место, где меня они не пытались дергать.

Честно говоря, я уже ненавидел себя за импульсивность.

Что со мной происходит? Хочется все списать на ответственность, что незаметно легла на меня, как только я влез в жизнь ребят. Сам не понимая всего происходящего, взвалил на себя это.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А мог ли я?

Но сдавать назад не в моих правилах, значит остается двигаться только вперед.

Пока я взял время на восстановление своего внутреннего баланса и ребята не лезли в мое пространство, я изучал документы, что мы привезли с Яриком от их тетки. Документы, касающиеся Яны. Ее зрения.

Я не спец в медицинской терминологии. Поэтому прихожу к мнению, что нужно искать специалиста. Хорошего специалиста и чем раньше, тем лучше.

Первая мысль обратиться снова к Павлову. Петрович поддерживает связь со многими своими знакомыми и те никогда не отказывают ему в помощи. Но я не могу этим вечно пользоваться. Поэтому раскидав шестеренками, вспоминая прежнюю жизнь, выуживаю из подсознания нужного мне человека. А это военный медик. После моего ранения мы хорошо с ним общались. А я уже в то время придерживался к мнению, что любой человек, даже случайный знакомый, может пригодиться. Останется только найти его номер. Но это уже не такая большая проблема.

Но для начала стоит решить проблемы со школой. А они действительно имеются.

Ведь после тетки мы заехали в школу, что находится в шаговой доступности от дома. Пока Ярик гулял по территории, я беседовал с директрисой. Та еще дамочка. Один только ее взгляд, прошедшийся по мне, дал понять, чего ей не хватает.

— Да принять, примем. Это не проблема. Прописываете парня у себя, и будет он учиться, только вы-то ему кем приходитесь? Я не понимаю, — пожимает плечами и в который раз поправляет волосы.

— Дядя. Что еще нужно?

— Нужно заявление от родителей. Медицинская карта. И справка от медкомиссии, что парень здоров и не имеет никаких противопоказаний.

— Родителей у парня нет, погибли.

— Тогда заявление от опекуна. Вы опекун?

— Нет, — с каждым вопросом я все больше чувствовал себя идиотом. Но мог ли я знать эти нюансы, если никогда с подобными вещами не имел дела? Я б. ть, боец, а не наседка с яйцами.

“Куда? Куда ты лезешь, Бо?” — кричит мой внутренний голос. — “Остановись, пока все это болото тебя не засосало”.

— Тогда, ну не знаю. Если вы дядька, то оформите опекунство на себя.

И теперь я сидел и пытался понять, что мысль, закравшаяся в мою голову это полнейший бред и только. Что не стоит мне так зацикливаться на этом. Но все нутро, все мое существо насторожилось. Останется только понять. Последствия чего так повлияло на мое мышление? Ведь приоритеты, которые строились годами, летят в тартарары. И с этим не хочется мириться. Этому хочется сопротивляться. Не в ту степь меня тянут мои поступки. Совсем сбился с ориентира. А дислокацию менять я не имею права.

Когда в квартире все звуки затихли, я выхожу из своего убежища. Налил чай, а сделав пару глотков, желудок предательски дал о себе знать.

На столе стоит тарелка, покрытая полотенцем. Стаскиваю его и поднимаю тарелку, которая играет роль крышки, прикрывая содержимое второй тарелки.

С такими темпами кормежки я начну терять форму. И это совсем не за горами, потому что в кои-то веки, после армии я снова получаю трехразовое питание. Да такое, что при виде приготовленной еды, я сажусь есть, не разогревая ужин. И он от этого не менее вкусный.

Вернувшись в свою спальню, накидал план действий. Так со стороны становится понятно, где что-то упускаю, ставя на второй план или наоборот, слишком придаю значения, которого не требуется.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В голове уйма мыслей и только сейчас удается их конкретизировать.

Теперь-то я точно понимаю, с чем начну разбираться уже завтра.

Откидываюсь на подушки, и задумавшись о завтрашнем дне, проваливаюсь в сон.