Кулуангва - Михаил Уржаков

– Так как времени у меня мало, буду краток… как тебя?.. – Лысый заглянул в листок бумаги, лежащий у него под руками. – Олег… Олег Первушин. Тем более что выбора у тебя все равно нет. Хочу прочитать тебе кое-что.

Человек вынул из стола журнал Международного географического общества, полистал, остановился на нужной странице, отодвинул журнал немного в сторону, как это делают люди с начинающейся дальнозоркостью, и принялся читать:

– В Арктике и Антарктике существует более 190 законсервированных полярных станций. Запасы топлива и продуктов на них позволили бы существовать одному-двум человекам долгое время – пять-шесть лет. Для СССР иметь такие станции – своего рода престиж. Кроме того, эти безлюдные станции служат для навигации и поддержки ГлавСевМорПути, а также в качестве метеостанций.

Закончив читать, он вновь поднял глаза на Олега.

– Вот на одной из таких станций тебе и придется поработать, брат. То есть просто пожить там. То есть выжить. Каждые три месяца мы будем наведываться к тебе – проверять, принимаешь ли ты еще пищу. И чем дольше ты продержишься, тем больше у тебя шансов вернуться в мир. Надо сказать, что ты сейчас намного лучше, чем вчера. Если вчера ты был помоями общества, то сегодня ты уже что-то другое! Ты – фишка в казино! На тебя, брат, поставили шестеро влиятельных, серьезных и добропорядочных граждан. Я – один из них. Ты же не сомневаешься в моей добропорядочности?

«Какой полюс, какая станция? – Олег ощутил холодную, смертельную усталость. – Я же без герыча и двух дней не протяну!»

Лысый человек по имени Алексей Потапов, в красной майке «Ливерпуль» разглядывал его еще с полминуты и затем, будто нехотя, снова раскрыл рот:

– Теперь иди готовиться к зимовью на Студеной7. А это тебе на память от меня – путеводитель твоей миссии. – Потапов вырвал из географического журнала страницу с заметкой о полярных станциях СССР и платком засунул ее в задний карман Первушинских штанов. По тому же карману его крепко и уверенно похлопал ладонью Малиновый Пиджак, направляя к двери. Вторая его рука железной хваткой ухватила первушинский локоть.

Когда Олега вывели в коридор, Алексей Потапов окликнул Малинового, тот повернулся, на секунду ослабил хватку, и этого было достаточно, чтоб дернуться в сторону и вырваться из клещей. Олег метнулся к окну, вышиб головой большое, почти витринное стекло, кубарем прокатился по теплой, сверкающей бликами оцинкованной крыше и ухнул вниз, на кусты роз. Упал спиной. Боли не было, не было и звуков. Он судорожно вдохнул запахи сада: сырость травы, дым от листвы, запах антоновки из детства. И потерял сознание. Радио на шее у узбека перешло с песни Игоря Николаева на прогноз погоды: «Завтра, девятого сентября, в столице дождь, ветер северный пять – семь метров в секунду, утром возможны заморозки на почве…»

Глава 15

21°10’18»N

86°52’34»W

Полуостров Юкатан, Мексика.

15 декабря 1971 года

Худая черная курица, деловито покудахтывая, зашла в приоткрытую дверь хижины в полной уверенности, что сейчас совершит тайное и священное действо – снесет яйцо. Всходило жаркое солнце нового дня – самое время для рождения новой жизни. Но в углу хижины, где находилось ее священное соломенное ложе, лежало что-то большое и чужое. Кто-то, полностью укрытый потертым цветным одеялом, дышал и тихонько посапывал. Наседка решила не церемониться и, громко кудахтая, вспрыгнула на обидчика. Диего Гонзалес, а это был он, почувствовав какое-то странное движение на своем животе, резко вскочил – истеричные крики убегающей птицы вернули его сознание в наступающий день. Он ничуть не испугался, вспомнив вчерашний вечер, а, сладко потянувшись, как выспавшийся котенок, выбрался из хижины. Положив руки на пояс вывернутыми назад ладонями, он деловито оглядел залитый ранним солнцем поселок мексиканских аборигенов.

Сухой старик с пепельным лицом сидел перед костровищем у края поляны, словно дожидаясь Диего со вчерашней ночи. Он, казалось, дремал, низко опустив косматую голову на грудь. Еще раз потянувшись и улыбнувшись разноголосому щебету, Диего побрел, повинуясь урчанию в своем желудке, к слабому дымку, что вился над странной, бесформенной глиняной печкой-коптильней.

Низкорослая, широколицая старуха, возившаяся у плиты ничего не говоря подала Диего глиняную миску, бросила в нее большой деревянной поварешкой горку желтой кукурузной массы и несколько небольших кусочков жареной курицы. Еще она дала парню ложку поменьше и рукой указала на небольшой стол с парой самодельных табуретов, притулившихся у невзрачного строения. Уплетая простой и удивительно вкусный в своей простоте завтрак, Диего поднял глаза и обнаружил, что из ближайших кустов за ним с огромным интересом наблюдает целая дюжина любопытных черных глаз. Удивившись, он все же доел свой завтрак, отряхнул с колен невидимые соринки и двинулся прочь из тени деревьев в сторону площади.

Едва выйдя из зарослей, Диего остановился как вкопанный: около трех десятков жителей поселка смотрели на него в упор. У селян была темная кожа, цвета порошка какао. Все они были очень худые, у многих взрослых не хватало зубов. Ноги их были кривые или отечные. Дети прятались за спины родителей, некоторые глодали кукурузные початки и с подозрением взирали на незнакомца. Обвисшие голые груди женщин спадали до живота, а цветные набедренные повязки мужчин висели уныло, и то, что они едва прикрывали, походило на засохшие стручки гороха. Некоторые матери держали на руках укутанных в полотенца младенцев, но ни один не плакал. В поселке было много таких же, как люди, худых и кривоногих собак, но ни одна из них не лаяла. То там, то тут в толпе раздавалось сухое покашливание, и все.

Прямо перед толпой в той же позе, что и вчера ночью, сидел сухой старик со шрамом на лице. Молчание начало удручать, и Диего, приложив руку к груди, неловко поклонился. Старик поднял руку, и из группы людей вышли несколько подростков, все еще держа в руках обглоданные початки. Один из них вдруг резко ударил Диего кукурузиной в грудь, и мальчик замер, подняв по непонятной для него самого причине обе руки вверх.

Как долго Диего стоял в такой позе, неизвестно. Очнулся он от того, что кто-то осторожно тронул его за плечо. Это двое пацанов задиристого вида, черные от загара, боком подошли к Диего и начали что-то лопотать на своем языке. Диего глупо улыбался – не хотелось ему черт знает где получить по голове от черт знает кого. Один из аборигенов вдруг ткнул Диего в грудь, прямо в майку с надписью «Гранада Скул, Буэнос-Айрес», и спросил: «Аргентина?» Диего только кивнул головой, оставаясь где-то далеко. «Фут-бол?» – тихо продолжил мелкий незнакомый друг. Диего опять кивнул, осознавая, что волшебное слово «футбол», пожалуй, единственное средство, способное перевести вражду в дружбу. Другой из местных тоже улыбнулся беззубым ртом, дружески толкнул его плечом и, достав из-за спины небольшой черный и круглый предмет, бросил его Гонзалесу под ноги. Толпа мальчишек вокруг поляны одобрительно загалдела, замахала руками, захлопала в ладоши. Затем из кустов на поляну вывалилась детвора в возрасте от четырех до десяти лет и окружила Диего.

Игра началась как-то сама собой. После того как мальчишки высыпали на поляну, галдя, толкаясь и махая руками, они, почти не договариваясь, разбились на две группы. В одну из них подтолкнули Диего. Тут же установили ворота – из кокосов, которые мало отличались от этого странного, черного кругляша под ногами. Диего отдался игре с первого прикосновения к мячу. Вот бы видели его сейчас одноклассники! Он так устал от их постоянных насмешек над его полнотой, кривыми ногами, медлительностью, неумением делать разные финты с мячом. А уж как он старался: проводил целые часы в своей комнате, пытаясь овладеть техникой – ничего не получалось. Поэтому ему всегда доставались или позиция второстепенного защитника, или скамейка запасных, не более. Но куда же подевалась вся его неуклюжесть сейчас?! Он чувствовал себя ловким, почти резиновым, ощущал себя так, будто может с этим мячом все! И мяч сам будто прилипал к его ногам. Не помня себя от счастья, Диего летал по всему полю как на крыльях.

В таком состоянии – полностью увлеченного игрой, орущего что-то своим новым товарищам на каком-то непонятном языке – и застал его отец, добравшийся до селения по едва заметной дороге. Рядом с ним сидел тот странный и веселый абориген, что нашел вчера Диего в лесу. Ночью, когда мальчик провалился в сон, он добрался до строителей и сразу же, попав в центр поисков, через местного переводчика успокоил Диего-старшего, что сын его в полном здравии. Однако забрать мальчика лучше завтра – ночью по зарослям двигаться опасно, да и не имеет смысла. Хотя отец и рвался ехать сразу же, но товарищи его успокоили, а абориген сказал, что останется на ночь в поселке строителей. И теперь Диего-старший присоединился к зрителям, собравшимся вокруг поляны. На него почти не обращали внимания, и, чтобы не останавливать магическое действо, он стал с интересом наблюдать за игрой.