Сталин. Вся жизнь - Эдвард Радзинский

И опять странность. Почему этот великий конспиратор так странно доверчив? Как он мог забыть, что полиция перлюстрирует письма?

Вскоре в Департамент полиции пошло сообщение: «Как можно полагать, кавказец (так полиция именует Кобу. – Э.Р.) в скором времени выедет в Петербург или в Москву для свидания с тамошними представителями организации и будет сопровождаться наблюдением… Явилось бы лучшим производство обыска и арест его нынче же в Вологде».

Но… никакого ареста! Руководство Департамента будто не слышит и никак не реагирует!

Немного спустя Ленин приказал – и тотчас Коба «снялся в Петербург». Следует новое донесение: «В 3.45 кавказец пришел на вокзал с вещами… вошел в вагон третьего класса в поезд, отходящий на Санкт-Петербург… Кавказец с означенным поездом уехал в Петербург».

И никакой попытки его задержать! Но почему?

Для побегов революционеры пользовались двумя видами документов. Первый – так называемые «липовые» – поддельные. Это старые просроченные паспорта, вы краденные из волостных правлений. Их обрабатывали химикатами, вписывали новые данные. И «железные» – подлинные паспорта, которые продавали местные жители, а продав, через некоторое время заявляли в полицию о пропаже.

После отъезда Кобы в делах жандармского управления появляется «Прошение жителя Вологды П. А. Чижикова о пропаже у него паспорта». Но к тому времени паспорт уже был найден: «В Петербурге в гостиничных номерах был задержан некий Чижиков, оказавшийся бежавшим с поселения И. Джугашвили».

И опять непонятное. С самого начала Коба должен был знать: побег в Петербург безнадежен. В это время в Киеве выстрелом из револьвера убит глава правительства Столыпин. Петербург наводнен полицейскими агентами. Как уцелеть с паспортом на имя Чижикова и с грузинской физиономией? Тем более что в Петербурге Коба вел себя совсем странно.

Вначале он был осторожен.

Из воспоминаний С. Аллилуева: «Он вышел с Николаевского вокзала и решил побродить по городу… надеялся кого-нибудь встретить на улице. Это было безопаснее, чем искать по адресам. Под дождем он проходил весь день. Толпа на Невском редела, гасли огни реклам, и тогда он увидел Тодрию. После убийства Столыпина вся полиция была на ногах. Решили снять меблированную комнату. Швейцар вертел его паспорт недоверчиво – в нем он значился Петром Чижиковым. На следующее утро Тодрия повел его к нам».

Потом Аллилуев в окно видит шпиков, которые явно следят за квартирой. Но подозрительный Коба только шутит и настроен странно беспечно. Далее он и сопровождающий его рабочий Забелин с удивительной легкостью ускользают от наблюдения, он ночует у Забелина, после чего… возвращается в те же меблированные комнаты! И это – зная, что за ним следят!

Анна Аллилуева: «По словам самого Сталина, он был арестован по возвращении в меблированные комнаты поздно ночью, когда заснул».

Неудивительно, что его арестовывают. Удивительно другое: почему он так легкомысленно себя вел?

Вот так загадочно окончились три дня его жизни в Петербурге. До середины декабря ведется следствие. Наказание Коба вновь получает мягкое: его выслали на три года, да еще с правом выбора места жительства. Он снова выбрал Вологду.

Тут в следственном деле Джугашвили мелькнула еще одна фамилия, которой предстоит стать знаменитой: Молотов.

Молотов – партийная кличка революционера Вячеслава Скрябина. Под этой фамилией будущий министр иностранных дел СССР будет делить Европу и войдет в мировую историю.

Я просматриваю его скудный фонд в Партийном архиве. Автобиография, которую он написал в девятнадцать лет при аресте… Будущий министр тоже недоучился: в Казанском реальном училище он создал тайную революционную организацию, за что был исключен и отправлен в ссылку под надзор полиции – в тот же Сольвычегодск.

Итак, они были рядом, правда, в разное время. Судьбе угодно было отсрочить их встречу: в те дни, когда Коба покинул Сольвычегодск и бежал в Петербург, его будущий верный соратник там только появился. Причем вначале – в том же гостеприимном доме Кузаковой!

Романы молодых ссыльных… Как молоды они были, как полны надежд, тогда, на пороге второго десятилетия юного века… Их века, который принесет этим безызвестным людям власть и славу. А потом и гибель – большинству.

Введен в ЦК лично Лениным

В конце декабря 1911 года Коба прибыл в Вологду. Было Рождество, город радостно встречал великий праздник.

В новом году к Кобе вернулась удача. Орджоникидзе – давний друг и видный функционер партии – приезжает к нему в Вологду.

Григорий Орджоникидзе (партийная кличка Серго) моложе Кобы – он родился в 1886 году в дворянской грузинской семье. С семнадцати лет вступил в революционное движение, арестовывался, сидел в тюрьме, потом эмигрировал, жил во Франции, учился в большевистской партийной школе в Лонжюмо…

Орджоникидзе был известен в партии своим темпераментом и яростной манерой громогласно спорить, вернее, кричать на оппонентов. На одном из съездов партии его даже не захотели избрать в ЦК, но Ленин, ценивший его преданность, схитрил – объявил, что Серго глуховат на одно ухо и потому так кричит.

В 1912 году Орджоникидзе был нелегально послан Лениным в Россию – работать в подполье.

Орджоникидзе и рассказал Кобе об удивительных событиях, произошедших в партии: неутомимый Ленин совершил переворот! После поражения революции рядовые члены партии – и меньшевики, и большевики – стремились уничтожить раскол. Это подогревалось нехваткой средств у меньшевиков. Они пытались обсудить вопрос о шмидтовском наследстве, завещанном всей РСДРП и захваченном большевиками. Было принято решение о созыве Всероссийской конференции РСДРП для окончательного объединения враждующих. Но мало кто верил в это объединение.

«Разумеется, на такой конференции кучка драчунов, живущих за границей, будет состязаться в крикливости… и ожидать чего-то путного от этих петухов – чистейший самообман», – саркастически заметила Роза Люксембург.

Но она не знала Ленина. Ему нужно было только показать партии: мы сделали все для объединения. После чего, обвинив меньшевиков в нежелании сотрудничать, в январе 1912 года Ленин открыто произвел переворот. Он созвал конференцию большевиков в Праге, и она провозгласила себя единственным представителем РСДРП, избрала большевистский ЦК. Среди членов нового ЦК были Ленин, Зиновьев, тот же Орджоникидзе, принимавший самое активное участие в подготовке пражского переворота, и прочие. Но Кобы среди них не было.

Коба был введен в ЦК позже – лично Лениным.

Возмущенные письма от Плеханова, от Троцкого, от лидеров меньшевиков, от немецких социалистов Ленин попросту игнорировал.

Это тоже было составной частью искусства Вождя нового века: абсолютное наплевательство на общественное мнение. Коба успешно постигнет и это.

Орджоникидзе сообщил Кобе волю Вождя: Ленин потребовал его побега. И через несколько дней после свидания с Орджоникидзе, 29 февраля 1912 года, он в очередной раз бежит.

Сбежав из ссылки, Коба развивает бешеную деятельность. Сначала посещает родной Тифлис – соскучился по солнцу в безысходной Сибири. Потом отправляется в Петербург, по дороге инспектируя провинциальные комитеты.

Полиция заботливо рисует его портрет: «Лицо в оспенных пятнах, глаза карие, усы черные, нос обыкновенный. Особые приметы: над правой бровью родинка, левая рука в локте не разгибается».

Революционерка Вера Швейцер дополняет:

«На обратном пути в Петербург он заехал в Ростов. Он оставил мне директивы для работы Донского комитета. В это время ЦК почти весь сидел… Мы дошли до вокзала пешком и, маскируя нашу встречу, выпили по чашечке кофе и провели вместе два часа до поезда. Он был в демисезонном пальто черного цвета. На нем была темно-серая, почти черная шляпа, и сам он был худой, а лицо смуглое…»

Все то же пальто, все та же шляпа. Черный человек.

Выборы в Государственную думу очень волнуют Ленина. Ради них он уже пожертвовал самыми близкими людьми – направил на избирательную кампанию Инессу Арманд и Георгия Сафарова. Арманд – возлюбленная Ленина, с существованием которой приходится мириться Крупской. Сафаров в то время выполнял секретарские обязанности при Вожде.

Крупская: «Инесса и Сафаров, которых Ильич накачал инструкциями, были тотчас арестованы в Петербурге».

И тогда Ленин заставил бежать Кобу.

В Петербург Коба доехал благополучно.

После революции Сафаров станет одним из руководителей Красного Урала и подпишет решение о расстреле царской семьи.

Через два десятка лет он сам будет расстрелян Сталиным.

Фантастическое путешествие

В Петербурге Коба руководит избирательной кампанией. Здесь он встречает Скрябина-Молотова, также нелегально проживающего в столице. К ним присоединяется еще один подпольный революционер – Свердлов.