Усадьба - Анастасия Логинова

А здесь, в чужой стране, в чужом доме, лежала на кровати я и сухим бездумным взглядом глядела в потолок. Мне предстояло решить, как относиться к Платону Алексеевичу впредь. И ведь не только к нему… Мне пришлось глубоко и судорожно вздохнуть, чтобы комок из слез и обиды, раздирающий горло, не вырвался наружу – ведь и Ольга Александровна, его «старинная подруга», которая всегда выделяла меня чуточку больше, чем других смолянок, должно быть, делала это не из привязанности ко мне, а лишь для того, что проще было меня, французскую дрянь, контролировать.

Глава XIV

Остаток этого дня и начало следующего я старалась избегать встреч с Эйвазовыми-Ильицкими и все выбирала момент, чтобы сказать Натали об отъезде. Но когда сказала, наткнулась на полное непонимание:

— Это все из-за моей семьи? Они тебе не нравятся, да? – со слезами на глазах спросила она. – И со мной ты больше дружить не хочешь, да?

Я, разумеется, начала ее переубеждать – не сдержалась и расплакалась сама. Кончилось все тем, что мы сидели, крепко обнявшись на скамье в парке, и заверяли друг дружку, что никогда и ни что не встанет между нами.

Разговоров об отъезде я больше не начинала, но и находиться в усадьбе мне было настолько тяжело, что я считала дни до отъезда… Хотя приезд гостей к вечеру второго дня заставил меня несколько пересмотреть отношение к своему здесь пребыванию.

Князь Михаил Александрович оказался ровно таким, каким я его себе и представляла по рассказам Натали – молодой человек лет двадцати пяти с несколько смуглой кожей, темными волосами и темными же глазами, которыми он внимательно и тепло глядел на собеседника. Манеры его оказались выше всяких похвал, а французская речь была настолько правильной, с характерным парижским выговором, что он понравился мне сразу и безоговорочно.

Что касается второго – Андрея Миллера – то он был из породы тех молодых людей, при знакомстве с которыми маменьки всегда предостерегают своих дочерей быть благоразумными. Он умел смотреть на девицу так, что, будь я чуть более робкой, непременно зарделась бы румянцем и разулыбалась бы абсолютно безо всякой причины. Ко всему прочему Миллер был еще и хорош собой сверх всякой меры: светло-русые лихие кудри и этот необыкновенный взгляд, который поймать на своем лице мне было и страшно, и приятно.

— Евгений не предупредил, что мы застанем здесь столь очаровательных дам, - сказал он вполголоса, целуя мою руку и не сводя при этом свой бессовестный взгляд с моих глаз.

Вообще я не склонна обычно видеть в комплиментах что-то большее, чем вежливость, но то, что Миллер нашел меня очаровательной, мне все же польстило.

Однако вслух я ответила:

— Это, должно быть, потому, что Максим Петрович все еще очень болен, и заботы этого семейства посвящены исключительно ему.

— Да-да, - тут же смешался Миллер и отвел глаза, - я наслышан о болезни Максима Петровича – отчасти потому мы с Мишелем и приехали. Евгений ведь говорил, что я врач?

— Да, говорил… - только и успела сказать я и вынуждена была обернуться на лестницу, по которой, перепрыгивая ступни, спускался сам Ильицкий.

Таким я его, пожалуй, не видела еще: он широко расставил руки навстречу друзьям и выглядел совершенно счастливым. Да и Михаил Александрович, который до этого лишь нерешительно жался у дверей, просветлел лицом, а в глазах его отразился прямо-таки щенячий восторг, с которым он бросился в объятья Ильицкого.

Друзья крепко в лучших российских традициях обнялись, причем Евгений Иванович в порыве даже приподнял молодого князя над полом.

— Да ты, никак, подрос, Мишка! – громогласно рассмеялся Ильицкий. – Или просто поправился?

Князь, кажется, немного сконфузился: он и впрямь был на голову ниже Евгения Ивановича и довольно щуплым в плечах. Да и, пожалуй, моложе его года на три.

Андрей, который в это время все еще держал мои пальцы в своей руке, прокомментировал не без иронии:

— Интересно, почему с этими двумя я всегда чувствую себя третьим лишним?.. Вы позволите?

С этими словами он отпустил, наконец, мои пальцы и сделал шаг к Ильицкому.

Как будто в подтверждение слов Андрея они лишь пожали друг другу руки, что считалось куда приличней для высшего света, но на фоне бурных приветствий с князем выглядело несколько прохладно. Впрочем, не успела я и подумать об этом, как Миллер вдруг резко притянул к себе Ильицкого и похлопал по спине:

— Полноте, Евгений Иванович, - сказал он несколько театрально, - не то дамы подумают, будто мы с вами в ссоре!

— Да с вами невозможно поссориться, Андрей Федорович, при всем желании! – в тон ему ответил Ильицкий.

Он тотчас широко и вполне искренне улыбнулся, и они обнялись уже куда радушнее.

После Ильицкий провел друзей в гостиную, где в кресле с высокой спинкой восседала его маменька. Обычно в это время дня Людмила Петровна находилась в комнатах больного брата, но в этот раз отчего-то пренебрегла традициями. Должно быть, причиной тому был приезд молодого князя. Она не сводила глаз с Михаила Александровича и даже этих своих намеков в стиле la spontaneite russe[14] отпускала гораздо меньше, чем обычно.

Madame Эйвазова тоже находилась в гостиной: одетая в светлое шелковое платье она сидела на софе и держала на коленях вертлявую болонку, которой обычно внимания не уделяла совершенно. Да и вот так сидящей без дела я видела Лизавету Тихоновну едва ли не впервые за приезд, потому что-то в ее поведении мне показалось наигранным и искусственным. Хотя, скорее всего она просто старалась произвести благоприятное впечатление на гостей, тем боле, что один из них имел княжеский титул.

— Безумно рад вас видеть, Лизавета Тихоновна, - князь Орлов склонился над ее ручкой, а потом потрепал по загривку болонку: - неужто это Касси так выросла? Когда я ее к вам привез, она на ладони умещалась.

— Так вы, почитай, уже года два в наших краях не были, Михаил Александрович, - немного с обидой произнесла Эйвазова, после чего подала руку Андрею: - вот Андрей Федорович нас не забывает.

Мне показалось, что Миллеру она улыбается несколько холодней, чем князю. Похоже, в этой семье все мечтают заполучить Орлова в зятья. Это и неплохо, наверное, - лишь бы Натали была счастлива.

Я окинула их обоих взглядом: Натали и князь стояли совсем рядом, то и дело тайком поднимали друг на друга глаза, но оба смущались и тут же отводили взгляды. И даже не разговаривали совсем, за исключением приветственных слов еще в холле.

— Лизавета Тихоновна, - заговорил князь, как только приветствия были окончены, - мы с Андреем хотели бы выразить почтение Максиму Петровичу – он сможет принять нас?

— Позже, друзья мои, - отозвалась та, - Максим Петрович отдыхает сейчас.

— Ему хуже? – обеспокоенно спросил Миллер.

— Нет, напротив, Максиму Петровичу гораздо лучше. Я смею надеяться, что кризис миновал, - и добавила веско: - на все воля Божья. Думаю, сейчас вам лучше отдохнуть с дороги, а через два часа будет ужин…

— Да полно вам, Лиза! – невежливо перебила ее Людмила Петровна. – Отдыхать! Князь и Андрюша не старики пока, чтоб отдыхать-то… Наоборот, почитай, ноги затекли после стольких часов в поезде да карете. Пускай вон лучше в парке прогуляются с нашими барышнями.

Похоже, я поспешила хвалить сегодня Людмилу Петровну – elle joue son emploi[15]. Ненадолго повисло молчание, но Андрей быстро нашелся:

— И действительно – мы с Мишелем ничуть не устали! – заверил он. – И погода сегодня отличная, грех дома сидеть… Лидия Гавриловна, вы составите мне компанию?

— С большим удовольствием! – мне и в голову не пришло отказаться.

Князю Орлову ничего не оставалось, кроме как последовать примеру Андрея и подставить Натали свой локоть, а та только улыбнулась и покорно оперлась на его руку.

День и правда сегодня был отличный: май еще не окончился, но можно было с уверенностью сказать, что лето давно вступило в права.

Мы шли большой компанией, все вчетвером, а позади, чуть отстав, шагали под руку Лизавета Тихоновна и Ильицкий: видимо, сочли, что, как ни далеки их нравы от столичных, но позволять барышням гулять наедине с молодыми людьми все же неприлично.

Разговор поддерживали в основном только мы с Андреем, причем несколько раз я, к стыду своему, вовсе забывала, что рядом есть кто-то, кроме него. А однажды очнулась, лишь когда поняла, что мы с Андреем отстали от наших друзей на приличное расстояние. Мне сразу стало не по себе, ибо monsieur Миллер с его волнующим взглядом явно не из тех мужчин, с которыми стоит забываться.

Я тогда смешалась, замолчала на полуслове и, недовольная собой, начала разглядывать плиты под ногами.

— Нам лучше прибавить шагу, Лидия Гавриловна, мы совсем отстали от наших друзей, - сказал Андрей, уловив, видимо, мой настрой.